Это предложение ребята приняли хорошо, но дальше рыбалок дело не пошло. А потом все как-то было некогда, разные ЧП, только успевали расхлебывать. Короче говоря, пролетела первая четверть, а сделано ноль.

И вот сегодня, в безобидный и милый четверг, мы снова отличились, особенно я. Сердце у меня заныло от недоброго предчувствия. Перед последним уроком к нам зашла Маруся с постным выражением лица — она, конечно, была уже в курсе. Учителя, небось, уж успели ей нажаловаться. Она сказала мне:

— Комсорг, оставляй класс — будет собрание.

Мы сидели притихшие и виноватые. Ждали Марусю. Юрка стоял у доски и что-то писал. Сначала на это никто не обращал внимания. Юрка все не уходил от доски, уж и Маруся пришла. Она первая прочитала то, что накропал Юрка, и сказала в пространство:

— Юмор — вещь хорошая, но сегодня он вряд ли вам поможет.

Юрка, довольный, пошел на место, а мы прочитали вот что:

«1. Что знает 8 „б“:

а) четыре действия арифметики: скольжение, причитание, умиление, изнеможение,

б) драмматику и Мексику,

в) грязнописание.

2. Чего не знает 8 „б“:

а) мать-и-мачеху (десять двоек),

б) анатомию и физиономию (три двойки),

в) триконаметрню (не изучали),

г) в мимическом кабинете мимические опыты (одна пара).

3. Что любит 8 „б“:

Получать классическое образование (играть друг с другом в классики) в универмагах.

4. Страдания 8 „б“:

„Чтение — вот лучшее мучение“.»

Прочитав все это, мы снова развеселились. Молодец, Юрка, честное слово! Надо же такое придумать! Когда он уселся рядом со мной, я сказала ему:

— Юрка, ты — гений!

Но он пресек мои восторги и заставил покраснеть:

— Бубликова, ты меня удивляешь. Классиков-то надо знать. Верно я говорю?

Последнее было сказано не мне, а новой девочке-москвичке, которая приехала к нам в сентябре. Она сидела сзади нас. Клара Радюшкина — так ее звали — заступилась за меня:

— Ну уж нашел классику! Льюис Кэрролл на любителя. Я чуть не свихнулась, когда читала. Ох и фантазия, скажу я вам! Правильно, Катя, что не читала. И не надо.

Тут я вспомнила:

— Как же я забыла! Это же «Алиса в Стране Чудес»!

Юрка сейчас же охладил мои восторги:

— Ранний склероз! Поздравляю.

И они с этой Кларой так противно захихикали. У Юрки при этом была такая самодовольная рожа. Мне прямо двинуть по ней захотелось. Пижон несчастный! Ну, ладно, думала я, я что-нибудь такое прочитаю, что тебе и не снилось, Юрочка, и посажу тебя в лужу по-настоящему.

Эх, если бы я знала, что главная неприятность впереди, я бы так не кипятилась…

Маруся между тем прекратила все наши смешки и шушуканья.

— Сегодня, — сказала она, — вы побили все рекорды — получили одиннадцать двоек. И я предлагаю провести открытое комсомольское собрание.

Ленька с Витькой тотчас вскочили и ринулись было из класса, но Маруся их остановила:

— Я сказала — открытое собрание, так что можете оставаться, и даже обязательно.

Мальчишки сели с кислыми физиономиями — они тоже были в числе одиннадцати. Маруся продолжала:

— Мы должны выяснить отношения и разобраться в конце концов, кто мы — круглые дураки или безнадежные лентяи.

Я не поверила своим ушам. Неужели это говорит Маруся? Мы никогда не слышали от нее ничего подобного.

— Да мне в учительскую зайти нельзя. Только и слышно: восьмой «б» да восьмой «б»…

И мы стали выяснять отношения. Вот тут-то и обнаружилось наше самое уязвимое место — комсомольской работы-то никакой. Все порядочные классы соревнуются друг с другом.

— А мы вызвали восьмой «а» на соревнование?

— Нет… Они не вызываются никак.

— Дальше распрекрасных планов не идем! Где фотомонтаж «Без дураков»?

— Дураки есть, фотомонтажа нет…

— Вот именно!

