— Понимаете, Вика, кокон — это нечто вроде портала…

— А я думала, что порталом является золотой Кубок Огня… или старый башмак! — хохотала Виктория. Когда она смеялась, то становилась очень мила. Впрочем, когда хмурилась — тоже.

— …квант времени… — бубнил Роман.

— Тот же мир, только на долю секунды назад… или вперёд! — перебивал его Коваленко.

Беспрестанно пищали все телефоны. Коваленко как-то вдруг понадобился всем сразу. Романа и Вику тоже нет-нет, да и дёргали звонками. Вика пролила на себя кофе, а Роман, размахивая руками, сшиб со стола бутылку коньяка. К счастью, вылилось совсем немного. Достали вторую, литровую.

Вика переоделась в домашний халатик, что её очень красило. Размякший от коньяка Коваленко умилённо вздрогнул, увидев на левой ножке Виктории изящную золотую цепочку. Вика поймала его взгляд и улыбнулась. Не растерявшийся Игорь Антонович показал ей большой палец, мол, чудесно, прекрасно, восхитительно! Вика засмеялась и крутнулась на каблучке. Сердце Коваленко сладко заныло…

Словом, сидели хорошо и весело. Ночевать Коваленко остался здесь. Вика постелила ему на диване, на котором охранники оставили множество колючих крошек от печенья. Осмелевший Коваленко, вняв призыву своего сердца, поцеловал хозяюшку в губы… и она была не против!

Мягко отстранив Игоря Антоновича, она шепнула ему на ухо: «Успеется! Мне сегодня нельзя, увы! Да ещё и…» — и кивнула в сторону соседней комнаты, где раскисший Роман укладывался на софе.

Коваленко подумал, что переждёт с полчасика и проберётся в комнату Вики… а там будет действовать по обстоятельствам… но сразу же уснул. Оставшийся включённым телевизор беззвучно показывал пожары, взрывы, беснующиеся толпы народа и тёмные шеренги полицейских, укрывающихся за щитами. В нижней части экрана ползла бесконечно повторяющаяся бегущая строка: «Earth under attack!»

Сменившаяся в подъезде охрана шепталась о Пришествии.

— Я говорю, крестить надо тёщу! А та — некрещёной родилась, некрещёной и помру.

— Она же врач…

— Ну и что! Видал, что творится? Игоря Антоновича записи видел?..

Дикий полосатый зверь медленно пятится от смелой женщины с хлыстом. Шаг за шагом — отступая, скаля клыки и недовольно ворча — тигр низко опускает голову и… подчиняется с неохотой. Он делает вид, что уступает ей, но только и ждёт случая броситься на укротительницу и показать, кто здесь главный.

Дрессировщица, ёлки-зеленые! — усмехаясь про себя, подумала Анна, медленно шагая по дорожке к главному входу в детский сад. Именно так вёл себя туман, расступаясь и освобождая женщине дорогу. Оглянулась — асфальтированная, покрытая сетью трещин дорожка оставалась чистой. Вроде никакой ловушки. Ну, спасибо. По-прежнему держим нейтралитет? Ну-ну…

Она прошла невысокое крыльцо. Дверь свободно открылась. В нос ударил специфический запах детского садика: смесь ароматов кухни, пыли, дезинфицирующих средств и… детства. Внутри было пусто и тихо. Для начала Анна почему-то поднялась на второй этаж по лестнице. Группы старших, кабинеты заведующей, медработника. Музыкальный и спортивный залы. Разбросанные на столах бумажки, раскатившиеся по полу мячи, открытое пианино. Анна потыкала пальцем по клавишам — звук, неимоверно громкий в окружающей тишине, неприятно полоснул по нервам. Показалось, что где-то далеко детвора нестройными голосами тянет: «Мишка с куклой ножкой топали, ножкой топали, посмотри! И в ладоши громко хлопали, громко хлопали, раз-два-три…» Тоска, тоска по сыну давила на грудь — она всегда плакала от умиления на детских «садишных» утренниках. Для матери ребёнок всегда остаётся маленьким, даже если ему уже за двадцать.

Анна закрыла пианино. Стой, жди, когда по твоим клавишам снова пройдутся холёные ручки музработника… ведь иначе, зачем тебе здесь быть?

