Девушка кивнула и всхлипнула.

- А теперь ты, мерзавец!

Нелл бросилась по лестнице вниз, не оборачиваясь.

Лаутерс знал, что она никому не расскажет о случившемся. Никогда.

Ведь если расскажет - у неё будут крупные неприятности.

Клауссен сидел на кровати и смотрел на свои пальцы.

Они тряслись. Как и сам преподобный.

Лаутерс смотрел на него несколько мгновений, не потрудившись скрыть отвращение на лице.

Он снял свою дублёнку и повесил её на дверь.

- Господи, - хныкал Клауссен. - Господи...

- Заткнись, - резко произнёс Лаутерс. - Ты отдалился от своего бога, преподобный. А если предположить, что произошедшее сегодня случилось уже не в первый раз, то я бы сказал, что вы с богом отдалились друг от друга уже давно.

Клауссен больше ничего не сказал; он сидел, плакал и трясся.

- Господи Иисусе, - пробормотал Лаутерс.

Он вытащил из кармана кисет с табаком и заложил щепотку между щекой и десной.

Затем он снял значок, протёр его и положил на тумбочку у кровати.

- Теперь я больше не слуга закона, как и ты больше не слуга божий, - произнёс Лаутерс.

- Шериф, я...

- Заткнись, - ответил Лаутерс. - И как долго ты обманывал своих добрых прихожан?

- Недолго, клянусь. Грех победил меня...

- Ты кусок дерьма, - рявкнул Лаутерс, схватил преподобного за отворот рубашки и швырнул на пол.

Клауссен попытался подняться на ноги, по Лаутерс пнул его в голень.

- Пока ты был ещё божьим человеком, - начал Лаутерс, - я натерпелся от тебя всякого дерьма. Но не мог же я ударить человека в рясе, так? зато сейчас, когда ты такой же грешник, как и я... Что меня остановит?

Он схватил Клауссена за локоть и рывком поднял на ноги.

Они оказались друг напротив друга.

Лаутерс плюнул преподобному в лицо, но тот только вздрогнул.

- Грешник, - прошипел Лаутерс, впечатывая преподобному кулак в живот.

Клауссен согнулся, резко выдохнув.

Лаутерс схватил его за ухо и потянул назад, к себе, и ударил преподобного в лицо огромным кулаком.

Клауссен споткнулся о стул и упал; из его сломанного носа струилась кровь.

Прежде чем он смог подняться или хотя бы прийти в себя, Лаутерс уже навис над ним.

Он схватил преподобного за рубашку и ударил его в лицо коленом.

Клауссен отлетел назад, врезался головой в стену и свалился на пол кучей.

- Ты настроил против меня мою собственную жену, - произнёс Лаутерс.

Из отёкших глаз Клауссена текли слёзы. Он затряс головой. Лаутерс ещё раз ударил его по лицу.

И ещё раз, и ещё. То кулаком, то открытой ладонью.

На лице преподобного отпечатались горящие следы от ударов.

Из его рта летели брызги крови и слюны.

Лаутерс рывком поднял его на ноги и похлопал по плечу.

- Со временем ты настроил бы против меня весь город.

Он прижал Клауссена к стене и удерживал на отвороты рубашки.

- Я сражался и с худшими, чем ты, врагами, преподобный. Я убивал и побеждал самых подлых и отвратительных мерзавцев, которых бросала против меня эта поганая страна. Как ты думаешь, у тебя есть хоть один шанс?

Он снова ударил Клауссена по лицу.

- Отвечай!

- Я никогда... Я не...

Лаутерс пнул его в пах, а затем в живот.

Клауссен согнулся, упал на колени, хватая ртом воздух и задыхаясь, а Лаутерс нанёс ему несколько резких ударов в челюсть и скулу и бросил избитое, истекающее кровью тело на полу в центре комнаты.

Преподобный приподнял голову.

На его лице не осталось живого места.

Левый глаз отёк и покраснел.

Нос был разбит и свёрнут в сторону.

Нижняя губа была рассечена и опухла.

По подбородку и щекам была размазана кровь.

А оставшийся здоровый глаз смотрел на шерифа с животной ненавистью.

Лаутерс ударил его по лицу.

С яростью, усугубленной выпитым виски, он схватил преподобного левой рукой за рубашку, а правой начал раз за разом наносить удары.

