Зелье же обнаружилось под внушительной ладонью сновидца. Не раздумывая, Огонек схватил флакончик, чтобы уничтожить, когда его руку словно сжало в тисках. Резко подняв голову, он наткнулся на потемневший от гнева золотой взгляд. Сильные пальцы эльфа до боли сжимали его запястье, а вторая рука с небольшим кинжалом угрожающе остановилась у незащищенного горла.

Памятуя о порождаемой зельем зависимости и невменяемости наркоманов, Огонек аккуратно опустил флакончик на землю и разжал руку. Эльф смерил его подозрительным взглядом и немного расслабился. Взгляд золотых глаз метнулся к зелью и словно подернулся дымкой, едва остановившись на синеватой жидкости. Этой заминкой и воспользовался дух.

Бесшумно выскользнув из железной хватки эльфа, он скользнул по внешней грани Гипноса, на одно мгновение появился слева от противника, схватил флакон и снова исчез. Целью его перемещений был большой камень, застывший на краю площадки. Прямо позади него зияла черная пропасть. И уже через секунду проклятое зелье полетело во тьму, а площадка содрогнулась от нечеловеческого вопля Фирласа.

Огонек победоносно улыбался, глядя на вопящего от ужаса сновидца. А ведь это еще даже не ломка! Слабак! Как ЭТО могло вообще кому-то нравиться? Жалкое, отвратительное существо, подверженное массе пороков. Жаль, Йена не видела, во что превратился ее красавчик-эльф! Злорадно хмыкнув, дух краем глаза отметил какое-то движение и обернулся.

Вовремя! Отчаянно хромая на больную ногу, Эльф медленно шел к обрыву. Его намерение стало ясным, стоило только увидеть решимость в глазах, казавшихся алыми в лучах заката. Улыбка вмиг исчезла с его лица и, злобно выругавшись, он кинулся спасать незадачливого наркомана-самоубийцу.

***

Последующая неделя прошла в заботе об эльфе, несколько дней балансировавшем на грани смерти. Он настолько плотно подсел на зелье, что в первые же два дня ломка его чуть не убила. Дыхание с хрипом вырывалось из горла, щеки горели, а тело то и дело выгибало в ужасных судорогах. Казалось, еще немного и сердце не выдержит нагрузки.

Огонек с молчаливым одобрением наблюдал за извивающимся на земле остроухим. Жаль, его не было. Огонек вообще не знал жалости как таковой. Лишь его возлюбленная умела вызывать в нем положительные эмоции, к остальному же миру в большинстве случаев он оставался равнодушен. И эльфа этого он бы проигнорировал, не обрати на него внимания Йена. Но после всех ее нежных взглядов, подаренных этому выродку, он никак не мог избавиться от чувства ненависти к отвратительному типу. Не улучшало ситуацию и то, что эльф с завидным постоянством звал ее, в беспамятстве задыхаясь от боли.

Вот почему полные страдания крики и стоны ушастого целую неделю бальзамом лились на душу. Нет, он по мере сил помогал тому справиться с последствиями «Тысячи лун». Он кормил его, поил, разводил огонь, согревая дрожащее от холода тело. Но делал это отнюдь не по доброте душевной. Эльф был ему нужен. Йена пропала в Гипносе, и остроухий был его последним шансом отыскать и вернуть подругу. Не нуждайся он так остро в его знаниях, эльф бы уже давно упокоился на дне ущелья, рядом со злосчастным флаконом зелья.

Но вот, по прошествии нескольких дней, с золотых глаз остроухого наконец спала пелена беспамятства. Приподнявшись на локте, он внимательно осмотрел небольшой шалаш, наспех сооруженный духом из черных плащей безликих. Взгляд его на мгновение задержался на лице Огонька, а затем скользнул дальше. Не найдя искомого, эльф снова посмотрел на духа.

— Йена? Нашел? — глухо спросил он, осипшим от криков голосом.

В ответ Огонек лишь сокрушенно покачал головой.

— Она в Гипносе, но я не чувствую ее постоянно, потому не могу найти.

Эльф задумался, то и дело бросая заинтересованные взгляды и-под нахмуренных бровей. Во взгляде его отчетливо читалось недоверие.

— Кто ты такой? — грубовато поинтересовался он.

