– Хочу, – тихо ответила я.

– Что же, тогда давай поговорим обо всём, – предложил он.

Так мы и поступили.

Я озвучила каждое из мучивших меня сомнений, но уже без криков. Так говорить намного легче.

И намного легче говорить, когда вы честны. Саймон тоже был откровенен в ответ на мою честность, что я очень оценила.

– Не могу поверить: ты подумала, что я бросил свою работу? Да я просто не смогу без неё жить! – заявил он.

– Но ты отменил так много поездок.

– Да, но я собирался вернуться к командировкам в ближайшее время.

– Но после встречи выпускников ты…

– Послушай, тебе нужно кое-что понять. Наша поездка в мой родной город прояснила для меня некоторые вещи. В хорошем смысле. Я понял, что хочу иметь собственный дом и что когда-нибудь стану готов завести семью. Это неизменно. И к твоему сведению, я бы никогда не стал обсуждать что-то с Рут, не посоветовавшись предварительно с тобой, – сказал Саймон, взяв меня за руку. – Пожалуй, нам следовало обговорить очень многое, прежде чем бросаться в омут с головой и покупать дом. Полагаю, я слегка погорячился. Просто я тосковал по домашней жизни...

– Я тоже погорячилась. И я люблю наш дом, не пойми меня неправильно. Но все эти ожидания, которые приходят вместе с подобным большим шагом, слишком давили на меня, и с ними оказалось не так легко справиться. Я знаю, как много это значит для тебя и каким важным являлось решение купить дом. Вот только не могу понять, способна ли оправдать твои ожидания.

– Я избегал своего прошлого в течение долгих лет, потому что мне было слишком трудно вспоминать о нём. Но теперь я смог вернуть в свою жизнь близких мне людей и хорошие воспоминания. И всё благодаря тебе, детка. Всё самое светлое в моей жизни сейчас связано с тобой. Остальное – просто хлам. Хочешь избавиться от дома? Легко. Хочешь жить в хижине на пляже Бали? Не проблема.

– Мне казалось, я сказала «трахаться на пляже в Бразилии»…

– Не проблема, – выдохнул он, в его глазах зажёгся огонёк.

Я посмотрела на него – ну просто парень мечты!

– И я люблю наш дом. Мы не избавимся от него, – сказал я, наклонившись к Саймону. – А ещё я хочу сделать там детскую, только не сейчас. Ты не против? – вдруг спросила я на полном серьёзе. Боже, это уж точно часть взрослой жизни.

– Совсем не против. Никто и не говорил про сейчас, к чему спешка?

Когда я собиралась ответить, Саймон сжал мою руку и прошептал:

– Пожалуйста, не втягивай в это Рут.

– Я должна извиниться перед ней.

– Скорее всего.

– И я должна извиниться перед тобой.

– За что?

– За то, что не доверяла тебе в полной мере и не рассказывала о своих переживаниях. Хотя мне следовало. Просто не хотела всё испортить. Как можно жаловаться, когда всё выглядело столь совершенно?

– Лучше уж пожаловаться, чем ссориться на стоянке под ливнем, тебе так не кажется?

Он меня подловил.

– Я тоже должен извиниться перед тобой, – сказал Саймон, сморщив брови. – Ты была права: мне следовало починить окно.

– Саймон, прекрати. Я была на взводе, и мне не следовало говорить, что…

– Нет, это моя вина. Но мы найдём его, я обещаю, – в ответ я лишь кивнула, мои глаза снова наполнились слезами. – Иди ко мне, малыш.

Я села рядом с Саймоном, но он усадил меня к себе на колени. Затем обнял меня крепко-крепко, и я поцеловала его. А потом мы уехали, чтобы отправиться на поиски нашего кота.

Следующим утром мы обзвонили общество защиты животных, американское общество "Против жестокого обращения с животными", ветеринарный центр нашего города и даже отель для домашних питомцев. Ответ везде был один. Моего кота там не находили.

Команда «Найти Клайва» была на ногах весь день и обошла весь город. Мы расспрашивали соседей и просили их позвонить, если вдруг заметят моего кота.