Он снова врезал Клауссену коленом в живот, тот упал, ударившись затылком о пол, А шериф безжалостно начал избивать его двумя руками.

Клауссен лежал на полу и не шевелился.

Отдышавшись, Лаутерс потёр сбитые в кровь кулаки.

- Всё ещё только начинается, преподобный.

Он взял с полки кувшин из китайского фарфора, налил из него в тазик воды и опрокинул его на неподвижного, искалеченного священника.

Клауссен пришёл в себя. Он не мог сфокусировать взгляд, в голове шумело.

Лаутерс поднял его и швырнул на кровать.

- Я хочу, чтобы ты свалил из этого города, преподобный. Если послезавтра ты ещё будешь здесь, я тебя убью. Ясно?

Клауссен попытался кивнуть.

Лаутерс похлопал преподобного по груди, затем снова надел значок, а наверх - пальто.

Уходя, он остановился в дверях и усмехнулся.

- Считай, что у тебя каникулы.

27

Вайнона занималась тем, что у неё получалось лучше всего.

Она зашила раны на теле Дьюи Мейхью, чтобы привести труп в надлежащий вид, и одела его в старый, принесённый его вдовой костюм.

Это было непросто.

Когда Мейхью умирал, он лежал на земле в позе эмбриона перед лавкой кузнеца.

Трупное окоченение и морозные ветра с севера сделали своё дело: мышцы и связки навсегда заледенели в таком положении.

Они с доктором Пэрри попытались немного разогнуть конечности во время вскрытия... Но этого было недостаточно.

И, тем не менее, Вайнона должна была сделать всё, как следует; это и было её работой.

Иначе Мейхью просто не влезет в гроб.

Одно дело было натянуть на труп одежду, и совсем другое - заставить его лежать ровно.

- Ну, давай же, Дьюи, - бормотала Вайнона, - не сопротивляйся, дружище.

Она сидела на Мейхью сверху и давила на него всем своим весом.

Обе ноги и одна рука выпрямились, но вот вторая никак не поддавалась.

Каждый раз, когда она прижимала к столу его плечо, кисть дёргалась вверх и ударяла её по лицу.

Вайнона упёрлась коленом в бицепс Мейхью и изо всех сил надавила на запястье мужчины.

Подобная работа требовала хорошей физической формы.

Вайнона могла перетаскивать девяностокилограммовые трупы, как фермерша - мешки с кормами.

Но иногда трупы не соглашались помочь ей.

Вот и Дьюи после смерти остался таким же упрямым, каким и был при жизни.

- Ну, давай же, сукин ты сын, -

прорычала Вайнона. - Уже поздно сопротивляться... Помоги мне... Ох!

Вайнона перевела дыхание.

Она уже вывернула конечность достаточно для того, чтобы она вместилась в гроб, но теперь Вайноне хотелось, чтобы она лежала, как и вторая рука, на груди покойного.

В традиционном положении.

- Хочешь ты или нет, ты всё равно залезешь в этот гроб... Поэтому, прошу тебя, помоги мне...

Вайнона вытерла лоб, отбросила свесившиеся на лоб пряди волос, сделала глубокий вдох и снова бросилась в бой.

Послышался отвратительный щелчок - и рука Мейхью приняла нужное положение.

- Ну вот, - выдохнула она, - не так уж и плохо, да?

- Что, чёрт тебя дери, ты делаешь?!

Вайнона, не привыкшая, чтобы в зале для подготовки кто-то разговаривал, чуть не подпрыгнула на месте.

Она обернулась и увидела в дверях Майка Райана.

- Ой, мистер Райан, - хихикнула Вайнона. - Вы меня до смерти напугали!

- Какого чёрта ты вытворяешь, женщина?!

Она улыбнулась, по-прежнему сидя на трупе, обхватывая его ногами с двух сторон и прекрасно понимая, как это выглядит.

И каким неприличным может показаться.

- А что вы, мистер Райан, думаете, я делаю?

- Ну, просто...

Вайнона снова хихикнула и соскользнула со стола.

- Иногда их приходится выпрямлять, чтобы тело поместилось в гроб. Неприятно... Но необходимо. В каждой работе есть свои неприятные моменты, ведь так?

Райан проигнорировал её вопрос и уставился на тело.

- Это Мейхью?

Сложно было сказать точно. Райан долгие годы был знаком с Дьюи Мейхью, но то, что осталось... Оно лишь смутно напоминало человека.