Огонек кривовато усмехнулся. Йена не рассказала о нем, а значит, не доверяла эльфу до конца. Стоило учесть ее желания и тоже промолчать.

— Это тебя не касается, ушастый! — отрезал он. — Запомни, ты жив только потому, что возможно сможешь найти мне Йену. А когда найдешь — мы с ней уедем отсюда, и ты больше ее не увидишь.

— И как же я должен ее найти? — язвительно прошипел эльф. — Если она действительно в Гипносе, вытащить ее оттуда невозможно!

— То есть,… — Огонек сделал многозначительную паузу, — ты бесполезен и можно прирезать тебя прямо сейчас?

— Н-нет, — задумчиво протянул его собеседник, — Йена не одобрит моего убийства, когда вернется.

Огоньку не понравилось отсутствие страха в серьезных, слегка обеспокоенных глазах его противника. Виданное ли дело, его грозятся убить, а он сидит с каменным лицом, будто за карточной игрой! Стоило проучить гада! Но мысль о Йене прервала кровожадную цепочку его мыслей и Огонек медленно снял руку с рукояти кинжала. Она действительно не одобрила бы бессмысленной жестокости.

Да и в конце концов, они оба переживали за девушку. Стоило сотрудничать с временным соперником хотя бы из чувства солидарности. Отношения выяснить они смогут и позже. А сейчас стоило сосредоточиться на текущем положении вещей.

— Ты думаешь, она вернется? — смягчившись поинтересовался дух, стараясь не впускать в сердце ложную надежду.

— Я в этом уверен! — прокряхтел эльф, — С ее то характером! Я поставлю маяк по остаточному следу портала. Это вернет ее на это самое место, когда она снова откроет проход.

На том и порешили. Общаться больше было не о чем и раздраженный неудачей Огонек оставил эльфа колдовать, а сам снова отправился в Гипнос на поиски.

Мир снов уже в который раз встретил его холодом и одиночеством. Не чувствуя привычного тепла ее души, он понемногу впадал в отчаяние. Блуждая по переменчивым просторам родного мира, он часами звал ее, все еще надеясь на чудо. Наконец, совершенно разбитый, он вернулся в их хижину, а точнее ее копию в Гипносе. Это было их тайное убежище, место, всегда остававшееся неизменным, куда другим сновидцам путь был заказан.

Он медленно опустился на мягкую травку, подставляя лицо приятному солнечному свету. На какое-то мгновение он представил, что это ее теплые ладошки гладят его по щекам и нежно улыбнулся собственным мечтам. Он любил ее всегда, правда за последние несколько лет чистая, светлая любовь совершенно преобразилась. Все чаще он мечтал о ее прикосновениях, поцелуях и ласках. Он долго не понимал этих новых чувств, пока не появился этот проклятый эльф. И вдруг, совершенно неожиданно в страстном, наполненным желанием взгляде Фирласа, он увидел отражение собственных чувств.

Он любил ее, как мужчина любит женщину. Страстно, на грани безумия, желал ее. Но, вопреки пылавшему в душе пожару, сердце его сковывал ледяной страх. Он боялся напугать ее, обидеть. Ведь никто кроме него не знал, за что Йена так боится мужчин. Что, если открывшись, он потеряет ее навеки?!

И страх пересилил. Решительно отбросив лишние эмоции, Огонек дал себе слово оставаться ее другом и защитником. И может быть спустя время, она увидит в нем нечто большее?!

***

По возвращении его ожидал неприятный сюрприз. Открыв глаза в мире живых, он очутился в незнакомом лагере, разбитом на месте их вынужденной стоянки. Темно-красные полотна палаток трепал ледяной горный ветер. Посреди лагеря стоял большой шестигранный шатер из темного материала. На высоком флагштоке над ним развивался незнакомый флаг, изображавший стилизованный закрытый глаз с горизонтальным мечом на месте зрачка.

Огонек сделался невидимым. Стоило найти эльфа, и поиски свои он решил начать как раз с главного шатра, когда тяжелый полог откинулся, выпуская двух мужчин в доспехах, тащивших под руки избитого Фирласа. Остроухий был без сознания, но жив. Похоже, нужной информации из его уст они не услышали. Скажи он все — его тут же убили бы. С лисами никто не цацкался. А в том, что эльф принадлежал к этой кучке сумасшедших мстителей, усомнился бы только слепой.