Лишь теперь, ощутив на своем опыте эту связь, он понял, почему отец шагнул в огонь вслед за ней, оставив их с братьями одних. Да просто потому, что без нее он больше не мог дышать. Совсем как сейчас он без Йены.

Фирлас прислушался к собственным ощущениям. С тех пор, как девушка скрылась за поворотом, дыхание действительно требовало больших усилий. Но теперь, ко всему прочему, добавилась еще и ноющая боль в груди, внезапно сменившаяся на такую острую, что из глаз брызнули слезы. Он согнулся пополам, стараясь заглушить чужеродные ощущения. Чужеродные? Стоп! Йена! Это ее боль, ее эмоции. Что-то случилось!

Он быстро вскочил на ноги, точнее попытался вскочить, но тут же неловко рухнул на пол. Проклиная собственную слабость, он оттолкнулся от пола руками и попробовал ползти в ее сторону на четвереньках. Получалось невыносимо медленно. Наконец, он не выдержал и громко позвал ее в надежде, что они с Огоньком ушли не далеко.

Но, вопреки ожиданиям, на его зов из коридора появилась не Йена, а мрачный как туча парень. В руках он сжимал изящное короткое серебряное копье с красным заговоренным лезвием. Заметив на полу эльфа, он быстро подскочил к нему, ухватил рукой за волосы на затылке и, оттянув его голову назад, злобно прошипел:

— Это все ты! Это из-за тебя я ей больше не нужен! Моя воля, разделал бы тебя на фарш. Но ради нее, остановлюсь на предупреждении. Обидишь ее, остроухий, умрешь долгой мучительной смертью.

С этим словами, он резко отпустил его голову, поудобнее перехватил копье и скрылся за большой двустворчатой дверью, ведущей к центральному залу. Фирлас ошарашенно сел на пол, пытаясь понять, что это было. А через минуту, из прохода вынырнула Йена.

На грязных щеках виднелись свежие дорожки от слез, но лицо было спокойно. Лишь в бирюзовых глазах плескалась боль, которую он чувствовал сейчас вместе с ней. Тяжело опустившись на пол рядом с ним, девушка устало положила голову ему на плечо.

— Огонек ушел, — глухим, безжизненным голосом проговорила она. — Похоже, теперь нас будет только двое.

— Aine всегда только двое, — как можно более мягко ответил он, вдыхая нежный чабрецовый запах ее волос. — Не грусти, mie loena. Однажды он поймет и порадуется за тебя… за нас. Я все сделаю, чтобы ты была счастлива.

Йена тяжело вздохнула, но он все же почувствовал, как с сердца уходит боль.

Всю оставшуюся часть дня они провели, отдыхая и отогреваясь у наспех разведенного волшебного огня. Йена занималась его ранами, попутно расспрашивая об особенностях установившейся между ними связи. Поначалу, общаться было неловко. Только сейчас начал осознавать, насколько мало они знакомы. Он почти ничего не знал о ее прошлом, ровно, как и она о его. Кое-что он, конечно, успел почерпнуть из случайных разговоров, но этого катастрофически не хватало для нормального общения. Йена, похоже, чувствовала то же самое. По крайней мере, на щеках ее даже сквозь толстый слой пыли, просвечивал яркий смущенный румянец.

Силы постепенно восстанавливались. Йена отдала ему свои браслеты, мотивируя это тем, что у нее теперь есть рисунки на обеих руках, которые работают безо всякого серебра. Он натянул слишком женственное для себя украшение, пообещав себе приобрести нормальный посеребренный посох, как только они доберутся до цивилизации.

Когда, по его расчетам, пришла ночь, девушка постелила на холодный пол толстое одеяло, заставила его улечься, а затем сама аккуратно устроилась рядом. Ее тепло приятно согревало руку, но этого было недостаточно. Немного поворочавшись, он грубовато обнял ее за талию и притянул к себе. Йена дернулась и как ошпаренная отскочила в сторону. В глазах мелькнул страх, а руки непроизвольно сжались в кулачки, пытаясь унять дрожь.

— Прости, — пролепетала она, спрятав смущенный взгляд.

А в его голове мелькнули слова Огонька «Не знаю, что он с ней делал, но прежней она уже не стала. До сих пор сторонится мужчин.» Вот оказывается, в чем дело! А он, дурак, прицепился к ней, да еще так настойчиво.