Мы с Саймоном вместе искали до темноты, держась за руки и освещая путь фонариком. Мы звали Клайва по имени, пока не охрипли. И мой голос был хриплым не только из-за этого: я никак не могла перестать плакать. Старалась не допустить, чтобы Саймон видел меня такой, потому что никто никогда не чувствовал себя более ужасно, просто забыв починить окно. И, когда Саймон видел, как мне грустно, ему становилось только хуже. Так что я старалась давать волю слезам лишь в туалете на заправках, или опускалась на колени, деля вид, что завязываю шнурки. Мгновенные моменты паники были необходимы, чтобы не терять надежды. Мы найдём Клайва. Обязательно найдём.

Но прошёл второй день. Затем третий. И вот минула неделя. Я проводила ночи, лёжа без сна, прислушиваясь: вдруг кот поскребётся в дверь или раздастся звук игрушки-мышки. Тогда это означало бы, что мне просто приснился кошмар, и Клайв спит рядышком, свернувшись в комочек. А ещё я готова была услышать сердитый кошачий стон под задней дверью, который означал бы: «Эй, хозяйка, никакой это не кошмар. Я действительно сбежал, но сейчас вернулся домой, так что впусти меня скорей – снаружи жуткий холод!».

Листовки из-за непогоды падали и стирались. Мы клеили новые. Но и с ними всё повторялось.

Хуже всего было то, что я постоянно представляла себе самые ужасные варианты развития событий. Словно мой мозг пытался понять, с чем мне предстоит столкнуться, показывая мне призрачные видения будущего. Чтобы подготовить меня, полагаю.

Замёрзший и мокрый Клайв пытается забраться в мусорное ведро, чтобы найти что-нибудь поесть.

Клайв приближается к незнакомцу, но тот прогоняет кота метлой.

Клайв сжался от страха под деревом, окружённый двумя или тремя злобными котами. У него не было передних когтей, чтобы защититься. Он был избалованным домашним котом, который спал на подушке и получал кошачью мяту по первому требованию.

Я продолжала ходить на работу – мне пришлось. Потому что выполнение своих обязанностей помогало отвлечься; потому что я очень любила свою работу; и ещё потому, что «Клермонт» наконец был готов к открытию.

Наш дом постепенно приходил в форму, как и отношения с Саймоном. Мы разговаривали намного больше, чем раньше, и не только о разных глупостях изо дня в день, но о серьёзных вещах тоже. Мы постепенно разбирались со всем тем мусором, что накопился в наших мыслях, говоря о том, что действительно важно, о какой жизни мы мечтаем. Не поймите меня неправильно, в этих разговорах находилось место для шуток и сексуальных намёков, потому что мы такие. И мы развивались. Только представьте себе!

Я сказала ему, что хочу видеть нас такой парой, которая станет проводить некоторые из праздников в каких-то далёких сказочных странах. Он рассказал мне, что хотел бы собирать всю семью и друзей за праздничным столом на Рождество – пусть не каждый год, но периодически. Я сказала ему, что хочу быть такой девушкой, которая сама в состоянии купить себе автомобиль. Он же сказал мне, что хочет быть парнем, способным подарить автомобиль своей девушке.

К вашему сведению, в споре насчёт машины победа осталась за мной. Мы вернули подарок обратно, и взамен я купила себе подержанный Мерседес – тоже кабриолет, разумеется. На этот раз серебристый. Он был достаточно старым, чтобы я могла позволить себе ежемесячные платежи, но при этом вполне новым, что не давало Саймону поводов беспокоиться обо мне во время вождения.

Мы крошечными шажками вступали в озеро взрослой жизни, а не бросались в омут с головой. Я не сдавалась и продолжала верить, что Клайв найдётся, но спустя две недели надежда начала медленно угасать. Мне следовало смотреть правде в глаза. По большому счёту, грандиозной трагедии не случилось. Только маленькие девочки плачут во сне, потому что их любимое домашнее животное сбежало.

Само собой.

Я стояла в вестибюле отеля «Клермонт», внимательно скользя взглядом по всем деталям: стойка ресепшна полностью из переработанной древесины, мраморный пол отреставрирован и блестит после полировки, художественная инсталляция обновлена, а вид на бухту, где закатные лучи солнца освещали воду, делает весь интерьер сверкающим и искрящимся.