— О, опять Айзек петь начнет, — Жаба пододвинулся к Джеку и вновь уставился на свои ноги.

— Эй, ну-ка, подруга, выше нос! И ты не кисни... Микки, верно? Ах, ты ж, опять я все забыл... Сейчас-сейчас вспомню. Роб, да? Нет? Ну чего ж мне тебя постоянно Робом назвать хочется?..

Джек рухнул на пол.

Джек отвернулся к стене, подтянул колени к груди и прикусил губу по старой привычке.

И откусил кусок собственного мяса, и проглотил.

И закрыл глаза.

Не мог забыть.

С самого начала — помнил.

«— Но он же...

— Да труп он уже, Роб! Труп! Обливай!

— Проклятье!

— Роб!!!»

И еще:

«— А он смотрел... Как живой смотрел...

— Прости. Может, мне и не стоило так...

— Ты прав был. Все в порядке. Больше такого не повторится, слово даю... Ну, Джеки, слушай, что тут в голову пришло... Теперь-то его сразу можно будет узнать, ага?

— Не шути. Не получается, так и не надо. Это правильнее будет».

***

— А ты всегда знал, что правильно, да, Джеки? — хрипло спросил Роберт, когда зомби его разбудил.

Роб спал в одежде, лежа поверх одеяла. Дом — квартира в многоэтажке на отшибе. Лестница и площадки завалены хламом, на каждом этаже баррикады — чтоб услышать шум в случае чего. И уж точно никаких возможных путей, кроме как через дверь. Ключ — под битыми вазами и сломанными стульями на лестничной клетке. Джек помнил.

Роберт его ждал. И был уверен, что бывший напарник придет один.

— Всегда знал... Вот и сейчас наверняка уже что-то решил, ага? Решил для себя, все разобрал и расставил, четко и красиво...

Естественно. Зомби — необходимо истребить. Потому что это зомби. Не люди. Ходячие мертвецы нарушают естественный ход событий. Поэтому — и стрелять, и поджигать. Все правильно.

И это длилось очень долго.

Джек был тем самым чокнутым романтиком, идейным, у которого живыми ушли из города родственники, но осталось твердое убеждение в собственной правоте... У которого дел было — выживать да охотиться. Со смертью, можно сказать, ничего и не изменилось.

— А что ты мне пытался этим доказать? — пожал плечами Джек. — Что я неправ? Какой выход хотел предложить?

— Да я ж всегда с тобой соглашался, Джеки, ты чего? — Роберт сел на кровати, протирая глаза, и потянулся к тумбочке и стоявшему там чайнику. Отпил из носика и вздохнул. — Есть хочешь? У меня на кухне консервы, штабелями просто, загляденье... Видеть их уже не могу.

— Картошки бы, да? — не удержался Джек. — Жареной.

— Ага, — согласился Роберт. — С луком!.. Слушай, Джеки, а ведь что, правда, другая пища тебе уже не подходит? Только мясо и только человеческое?

— Крысу пробовал. Хватило, чтоб совсем не озвереть... Но да, Роб, только человечина. Но я сегодня уже сыт, так что не беспокойся.

Роберт долго молчал. Джек сам догадался ответить на невысказанный вопрос.

— Понятия не имею, кто это был. Роб... Ты не представляешь, какой это голод... Невозможный. Эни терпит, но и то потом срывается — и все просто на своем пути сносит, такая становится...

— Подружку себе, что ли, нашел? — хмыкнул Роб. — Ну, везучий...

— Да нет.

Нелепый выходил разговор.

Ведь Джек вернулся вовсе не обсудить свои новые знакомства.

— Да, Джеки, изменился ты... А ведь раньше — как бешеный, — всех убить, всю ночь без продыху по улицам, по домам... И этот, как ты говорил?.. Забавный звук, с которым они горят. Забавный, — Роберт нервно усмехнулся, вспоминая. — Я смотрю — а там девка, молодая совсем, красивая, и смотрит так, что душу выворачивает, не верится... А у тебя — зло. И логика — либо ты их бьешь, либо они тебя жрут... Да ты прав был, не спорю, просто... просто.

— Так, — Джек сделал несколько шагов в одну сторону, затем в другую. — Так, может, ты и не из-за отца меня убил? Может, просто потому, что я... я такой злобной скотиной был?