— Нет, не извиняйся! — он призывно протянул ей руку, — Я не стану ничего делать, пока ты не захочешь. Mie loena, просто позволь мне заснуть в твоих объятиях. Я так долго об этом мечтал.

Наградой ему стала светлая, доверчивая улыбка. Немного поколебавшись, она нырнула под одеяло, и, надежно прижавшись к нему, мгновенно уснула. А он, не в силах оторвать взгляд от ее лица, еще какое-то время шептал ей на ушко слова любви, которые были древнее стен, приютившего их подземелья.

***

Наутро он почувствовал себя намного лучше. Сон они провели вместе, блуждая по Гипносу. Йена, немного смущаясь, показала ему свою хижину — небольшой деревянный домик, прислонившийся к одинокой скале среди разнотравного моря пустошей. Рядом с широким, заросшим цветами двориком, бодро шумел ручей. Вокруг скалы буйно разрослось несколько видов кустарника. Место казалось совершенно диким, он от жилища пахло свежим хлебом и комнаты, казалось, дышали уютом.

— Это самый прекрасный дом из всех, что мне довелось увидеть! — ласково улыбнулся он, с удовольствием наблюдая ее ответную радостную улыбку. Они еще немного задержались рядом с хижиной, праздно развалившись среди благоухающих полевых цветов, а затем проснулись, свежие и отдохнувшие.

Выбраться из гробницы особого труда не составило. Оказывается, Огонек днем ранее обследовал все катакомбы и нашел вполне приличный выход неподалеку от них. Коридор представлял собой маленький служебный проход, который уже через пару часов вывел их в красивую, заросшую лесом долину. Здесь они наспех осмотрелись, чтобы определить свое местоположение. Звезд не было видно из-за тяжелых свинцовых туч низко нависших над влажной от обильных дождей землей.

В конце концов, Йена предложила идти туда, где горы ниже, то бишь на запад. Ее логика была такова, что в предгорьях всегда полно деревень и там можно будет запастись всем необходимым для дальнего путешествия, возможно даже купить коней. Когда же он возразил, что покупать им не на что, она лишь загадочно улыбнулась и бодро потопала вверх по неприметной тропке, петляющей среди скал.

Она как всегда была полна загадок и какой-то бесшабашной уверенности в успехе. Он же просто плелся следом, пытаясь определиться с дальнейшими действиями. Синий дракон снова улизнул от него, а вместе с ним, и надежда на достойное будущее для вольных деревень. С другой стороны, впереди, прямо перед ним, искусительно виляя красивой попкой, шла обладательница двух артефактов, за которыми охотилась нынешняя хозяйка искомой зверюги. Быть может, у него еще была надежда уговорить Йену расстаться с чудом приобретенными рисунками и обменять их на дракона? Перспектива казалась весьма радужной, и он пообещал себе детально обдумать все ее плюсы и минусы, прежде чем сообщать о ней своей прекрасной спутнице.

Когда солнце начало клониться к закату, они остановились. Йена снова обработала раны, накормила его бутербродами с сочным беконом, и уложила под теплое одеяло, прежде чем заняться собственным внешнем видом. Откуда-то из глубин рюкзака, она извлекла небольшое зеркальце и расческу и принялась приводить в порядок спутанные белоснежные волосы. Почему-то только сейчас он заметил ее новую прическу. Пышная грива тяжелым волнами спускалась чуть ниже мочек ушей, открывая небольшой участок нежной кожи на затылке.

Неосознанно, он потянулся вперед и нежно погладил ее. Наощупь кожа оказалась еще нежнее, чем ему думалось. А еще, на этот раз Йена не стала отскакивать от его рук, словно ужаленная. Лишь тонкие брови слегка нахмурились в маленьком отражении ручного зеркальца. Он аккуратно убрал руку и немного разочарованно отвернулся на бок. Но не успел он даже подумать о своей обиде, как теплые нежные ручки обвили его плечи, а тихий голос прошептал прямо на ухо.

— Дай мне время, mie aine, я должна справиться с собой, а это нелегко.

Он неловко перевернулся на спину только затем, чтобы утонуть в ласковом бирюзовом взгляде. Словно завороженный он наблюдал, как Йена все ближе наклонялась к нему, пока не почувствовал на своих губах ее робкий, но такой невообразимо чувственный поцелуй.