А поскольку на свете

у людей этих долог век,

Часто им удаётся

и праправнуков лицезреть...

Я рождён был когда-то

в государстве «Обряд и Долг»,

И от юности ранней

беззащитен я рос и нищ.

Понапрасну учился

отличить от истины ложь:

Я себя этим только

изнурил в тяжёлых трудах...

Были веком ценимы

поучения Мудреца[87].

Жил чиновник в заботе

о разрядах и о родстве.

Я тогда же все эти

на себя оковы надел,

Чтоб идти, как другие,

по неправедному пути.

В десять лет постарался

преуспеть я в чтении книг,

А к пятнадцати даже

их умел и сам сочинить.

В двадцать лет я экзамен

на учёную степень сдал.

В тридцать лет получил я

должность цензора при дворе.

И как я был в ответе

за моих детей и жену,

Так же ведали мною

государь, и отец, и мать.

Но служить ли отчизне,

управлять ли своей семьёй —

Ни к тому, ни к другому

я таланта не проявил.

Вспоминаю — вчера лишь

только странствия начинал,

Оглянулся сегодня —

а пятнадцать вёсен прошло.

Одинокая лодка

раза три приставала в Чу.

Конь, в дороге уставший,

проскакал четырежды Цинь.

Днем во время скитаний

голод тело мое томил,

Сна не ведая ночью,

неспокойной была душа.

Ни восток мне, ни запад

не давали на час приют.

Я туда и обратно

тучей-странницей проходил.

И в невзгодах и смутах

потерял я родимый дом.

Кость и плоть мою тоже

разнесло по дальним краям.

И на юге, в Цзяннани,

и на север от вод Реки[88]

Всюду мог бы увидеть

прежних близких моих друзей.

Прежних близких и милых,

распростился с кем навсегда,

О кончине которых

узнавал через много лет.

И с утра я печалюсь

и лежу до вечерней тьмы.

И я вечером плачу

и сижу до света зари.

Жаркий пламень печали

сердце жжёт до самых глубин.

Грусти иней холодный

проникает в корни волос.

Жизнь моя неизменно

состоит из подобных мук.

Так я в зависти вечной

к населению «Чжу и Чэнь».

ПРОВОЖАЮ ВЕСНУ

В третьем месяце года

на последний, тридцатый день

Нас весна покидает

и опять вечереет день.

Опечаленный этим,

я весенний ветер спросил:

«Значит, ветер, ты завтра

с нами больше не будешь жить?»

И, весну провожая

над Цюйцзяном на берегу,

Я с тоской и с любовью

мир оглядываю вокруг.

Но одно лишь я вижу —

как устлали воду цветы,

Как повсюду, повсюду

так их много, что их не счесть...

Человек в своей жизни

словно странник в спешном пути.

Он идёт шаг за шагом,

забывая передохнуть.

Каждый день он шагает

по дороге, что перед ним.

Перед ним же дорога

как протянется далеко?

Беспорядки и войны,

да и воду, да и огонь —

Те несчастья все можно

побороть иль от них бежать.

От единственной только

дряхлой старости, как придёт,

В человеческом мире

не укроешься никуда...

И взволнованный мыслью,

я задумался о себе,

Прислонившись в безлюдье

молча к дереву у воды.

Это чувство, с которым

проводил сегодня весну,

Это чувство — как будто

я расстался с другом моим.

СОСНЫ ВО ДВОРЕ

У меня перед домом

что находится во дворе?

Десять собственных сосен

у крыльца моего растут.

И стоят в беспорядке,

не подряд одна за другой.

В высоту они тоже

меж собою все не равны.

Те из них, что побольше,

чжанов трёх достигают ввысь.

Есть и сосны-малютки

высотою лишь в десять чи.

Есть такие, что словно

поднимались сами собой.

Разве можно дознаться,

чья рука насадила их.

Ну, а дальше за ними

с черепицею чёрной дом,

А его замыкает

возвышений белый песок.

Ранним утром иль ночью

есть и ветер, есть и луна.

В зной сухой ли, в ненастье

здесь отсутствуют пыль и грязь.

Сосен шелест певучий

несмолкаем в осенний час.

Тень прохладная сосен

в пору лета свежа, свежа.

А весною глубокой

по ночам, когда сеет дождь,

Все иголки у хвои

наряжаются в жемчуга.

Поздним вечером года

в дни, когда нескончаем снег,

На придавленных ветках

стынет яшма, белым-бела.

Сосны в каждое время

по-особому хороши.

Десять тысяч деревьев

невозможно с ними сравнить.

А ещё ведь недавно,

когда я купил этот дом,

Сколько было знакомых,

потешавшихся надо мной:

«Так вот целой семьёю

в двадцать, может быть, человек

Сняться с места внезапно,

чтобы к соснам поближе жить!»

Но, сюда переехав,

что я все-таки приобрёл?

А ни много ни мало —

отвлечение от забот.

Потому что я в соснах

приобрёл полезных друзей,

Ни к чему домогаться

мне внимания мудрецов...

Я ж собой представляю

образец заурядных тех,

Кто при поясе с шапкой

век кочует в мирской пыли[89].

Мысль, что я недостоин

быть владельцем сосен моих,

Предо мной непрестанно

и меня повергает в стыд.

ВМЕСТЕ С ХАНЕМ[90] ГУЛЯЕМ НА ОЗЕРЕ СЕМЬИ ЧЖЭНОВ,

ПОЁМ СТИХИ, ПЬЁМ ВИНО

У берега лодка

всего на трёх человек.

Вечерние воды

без плеска, тихо текут.

Мы неторопливо

за весла сели вдвоём.

Нам озеро словно

речной и морской простор.

Дождём накануне

прибило песок и пыль.

И ветер сегодня

развеял дым и туман.

Закатное солнце

горит высоко в ветвях,

И листья бамбука

блестят с последним лучом.

Мы, собственно, с Ханем

случайно сюда пришли,

Однако природа

как будто нас и ждала.

И белые чайки

в испуге не поднялись,