Капитан продолжал изучать досье. Ограбления банков, убийства из мести и из ревности. И фотографии – трупы здесь, трупы там, вырезки из газет, снимки полицейских фотографов – целая выставка покойников.

И все-таки почему полковник не поехал на своей машине, когда отправлялся, как он сказал жене, в экспедицию за антиквариатом?

Мадам Рокбрюн вполне логично все это объяснила, когда Скубайд зашел к ней, чтобы проверить слухи об отъезде полковника. Впрочем, как хорошо знал Скубайд, все объяснения кажутся убедительными лишь до тех пор, пока их не опровергнут. Как оказалось, полковник недавно жаловался, как трудно в его годы выдерживать долгие автомобильные переезды. Напряженное движение на дорогах Ривьеры, выхлопные газы от автобусов и тяжелых грузовиков… Поэтому он собирался ехать поездом, а на месте, если понадобится, взять в прокате автомобиль.

– Это разумно, – кивнул Скубайд, – летом движение действительно становится невозможным.

– Кстати, я хотел бы поговорить с полковником кое о чем. Он не давал вам о себе знать?

– Разумеется, – ответила мадам Рокбрюн. – Мы получили несколько открыток. Сейчас я вам их покажу.

И она принесла три красивые открытки с видами Ле-Пюи, Ле-Мондор и Перигью. Все они были написаны рукой полковника, послания заботливого и любящего мужа.

– Ну хорошо, – сказал Скубайд. – Наверно, он скоро вернется. Передайте, пожалуйста, что я просил его позвонить.

Капитан, разумеется, не стал рассказывать мадам Рокбрюн, что уже видел эти открытки на центральной почте в Вэнсе, где их специально задержали, чтобы он смог с ними ознакомиться. Не рассказывал он и о том, что говорил со своими коллегами из Ле-Пюи, Ле-Мондор и Перигью. Ни один из них не обнаружил никаких следов пребывания полковника. Это не слишком удивило Скубайда – он хорошо знал, что у старого лидера Сопротивления были друзья по всей Франции, и им ничего не стоило отправить заранее заготовленную открытку. Любопытно, что полковник уехал в конце августа – в самое горячее время для торговли и самое неподходящее для закупок новых товаров. Если еще учесть, что Рокбрюн отправился в эту деловую поездку сразу после тяжелой личной трагедии, повод для такого путешествия выглядит весьма сомнительным.

Скубайд не стал расспрашивать полковника после его возвращения. А Рокбрюн, если и знал, что самая квалифицированная полицейская служба Франции проводила тщательное расследование его поездки, все равно не подавал вида.

Все это беспокоило капитана Скубайда. Неизвестно, какую игру затеял полковник, но сражался он сейчас в одиночку. Его старые товарищи, бывшие члены банды «Зоопарк», убедили капитана, что не имеют ни малейшего понятия о том, чем занимается их бывший руководитель.

Но если Скубайд и не знал, где находился полковник Рокбрюн, то во всяком случае предполагал, чем тот занят. Старый Лис вышел на охоту. Капитан опасался, что Рокбрюн сможет найти торговцев смертью раньше, чем он или детективы из специально прибывшей бригады Международного бюро по борьбе с наркотиками.

Полковник не раз помогал Скубайду в самых сложных делах, и капитан любил этого человека и восхищался им. Более того, он преклонялся перед ним. И теперь Скубайд опасался, как бы Рокбрюн сам не оказался жертвой своей опасной охоты. Нужно было что-то срочно предпринять. Капитан задумался.

Область, которую называют французской Ривьерой, тянется вдоль Средиземноморского побережья от Марселя до пограничного французского городка Ментон, включая и княжество Монако. Названия городов, расположенных к востоку от Сан-Тропеза и Сан-Максима звучат словно мелодичный перезвон в симфонии, посвященной отдыху богатых: Сан Рафаэль, Теул, Канны, Жан-ле-Пэн, Антибы, Ницца, Сен-Жан-Кап-Ферра, Больо, Монте-Карло, Ментон и дальше, уже на территории Италии, Вентимилья.

Некоторые городки разделены лесами или утесами из красного камня, круто обрывающимися к морю. Другие – Канны, Жан-ле-Пэн, Антибы и Ницца – переходят друг в друга, словно один город, вытянувшийся вдоль побережья между дорогой номер семь и кольцевой трассой. Их вполне можно было бы считать единым массивом, если бы они не так сильно отличались друг от друга. Город-гуляка Канны, Жан-ле-Пэн с вплетенными в волосы виноградными листьями, Антибы, напоминающие фуражку рабочего, особенно после того, как там построили широкую бетонную автостраду. Эта дорога заменила древнюю, построенную еще финикийцами. Потом ею пользовались греки и римляне. При короле Людовике XIV военный инженер Вобан построил вдоль дороги бастионы и форт Карре, выступающий далеко в Ажуйскую бухту. А Ницца кажется очень домашней, хоть это и четвертый по величине город Франции. Сюда ездят загорать, в основном, люди пожилые.

Но если бы вы заглянули за золотой фасад Английской аллеи, то осознали, что Ниццу можно представить и как город ножа и кастета. Так же, как Марсель на другом конце побережья, Ницца стала рассадником преступности. Хозяева здешних вилл обладают миллиардными состояниями. Да и сами виллы с богатейшими коллекциями картин и драгоценностей, с яхтами и автомобилями, огромные суммы, появляющиеся каждый день на зеленых столах многочисленных казино – все это блестящая приманка, словно магнит, притягивающая сюда преступников со всего мира.

Капитан еще обдумывал все это, когда в дверь постучали. Вошел сержант Пелисье с докладом. По субботам банда «Зоопарк» собирается вместе, независимо от того, будет ли идти дождь или сиять солнце. Сейчас, в отсутствие полковника Рокбрюна, они особенно старались не отступать от своих привычек. Друзья хорошо знали, что за ними следят. Только строгое соблюдение обычного распорядка могло убедить сыщиков в том, что они ни к чему происходящему не причастны, по крайней мере в данный момент.

Вечером они встретились в задней комнате бара «Рыжая шевелюра», принадлежащего Альфонсу Кузену – Волку. Приятели болтали, потягивали вино и играли в карты. В баре не было и не могло быть подслушивающих устройств. Это гарантировал Леопард – Гастон Ривс. Он отлично знал все существующие системы подслушивания – от старинных до суперсовременных.

– Сколько времени прошло с тех пор, как он уехал? – спросил Слон.

– Семь с половиной недель, – посчитал на пальцах Тигр.

– И никаких новостей? – пробурчал Леопард. – Мадам Рокбрюн?..

Тигр, живший ближе всех к полковнику, пожал плечами:

– Он присылает открытки.

Волк хмыкнул. Он не хуже остальных знал этот старый трюк с открытками.

– И никаких неопознанных трупов, – заметил Слон. – Я внимательно просматриваю «Нис Матен», а они всегда подробно пишут о таких случаях.

Тигр хмыкнул и отхлебнул из своего стакана.

– Вы же помните, что мы никогда не оставляли трупов, – сказал он. – Это было специальностью Лиса. Поэтому гестаповцы чуть не убили его, пытаясь узнать, где тела. Никаких следов! Можно биться об заклад, что если Лис нашел того или тех, кого искал, никаких вещественных доказательств не останется.

– А они не опередят его? Он уже не молод, – в голосе Леопарда звучала тревога.

– Я бы узнал об этом, – решительно покачал головой Волк. Никого из друзей это заявление не удивило. Они знали, что Волк поддерживал отношения со старыми приятелями из преступного мира, и они сообщили бы ему, если бы что-то случилось с Рокбрюном.

– И какие сейчас ходят слухи? – осведомился Слон.

– На подходе большая партия наркотиков, – пожал плечами Волк. – Появилась новая банда, о которой никто ничего не знает. Мои друзья, мелкие воры с Побережья, не любят их. Во-первых, потому что большинство из них солидные, уже семейные люди. А во-вторых, наркотики мешают их ремеслу – милым, чистым, ловко проводимым кражам. Никого не калечат, ничего не ломают, но всегда берут то, за чем пришли. А наркоманы, когда им нужны деньги, способны даже на убийство. Они могут за несколько франков забить до смерти старуху или разнести целую деревню. Наркоманы легко хватаются за нож или пистолет, убивают без разбора полицейских и гражданских и на них начинается большая охота, которая портит игру всем остальным. Я думаю, что можно рассчитывать на помощь честных взломщиков. По крайней мере, они смогут кое-что подсказать.