— Едва жива, стараниями вашего тихони, — с вызовом произнес Огонек, посильнее прижав к себе девушку.

— Завтра нам нужно выезжать. Идет снежная буря. Через пару дней перевал станет непроходим.

— Выезжать куда? — недовольно насупился дух.

— В цитадель, магистр хочет посмотреть на девчонку. — безапелляционным тоном ответил темный. — Я отправлю вам на помощь еще двух целителей. Подготовьте ее к путешествию.

Не говоря больше ни слова, он вышел, оставив позади несчастного Огонька, и мрачного словно туча эльфа, успевшего незаметно проскользнуть в палатку.

***

Больше эльф от Йены не отходил ни на секунду. К еще пущему неудовольствию Огонька, лорд Крайс, заправлявший всем обозом, в приказном порядке поселил остроухого в одном с ними фургоне. Так что две недели тряски в скрипучей повозке по замерзшим осенним горам показались Огоньку вечностью. Его бесило буквально все. То, как нежно Фирлас прикасался к лбу Йены, пробуя температуру, как мечтательно улыбался, прислушиваясь к биению ее сердца в груди. А эти его взгляды! Каждое его прикосновение к девушке отзывалось болью и гневом в сердце духа. Он боялся лишь одного, что однажды просто не выдержит и все же всадит кинжал в ненавистное сердце соперника. Только вот, тогда больше никто не оживит его любимую.

Огонек терпел. Сцепив зубы, он наблюдал за тем, как эльф все сильнее привязывался к его подруге, и через время ревность стала уже неотъемлемой частью его самого. В душе росла ненависть, причём сердился он уже не только на остроухого, но и на Йену, позволившую втянуть себя в эти неприятности! В душе бушевала такая буря, что он все чаще стал уходить подальше от каравана, чтобы побегать в облике барса и немного развеяться.

После одной из таких пробежек он застал эльфа смертельно уставшим, а Йену белой, словно покрывший горы первый снег. Оказалось, что в его отсутствие у нее снова остановилось сердце. Фирлас отдал все силы, чтобы запустить его снова, но ей по-прежнему была необходима постоянная подпитка жизненной энергией. Чувствуя себя последним негодяем, дух принялся за восстановление резервов подруги, пока обессиленный эльф отсыпался в дальнем конце фургона. Такая самоотдача невольно вызвала у него уважение, и даже благодарность. Каким бы ни был этот остроухий, кого бы в итоге не выбрала Йена, дух ни на минуту не усомнился в подлинности чувств соперника.

За все время путешествия ни лорд Крайс, ни сэр Риордан так и не потрудились проведать свою новую подопечную, точнее пленницу. Рыцарь лежал у лекарей в соседнем фургоне, а темный человек то исчезал, то появлялся в самое неожиданное время. Но неизменно хотя бы раз в день с задумчивым видом проезжал вплотную к их повозке, будто прислушиваясь к тому, что творится внутри.

Почти две недели они ехали строго на юго-запад по изменчивой, извилистой горной дороге. На второй день путешествия начал падать снег, а еще через три дня разыгралась настоящая буря. Благо, к тому времени они уже прошли перевал и теперь петляли среди долин предгорий. К концу второй недели на горизонте показалась высокая скала, на вершине которой виднелся огромный, величественный замок из темного камня. Лишь позже, подойдя поближе к постройке, он рассмотрел, насколько ветхими были каменные стены. Кое-где по кладке шли залатанные на скорую руку трещины, а по решеткам вился морозостойкий игольчатый плющ.

Как им сказали позже, замок назывался Небесным приютом и являлся главной цитаделью Незримой гильдии и зимней резиденцией их магистра. И все же, несмотря на потрепанный вид, крепость была хорошо заселена. Во дворе чадили несколько кузниц, конюшня была полна лошадей, а с кухни доносились приятнейшие запахи. У подножия горы так вообще раскинулась целая деревня и небольшой военный лагерь.

Их поселили в северном крыле. В покоях была крохотная гостиная и две небольшие скромные покои, больше подходящие для прислуги, чем для важных гостей. Йену разместили на большой двуспальной кровати с пологом в отдельной комнатке, а им с эльфом принесли две узкие кровати с соломенными тюфяками. Большой платяной шкаф был забит одеждой, а за ширмой расположилась большая медная лоханка.