— Вы слышали хотя бы такие слова — «комсомольское поручение»?

— Слышали!

— Поднимите-ка руку, кто имеет поручение.

Леса рук не было. Равнина, степь, даже без кустика.

— Не поднимаете… А между тем у вас есть Поручения, и мы вам их конкретно раздали на единственном комсомольском собрании, которое было в этом году.

И Маруся стала перечислять наизусть:

— «Экран успеваемости» — раз, фотомонтаж — два, сатирическая газета — три, шефство над пионерами — четыре, лекторская группа — пять. Я бы могла продолжить, да что толку.

Мы сидели, как пришибленные. Особенно я, потому что все камни в мой огород.

Но это еще не все. Меня погубил Марусин вопрос:

— Вам что, комсорг не нравится?

Ужасные минуты. Маленький Рац бросился меня защищать:

— При чем тут комсорг, если мы ни с места?

— Но комсорг должен реагировать, бить тревогу. А где тревога?

Тут Лариска взорвалась:

— Ой-ой, кто бы говорил про двойки, только не ты, Серега, несчастных Двадцать Копеек!

— Мне можно, я не комсорг.

Маруся прекратила этот базар. Она спросила:

— Что будем делать?

— Переизбирать!

Я не поверила своим ушам.

Юрка тронул меня за руку, сказал:

— Хочешь, внесу предложение?

И тут же встал, не дожидаясь моего ответа.

— У меня есть предложение, — сказал он. — Выбрать новую девочку — Клару Радюшкину. Мне кажется, у нее твердый характер, есть фантазия и желание работать.

Я не знаю, как я посмотрела на Юрку, но он слегка смутился, сказал доверительно:

— Брось, Катя, зачем тебе это нужно?

И меня переизбрали с такой же легкостью, с какой выбрали.

Глава 6. Козни уцененной старушки

Новоиспеченный комсорг вступил в свои права дня через три. Все это время я ждала решительных действий со стороны Клары и с тайной надеждой думала, что у нее ничего не выйдет так же, как у меня. И вот когда ее станут переизбирать, тогда, возможно, вспомнят обо мне. Хороший, скажут, был человек — Катя Бубликова…

Наконец, на третий день после рокового собрания, Клара сказала:

— Сегодня будем вызывать на соревнование восьмой «а». Предлагаю пойти всем. Кто против?

Маленький Рац тотчас выдвинул рацпредложение. Рац сказал:

— Предлагаю выбрать делегатов.

Но мы зарубили его предложение. У нас давнишняя «любовь» с восьмым «а», и мы боялись, что делегаты не справятся. Маруся, которая при этом присутствовала, спросила:

— А меня возьмете?

— Ну, конечно, — сказали мы, — даже обязательно. Для моральной поддержки, и прочее.

— У меня еще есть предложение, — сказала Клара и почему-то покраснела. — С нашими обязательствами познакомиться вместе с восьмым «а».

Мы с Лариской переглянулись и подмигнули друг другу (нас рассадили с ней еще в начале года, потому что мы трещали все уроки, но наши парты были рядышком — нас разделял всего лишь узкий проход между рядами). Наше подмигивание означало одно: посмотрим-посмотрим…

Конечно, ее предложение было против правил: обязательства-то мы должны были обсудить, но на это почему-то никто не обратил внимания, даже Маруся. Видимо, они договорились.

После уроков мы сразу завалились в 8 «а». Хозяева встретили нас улюлюканьем. Мало того, нас сначала вообще не хотели пускать. В дверях «ашники» устроили заслон. Начали было вести переговоры, это нас чуть и не погубило.

— Вы что, спятили? — спросили мы.

— Да, — ответили они. — Убирайтесь.

— Знаете, зачем мы пришли?

— Нет и не хотим, — отвечал заслон, да так дружно, словно на генеральной репетиции. После каждого ответа в классе поднимался гам.

— Неохота связываться, — сказал Серега Непомнящий, — пересчитать бы носы.

— Где ваш комсорг — мы же договорились? — прокричала Клара, но ее крик оказался не толще комариного писка.

Где же Маруся? Она куда-то пропала, а без нее нам не прорваться. Их классного руководителя тоже не было видно.

Что было мочи мы крикнули: