Стук топора прекратился.

Наступила тишина.

Лонгтри видел костёр и нескольких привязанных у леса лошадей.

Рядом с маленькой армейской палаткой стояла повозка.

К её борту были прислонены несколько винтовок: винчестеры и винтовка Шарпа калибра .50.

А внутри лежали стальные капканы и шкурки зверей всевозможных видов.

Рядом с костром находилась охапка дров и хвороста на неделю обогрева.

Но в пределах видимости не было ни одного человека.

Лонгтри поморщился.

- Я выхожу, - крикнул он.

Он остановил коня у повозки и привязал к дереву, подошёл к костру, вытянул руки над пламенем и огляделся.

Он знал, что хозяин привала притаился среди деревьев и держит его на мушке.

Но то, что Лонгтри пока жив, значит, что в него пока не собираются стрелять.

- Кто ты? - спросил голос. Где-то Лонгтри его уже слышал.

Голос доносился из-за спины, но маршал не стал оборачиваться.

- Джо Лонгтри, заместитель федерального маршала, - ответил он.

Он слышал, как мужчина чертыхнулся, выходя из-за деревьев.

Он был не очень-то рад видеть здесь законника.

Лонгтри медленно и осторожно засунул руку под пальто и вытащил револьвер.

Он не делал никаких угрожающих движений, просто держал палец на спусковом крючке.

- Какого хрена тебе надо? -

спросил хриплый голос.

Лонгтри медленно-медленно повернулся.

Перед ним стоял огромный мужчина с бородой в распахнутой рубашке, и грудь его блестела от пота.

В руке он сжимал армейский карабин.

И нацелен он был Лонгтри в голову.

- Я хотел погреться у огня, - произнёс маршал.

- Грейся в другом месте, Лонгтри, - ответил мужчина.

По манере разговора Джо убедился, что знает этого человека. Но вот откуда?

Голос был знакомым, но на этом всё. Может, если убрать бороду...

И до Лонгтри дошло.

Джако Ганц.

И никто другой.

Лет десять назад, до того как стать законником, Лонгтри охотился за людьми за деньги.

За Ганца назначили награду в пять сотен баксов за грабежи на территории Аризоны.

Лонгтри столкнулся с ним в салуне в Уикенберге, спустя три месяца выслеживания.

Случилась перестрелка.

Лонгтри поймал пулю в плечо, а Ганц - одну в ногу, и ещё одну - в рабочую руку.

Это вывело преступника из игры.

Лонгтри надел на него наручники и отправился с заключённым к врачу, который был нужен им обоим.

А через три дня он доставил Ганца в Феникс и передал его с рук на руки Тому Риверсу, который тогда ещё был простым маршалом, а не руководителем всей службы.

После суда Ганц был приговорён к десяти годам заключения в территориальной тюрьме штата Аризона в Юме.

- Когда ты вышел, Ганц? - спросил Лонгтри.

Ганц продолжал в него целиться.

- Два года назад, Лонгтри. Я провёл восемь долгих лет в этой грёбаной дыре! Благодаря тебе.

Лицо Лонгтри ничего не выражало.

- Я лишь делал свою работу.

- Конечно, работу, сукин ты сын, - злобно буркнул Ганц. - Восемь лет моей чёртовой жизни. Восемь лет! А что с тобой произошло за это время, Лонгтри? Ты стал законником, федеральным маршалом. Как такой полукровка, как это, это провернул?

Он рассмеялся сквозь зубы.

- Это Риверс устроил тебе то назначение, так? Слышал, он сейчас большая шишка.

- Я был бы очень признателен, если бы ты, Ганц, опустил ружьё.

Ганц не шевельнулся.

- Не сомневаюсь, маршал, не сомневаюсь...

Он не сводил взгляда с Лонгтри, и глаза его горели от жгучей ненависти.

- Я много думал о тебе в тюрьме, Лонгтри. Ни дня не проходило, чтобы я не мечтал тебя убить. И только посмотри, что произошло: твоя жалкая шкура в моих руках.

- Брось оружие, - спокойно произнёс Лонгтри.

- А то что? Ты выстрелишь в безоружного, как и в прошлый...?

- Ты не был безоружен, Ганц, и у меня даже есть тому доказательство: пуля в плече.

- Я должен был пристрелить тебя, как больного пса, - проворчал Ганц.

Лонгтри прищурился.

- Брось оружие, Ганц. Сейчас же. Это приказ маршала Соединённых Штатов.

Ганс не отводил взгляда.

Лонгтри выхватил кольт, прицелился мужчине в живот.

Они замерли на пару секунд и молча смотрели друг на друга.

Лонгтри, присевший на корточки у костра, и Ганц, стоящий напротив и целящийся из карабина маршалу в голову.

- Да ты, должно быть, полный идиот, Лонгтри, - произнёс Ганц. -

Если я нажму на спусковой крючок, твои мозги разлетятся на сотню метров вокруг, и никакой значок тебе не поможет.

- Может и так. Но в ту же секунду, когда ты выстрелишь, выстрелю и я. И моя пуля попадёт тебе в живот. Если ты надеешься добраться до Волчьей Бухты с раной в животе, то ты ещё больший кретин, чем я думал. Ты истечёшь кровью за считанные минуты.

- А может оно того стоит?

Лонгтри вскинул брови и медленно поднялся.

- Может. Но даже если ты выживешь, всю оставшуюся жизнь за тобой будут охотиться. Убийство федерального маршала - серьёзное преступление, Ганц. Законники будут преследовать тебя до самой смерти.

Ганц молчал.

Ствол его карабина был по-прежнему направлен в голову Лонгтри. Он облизал губы.

- Если собираешься стрелять - стреляй! - прокричал ему в лицо Лонгтри. - Спусти курок, парень! Стреляй, чёрт тебя дери, стреляй!

Ганц заколебался, и, в конце концов, опустил карабин и усмехнулся.

- А я и не говорил, что собирался.

Лонгтри сделал вид, что собирается засунуть свой револьвер в кобуру, но в последний момент замахнулся и врезал Ганцу по лицу рукоятью.

Ганц с криком упал на землю; из раны на щеке текла кровь.

Лонгтри выхватил у мужчины карабин и пнул по рёбрам.

- За такое я могу тебя снова упечь за решётку, Ганц, - Лонгтри вытряхнул патроны из ствола и отбросил карабин в кусты. - Сделай так ещё раз, и я не ограничусь одним ударом.

Ганц сел, постанывая и прижимая дрожащую руку к ране.

- Сукин ты сын, - выдохнул он. - Зачем это было делать?

Лонгтри проигнорировал вопрос и закурил.

- Зачем ты здесь?

- Охочусь за зверем, чтобы получить награду за его голову.

Лонгтри сплюнул в грязь рядом с Ганцем.

- Всё, что тебя ждёт, это твоя собственная смерть, слышишь? Если ты не дурак, то уберёшься отсюда.

- Закон не запрещает охотиться на опасное животное, -

пробормотал Ганц.

- Охотиться - нет, а вот угрожать жизни федеральному маршалу - вполне.

- Я не собирался...

- Держись подальше от меня, Ганц. Если ты ещё раз перейдёшь мне дорогу, то станешь мертвее, чем выделанная шкура оленя.

Ганц кивнул.

Лонгтри отвязал от дерева своего чёрного коня и запрыгнул в седло, отправляясь дальше.

Он понимал, что это не конец. Далеко не конец.

На нём висит зверь-убийца.

И шериф - вспыльчивый пьяница.

А теперь ещё и Ганц.

Кто-то точно умрёт, пока он разберётся с этим бардаком.

26

- Прикройся, Нелл, - произнёс шериф Лаутерс.

Он не смотрел, как она одевается - любая женщина заслуживала от него уважительного отношения, даже проститутка.

- И вы тоже, преподобный. Меня начинает подташнивать, когда вижу вас голым.

Клауссен был не просто смущён.

Он был в ужасе.

На некогда багровом лице не осталось ни кровинки.

Его самоуверенность и напыщенность рассыпались пеплом.

Сейчас перед Лаутерсом сидел сломленный, побеждённый человек, чьи грязные маленькие тайны были разоблачены - да ещё и человеком, которого он больше всего презирал.

- Шериф..., - начала Нелл.

- Уходи отсюда, девочка. Я не хочу ловить тебя за то, что ты снова промышляешь в молитвенном доме. Поняла?

Она кивнула.

Её голубые глаза были полны слёз, словно её застал её собственный отец.

- Забудь о том, что здесь сегодня случилось, - давал ей указания Лаутерс. - Забудь, что видела меня, забудь о преподобном. Ничего не произошло. Ясно?