На первом этаже Анна заглянула на кухню. Действительно — несколько огромных многоведёрных кастрюль до верху наполнены водой. Нарезанный на ломти хлеб укрыт салфетками — он уже немного подсох.

«Кстати, я ни разу и нигде ещё не видела испорченных, заплесневелых продуктов. А ведь времени прошло немало…интересный факт…»

Но наличие запасов и прочего почему-то не показалось столь уж важным. Главное было в другом! В помещении было удивительно спокойно и… комфортно. Здесь, в детском саду, было хорошее место — по настоящему хорошее. Заходя в детские спальни и касаясь рукой покрывал на кроватках, Анна «слышала» отголоски детских снов — иногда волшебно-счастливых, иногда тревожных, даже страшных. Но всегда очень искренних и чистых — только в раннем детском возрасте можно так чувствовать — почти безгрешно.

Игрушки…так много кубиков — я построю большо-о-ой дом с башней… мама и папа придут жить в мой дом… и они не пойдут на работу — нам будет весело, всегда вместе играть… весело! Все машинки стоят рядышком, как у папы в гараже… жжжж… брр-бррр… не заводится… Лиля Пална-а-а! А Борька опять у мишки ухо откручивае-е-ет! Ему же бо-ольно…

В самой младшей группе Анна задержалась дольше. Подошла к полке с книжками — Агния Барто «Игрушки» — задумчиво полистала странички со знакомыми иллюстрациями. На полу возле окна валялся брошенный медвежонок. Ну что, бросила тебя хозяйка? А в стихотворении говорится, что «зайку бросила хозяйка».

Мишка был порядком потрёпан, искусственная шёрстка местами полысела и чем-то заляпана. Из шва торчал потрёпанный ярлычок с надписью «Made in CHINA». Ну конечно, где ещё было родиться этому одинокому медведю? Медвежонок был симпатичный, очень славный и очень печальный. Одно ухо на его большой голове наполовину оторвано. Наверное это тот самый, которому Борька ухи крутил… таскал за собою всюду, пытался забрать домой и тайком кормил «пирожками» из песка. И крутил Борька эти ухи потому, что…

…марш к себе в комнату я кому сказала! сказала! весь в папашу, лишь бы шляться!..

…шляться…

…папашу…

…потому что было у Борьки нехорошо на душе.

Анна посадила мишку на один из низеньких стульчиков, стоящих в ряд. Сама села напротив и открыла книжку. «Идёт бычок, качается, вздыхает на ходу….» Почему-то казалось очень важным вот именно так — вслух прочитать всю книжку, от начала до конца. Подняв глаза она увидала призрачные силуэты сидящих напротив ребятишек, Это были дети разных возрастов, человек пять или семь… нескольким из них было явно неудобно на низеньких стульчиках, но все послушно сложили руки на коленях и внимательно слушали.

…это хорошая тётя… ХОРОШАЯ…

…она пришла из милиции, чтобы всех защищать, да?..

…это волшебница! Это фея из мультика!..

…нет, это Димина мама… наверное… но она ХОРОШАЯ…

Один пацанёнок усердно ковырялся в носу, а маленькая девочка крутила кончик жиденького хвостика белокурых волос. Анна заворожено смотрела на детей понимая, что это не те призраки, к которым она уже начала привыкать. Эти дети были живые, они были где-то здесь, совсем недалеко от неё, и ждали… чего они ждали?.. непонятно.

…помощь…им нужна помощь, тепло, забота… они ждут её, Анну, или ещё кого-то…взрослого…надёжного…

Силуэты детей постепенно растаяли. Анна снова была одна, с книжкой в руках и медвежонком на стульчике напротив. Анна взяла плюшевого зверька в руки, прижала к груди и подошла к окну. За окном было солнечно. И никакого тумана — голубое небо, яркая молодая зелень, жёлтый песок в песочницах, свежеокрашенные качели и скамейки на участках. Как будто это был взгляд в другой мир — тот самый, прежний, только безлюдный. Может поэтому здесь, внутри, так хорошо и чисто на душе? Но Анна чувствовала, что на самом деле за стенами её ждёт всё тот же безмолвный замерший тусклый свет.