Остроухий отправился мыться, а дух, зная, как Йена презирает платья, прыгнул через Гипнос в горы за оставленным там рюкзаком с одеждой. Благо, их тайник был на месте и промороженные вещи не успели отсыреть. Вернувшись, он обнаружил эльфа полностью одетым и причесанным. Голова над острыми ушами была снова гладко выбрита, а длинные светлые волосы со лба и макушки заплетены в несколько кос, перевязанных кожаными ремешками и собранными в один пучок. Оделся он тоже в полном соответствие с эльфскими вкусами. Темно-коричневая шерстяная рубаха с широкими рукавами скрывалась под зеленой вязаной туникой. Узкие кожаные брюки со шнуровкой были заправлены в высокие сапоги, а запястья перехвачены широкими наручами.

Его самого купание мало интересовало. Он мог менять свою внешность и предпочитал постоянно поддерживать ее в одном и том же чистом, выбритом и причесанном состоянии. Конечно, от внимания эльфа не ускользнула эта особенность, и он то и дело бросал в сторону духа подозрительные взгляды. Однако, вопросов не задавал, зная, что ответов все равно не получит.

Так, почти не разговаривая, они жили в замке, по очереди сменяя друг друга у постели так и не пришедшей в себя девушки. С каждым днем, нащупывая ее пульс, эльф становился все мрачнее. А однажды, вернувшись из Гипноса пораньше, дух застал его в отчаянии сжимавшим ее ладошку.

— Ki ane ateras mar, mie loena! Ты не можешь уйти, когда я тебя только нашел! — шептал он, смешивая фразы на древнеэльфском и всеобщем.

Первым его порывом было отшвырнуть остроухого нахала подальше и больше не подпускать к ней, но он видел то, чего в упор не замечал эльф. Каждый раз, когда Фирлас сидел рядом с ней, аура Йены светлела, а значит и энергия восстанавливалась быстрее. Сейчас же она переливалась всеми цветами радуги!

Немного полюбовавшись шедшей на поправку подругой и подавив тяжелый вздох, Огонек осторожно отступил в тень. Если эльфу не мешать, Йена очнется через пару дней и хорошо бы, чтоб в момент ее пробуждения ушастого поблизости не оказалось.

Но через два дня девушка так и не очнулась. Не очнулась и через неделю. Эльф был мрачен и зол до невменяемости, а Огонек все никак не мог взять в толк, почему она не приходит в сознание. Жизненная энергия в ее теле восстановилась полностью, магии было хоть отбавляй, но Йена почему-то упорно отказывалась открывать глаза.

Похоже, тем же вопросом задался и лорд Крайс, потому что вдруг, после долгого отчуждения, стал заходить к ним с расспросами о ее состоянии почти каждый день. Естественно он объяснял свои визиты необходимостью отчитаться магистру, однако проводил у постели девушки гораздо больше времени, чем требовалось для ежедневного отчета. Огонек ему не мешал, чувствуя необъяснимое доверие к этому странному человеку.

Иногда вместо темного являлся недовольный сэр Риордан, который боялся даже взглянуть в сторону ее постели, не то что справиться о здоровье. С ним приходилось общаться в основном на бытовые темы вроде питания, погоды и нерасторопности слуг.

Эльф в часы посещений предпочитал ретироваться на плац, где самозабвенно и надо сказать весьма профессионально размахивал серебряным шестом до полного изнеможения. После недолгих наблюдений, дух понял, что таким образом остроухий справляется со страхом и чувством беспомощности, а порой и отчаяния, потому что в Гипносе эльф занимался тем же самым. Его ночные схватки с духами-воинами взбудоражили весь сектор смежного с замком пространства в мире снов. Избитые и несчастные, духи то и дело жаловались Огоньку на страшного сновидца.

С наступлением весны за окном неожиданно повалил снег, а с севера подул ледяной горный ветер. Окна из покоев выходили как раз на север, так что после небольшого скандала слуги все же явились, чтобы забить шерстью щели в рассохшихся старинных рамах. Эльф сердито фыркнул, подхватил стоящий у двери посох и отправился на плац. Огонек, проверив состояние Йены, растянулся на диване в гостиных покоях, в ожидании сэра Риордана наблюдая за ленивой перебранкой горничных. Они как раз отодвинули тяжелый шкаф, чтобы добраться до второго окна.