— Да не был ты скотиной, Джек! — мгновенно разозлился Роберт. — Никогда не был! Ты, наоборот, один как-то силы находил, чтоб продолжать дело, слышишь? С другими договорился, объяснил...

— С другими?

— Ага. Мы ж тебя искали. Передать вот хотели, — Роб открыл дверцу тумбочки.

Тут же вспомнилось, что Роберт держал там взрывчатку.

— Э-эй, вместе со мной подорваться захотел?!

— Джеки, — укоризненно взглянул Роберт и показал ему несколько свернутых листов. Какие-то карты, насколько мог понять Джек. — Мы ж хотели узнать, как ты. Так что не смей себя оскорблять. Не после... всего. Не при мне...

— Как я? — Джек судорожно сцепил пальцы. — Да ты о чем, Роб?! Ты просто ответь — зачем ты меня убил? Из-за отца? Я прав? Ну так все удалось, я прочувствовал, я понял, каково это! Только это жестоко, Робби, и от тебя я такого никак не ждал!

— Убил? Отца? Ты видел моего отца?

— Да! И он меня вспомнил! Вспомнил, как я ему башку снес! — Джек помолчал и мстительно добавил: — И имя твое он постоянно вспоминает.

— Ну так, — голос Роберт стал сиплым и еле слышным, — ты... Ты ему обо мне что-нибудь рассказал?

— Ни слова, — признался Джек, испытывая стыд, по боли сравнимый разве что с приступом голода.

— Свинья, — мрачно сказал Роберт. — И как ты мог подумать, что я тебя убил?.. Как есть свинья.

— Прости, — Джек не знал, что еще ответить.

И не мог понять, где ошибся... что упустил.

***

Позже Джек разбирал и расставлял, как выразился Роберт, все четко и красиво. Думать не мешал даже Жаба, пристающий с расспросами. Да и вообще ничего не мешало... Радовала царящая суматоха.

Джек — отомстил. Глупо это, считали многие, но все равно веселились... Ведь в доме Роберта нашлось много полезного. Например, карты. Реальные карты канализации, а не те схемы, которыми пользовались зомби — половина где-то стащена, половина дорисована на ходу... Стало ясно, почему охотники сунулись под землю — с планами уже легче.

— А теперь — труднее, — хихикнул Жаба. — Ну ты молодчина, Джек! А может... я вот думаю... А может, у нас свой город будет? Ну, предводитель, там, понятно кто — ты.

На картах, кроме всего прочего, был обозначен подземный бункер — небольшое убежище, которое пытались отыскать охотники. Поиск, разумеется, затруднялся — подземные жители мешали.

— А теперь — до-о-ом, — довольно протянул Жаба. — Свой дом. И хорошо же буде-е-ет!

Дверь здесь закрывалась на кодовый замок, Джек лично запер ее и объявил, что отныне не нужны никакие патрульные. Вот она — защита. Крепкая.

А потом они с Жабой сидели в бункере, в этом подземном доме, где нашлось место для каждого. Сидели прямо на полу, сохраняя мертвяцкую привычку, пока остальные разбирали матрасы, раскладывали их на койках, собираясь... Собираясь просто повспоминать, каково это — спать. Джек поймал себя на мысли о том, что ему очень не хватает сна. Что хочется просто лечь и вырубиться, смотреть цветное кино, а утром одеваться и полоскать рот, потому что зубной пасты нет...

— Жаба, — тихонько сказал Джек. — А ты мне ничего вернуть не хочешь? Ну, ту вещицу, которую ты нашел, ползая рядом с машиной. На месте моего убийства, помнишь?

Жак стушевался.

— Я ж не знал, — пробормотал он, выуживая из складок дождевика пистолет. — Я думал, ты псих какой, да и Айзек тогда ляпнул...

«Может... Может, он сам и застрелился, чтоб к нам попасть». В обойме не хватало одного патрона.

— Ты ведь не сам стрелял, правда, не сам?

— А если б сам, Жаба, что тогда? Ты б так и не вернул этот пистолет? Ведь он мог мне о чем-нибудь напомнить...

— Еще неизвестно, сколько бы времени ты вспоминал, — заметил Жаба. — А так... — он опять уставил на свои обрубки. — А так у меня был... ну, не друг, а приятель... Ну, скажи, ведь не сам?

— Не сам. Успокойся. И... друган, чего уж там, — он хлопнул Жабу по плечу и ухмыльнулся, пряча пистолет. — Не зря ж я тебя на собственном горбу тащил.