Рут плохо спала ночами уже несколько десятков лет, и этим прохладным тихим майским утром - особенным утром, которое она с нетерпением ждала в течение дней, недель и бесконечно долгих месяцев - проснулась даже раньше обычного: ровно в 3:57, как показывали часы, вживленные в обновленную сетчатку ее глаза. Она тихо лежала, вдыхая свежий аромат сирени, доносившийся через окно из парка, и решая, не пора ли ей вставать. Рут давно заметила, что, становясь старше, жаждешь сна больше, но нуждаешься в нем меньше. Практическое решение парадокса - игнорировать желание поспать. Тело требовало, чтобы она осталась в постели, в уютном гнездышке, еще часок-другой, но победил здравый смысл. Ничто так не угнетает, как два бессонных часа. Особенно в твой 145-й день рождения.

Поэтому она встала и затянула поясок на новом халате, который ей вчера прислала Марта, ее правнучка. Из какой-то восточной страны - Вьетнама? Или Лаоса? Рут еще заметила почтовый штемпель, аккуратно вырезала его и положила на холодильник. Ядовитого цвета узор уродовал халат, но Рут все равно его надела. Она не видела Марту шесть лет, не говорила с ней в течение трех и не имела представления о том, что та делала в Таиланде. Но все-таки всегда приятно, что о тебе помнят.

На кухне она приготовила кофе, по обыкновению отказавшись от негромких предложений дома помочь ей. Рут уже пыталась убедить техобслуживание заглушить этот шепчущий голосок, но безуспешно.

- Мы не можем отключить мозг дома, - сказал ей техник. - Это было бы нарушением правил.

- Я не прошу отключить мозг, - ответила Рут, - только голос.

Техник покачал головой. Вне сомнения, у него зуб на пожилых людей вроде нее. Когда сам уйдет на пенсию, его взгляды изменятся, но пока это не решало ее проблему.

Он опять покачал головой.

- Мозг дома должен работать на случай какой-либо непредвиденной ситуации, - сказал он ей. - А вдруг вы упадете?

“Неужели это так страшно?”, - подумала Рут.

Но вслух ничего не сказала. Просто смирилась - стараясь игнорировать попытки дома потакать каждой ее прихоти. Рут знала нескольких пожилых людей, которые попались в эту ловушку. Она будет сама о себе заботиться, иначе - конец.

Потягивая кофе, она включила телестену. Все каналы кричали об одном и том же: тру-эйджеры, сторонники идеи “истинного возраста”, снова разбомбили поселок для пожилых, на этот раз в Хьюстоне; на орбите продолжается подготовка к предстоящему запуску “Исхода”. Ничего интересного. Она включила изображение тропического леса и допила кофе, глядя на яркие растения и давно исчезнувших птиц.

Выключив стену, Рут вернулась в спальню, чтобы застелить постель, но обнаружила, что опять забыла заблокировать домовой компьютер - и он уже обо всем позаботился. Внезапно на глаза навернулись слезы, как иногда с ней случалось, и она не стала их сдерживать. Дала себе в волю выплакаться, лежа на узкой постели, но когда около пяти начало светать, сказала про себя: “Перестань валять дурака, старушка.” Глянув в зеркало, заставила себя улыбнуться и начала готовиться к самому важному дню, к своему 145-му дню рождения.

Скоро приедет Селия. Наконец-то приедет Селия. Эта мысль ее взбодрила.

Селия появилась только в одиннадцать. Увидев из окна, что машина, на ветровом стекле которой под дворник был подсунут красно-желтый однодневный пропуск, уже подъезжает к крыльцу, Рут решила еще раз убедиться, что в доме полный порядок. Она оставила чашку из-под кофе на столике и теперь поспешно отнесла ее на кухню, но в остальном все просто сияло. На стулья были одеты только что отглаженные ситцевые чехлы, дом всосал все пылинки до одной. С кухни доносились аппетитные запахи. Дверной звонок звонил, звонил и звонил, а Рут просто стояла в гостиной и слушала. Она так давно не видела Селию; ей хотелось немного растянуть предвкушение встречи.

- В дверь звонят, - прошептал дом, как будто она сама не слышала.

- Ну, открывай.

Рут шагнула вперед, будто желая сама открыть дверь, чтобы встретить Селию у порога, но вдруг ее охватила внезапная нерешительность. Что она скажет? Но прежде чем что-то пришло в голову, компьютер бесшумно открыл дверь, и перед ней предстала Селия.

- Мамуля! - воскликнула Селия.

- Селия, дорогая, - сказала Рут. - Сколько же лет прошло!

Селия с шумом ворвалась в комнату. Из ее рук посыпались свертки и пакеты - как же она все это донесла? - потом они крепко обнялись, смеясь и болтая наперебой. Следом за Селией вошел худой бородатый мужчина и осторожно закрыл дверь.

- Пахнет чертовски здорово, - сказала Селия.

- На кухне остывает домашний фруктовый пирог. А Флоренс, - моя соседка, знаешь? - позволила мне нарвать цветов у нее в саду, чтобы сделать тебе приятное. Это так мило с ее стороны.

Рут глубоко вздохнула и улыбнулась. Последовало короткое молчание. Все трое смотрели друг на друга с улыбкой. Незнакомец - ведь Селия не говорила, что приедет не одна - нагнулся, чтобы собрать упавшие пакеты.

- Ну, - сказала Рут, отступив на шаг от Селии. - Дай же мне на тебя посмотреть.

- Да нет, лучше ты мне дай на тебя посмотреть! - засмеялась Селия, оборачиваясь и улыбаясь молодому человеку. - Это Бен, - сказала она. - А это Мамочка-Рут.

Бен что-то сказал, но Рут не слышала его слов. Ее внимание было приковано к молодой женщине. “Селия!” - подумала она, и слезы снова навернулись ей на глаза. Она смахнула их ресницами, чтобы они не мешали ей смотреть на Селию, которая выглядела чудесно. Просто великолепно: высокая и стройная, в просторном блестящем черном одеянии, словно летящем вокруг изящной фигуры; продолговатое лицо раскраснелось от волнения, темные раскосые глаза сияли. Селия, ее пра-правнучка! Густые темные волосы, такие же черные, как и одежда, или даже чернее, с единственной седой прядкой, спадали на плечи. А эта улыбка, которая не изменилась бы, даже если бы все остальное в ней переменилось, если бы Селия наконец, наконец повзрослела. Сколько же Селии лет? Тридцать пять? Сорок? Она сказала:

- Ах, Селия, ты выглядишь замечательно.

- Мамочка! Я пытаюсь познакомить тебя кое с кем.

- Бен. Конечно, Бен, - улыбнулась Рут.

- Очень приятно, миссис… - Бен пожал протянутую руку.