Стенанья, жалобы земной тщеты;

Где седина касается волос,

Где юность иссыхает от невзгод,

Где каждый помысел - родник печали,

Что полон тяжких слез;

Где красота не доле дня живет

И где любовь навеки развенчали.

Но прочь! Меня умчали в твой приют

Не леопарды вакховой квадриги,

Меня крыла Поэзии несут,

Сорвав земного разума вериги,

Я здесь, я здесь! Крутом царит прохлада,

Луна торжественно взирает с трона

В сопровожденье свиты звездных фей;

Но темен сумрак сада;

Лишь ветерок, чуть вея с небосклона,

Доносит отсветы во мрак ветвей.

Цветы у ног ночною тьмой объяты,

И полночь благовонная нежна,

Но внятны все живые ароматы,

Которые в урочный час луна

Дарит деревьям, травам и цветам,

Шиповнику, что полон сладких грез,

И скрывшимся среди листвы и терний,

Уснувшим здесь и там.

Соцветьям мускусных тяжелых роз,

Влекущих мошкару порой вечерней.

Я в Смерть бывал мучительно влюблен,

Когда во мраке слышал это пенье,

Я даровал ей тысячи имен,

Стихи о ней слагая в упоенье;

Быть может, для нее настали сроки,

И мне пора с земли уйти покорно,

В то время как возносишь ты во тьму

Свой реквием высокий,

Ты будешь петь, а я под слоем дерна

Внимать уже не буду ничему.

Но ты, о Птица, смерти непричастна,

Любой народ с тобою милосерд.

В ночи все той же песне сладкогласной

Внимал и гордый царь, и жалкий смерд;

В печальном сердце Руфи, в тяжкий час,

Когда в чужих полях брела она,

Все та же песнь лилась проникновенно,

Та песня, что не раз

Влетала в створки тайного окна

Над морем сумрачным в стране забвенной.

Забвенный! Это слово ранит слух,

Как колокола глас тяжелозвонный.

Прощай! Перед тобой смолкает дух

Воображенья гений окрыленный.

Прощай! Прощай! Напев твой так печален,

Он вдаль скользит - в молчание, в забвенье.

И за рекою падает в траву

Среди лесных прогалин,

Что было это - сон иль наважденье?

Проснулся я - иль грежу наяву?

ОСКАР УАЙЛЬД

(1856-1900)

ПО ПОВОДУ ПРОДАЖИ С АУКЦИОНА

ЛЮБОВНЫХ ПИСЕМ ДЖОНА КИТСА

Вот письма, что писал Эндимион,

Слова любви и нежные упреки;

Взволнованные, выцветшие строки,

Глумясь, распродает аукцион.

Кристалл живого сердца раздроблен

Для торга без малейшей подоплеки.

Стук молотка, холодный и жестокий,

Звучит над ним как погребальный звон.

Увы! не так ли было и вначале:

Придя средь ночи в фарисейский град,

Хитон делили несколько солдат,

Дрались и жребий яростно метали

Не зная ни Того, Кто был распят,

Ни чуда Божья, ни Его печали.

НОВАЯ ЕЛЕНА

Где ты была, когда пылала Троя,

Которой боги нГ(C) дали защиты?

Ужели снова твой приют - земля?

Ты позабыла ль юного героя,

Матросов, тирский пурпур корабля,

Насмешливые взоры Афродиты?

Тебя ли не узнать, - звездою новой

Сверкаешь в серебристой тишине,

Не ты ль склонила Древний Мир к войне,

К ее пучине мрачной и багровой?

Ты ль управляла огненной луной?

В Сидоне дивном - был твой лучший храм;

Там солнечно, там синева безбрежна;

Под сеткой полога златою, там

Младая дева полотно прилежно

Ткала тебе, превозмогая зной,

Пока к щекам не подступала страсть,

Веля устам соленым - что есть силы

К устам скитальца кипрского припасть,

Пришедшего от Кальпы и Абилы.

Елена - ты; я тайну эту выдам!

Погублен юный Сарпедон тобою,

Мемнона войско - в честь тебя мертво;

И златошлемный рвался Гектор к бою

Жестокому - с безжалостным Пелидом

В последний год плененья твоего!

Зрю: снова строй героев Илиона

Просторы асфоделей затоптал,

Доспехов призрачных блестит металл,

Ты - снова символ, как во время оно.

Скажи, где берегла тебя судьба:

Ужель в краю Калипсо, вечно спящем,

Где звон косы не возвестит рассвета,

Но травы рослые подобны чащам,

Где зрит пастух несжатые хлеба,

До дней последних увяданья лета?

В летейский ли погружена ручей,

Иль не желаешь ты забыть вовеки

Треск преломления копий, звон мечей

И клич, с которым шли на приступ греки?

Нет, ты спала, сокрытая под своды

Холма, объемлющего храм пустой

Совместно с ней, Венерой Эрицина,

Владычицей развенчанною, той

Пред чьей гробницею молчат едино

Коленопреклоненные народы;

Обретшей не мгновенье наслажденья

Любовного, но только боль, но меч,

Затем, чтоб сердце надвое рассечь;

Изведавшей тоску деторожденья.

В твоей ладони - пища лотофага,

Но до приятья дара забытья

Позволь земным воспользоваться даром;

Во мне еще не родилась отвага

Вручить мой гимн серебряным фанфарам;

Столь тайна ослепительна твоя,

Столь колесо Любви страшит, Елена,

Что петь - надежды нет; и потому

Позволь придти ко храму твоему,

И благодарно преклонить колена.

Увы, не для тебя судьба земная,

Покинув персти горестное лоно,

Гонима ветром и полярной мглой,

Лети над миром, вечно вспоминая

Усладу Левки, всей любви былой

И свежесть алых уст Эвфориона;

Не зреть мне больше твоего лица,

Мне жить в саду, где душно и тлетворно,

Пока не будет пройден до конца

Мой путь страдания в венке из терна.

Елена, о Елена! Лишь чуть-чуть

Помедли, задержись со мною рядом,

Рассвет так близок - но тебя зову!..

Своей улыбке разреши блеснуть,

Клянусь чем хочешь - Раем или Адом

Служу тебе - живому божеству!

Нет для светил небесных высшей доли,

Тебя иным богам не обороть:

Бесплотный дух любви, обретший плоть,

Блистающий на радостном престоле!

Так не рождались жены никогда!

Морская глубь дала тебе рожденье,

И первых вод серебряную пену!

Явилась ты - и вспыхнула звезда

С Востока, тьме ночной придя на смену,

И пастуху внушила пробужденье.

Ты не умрешь: В Египте ни одна

Змея метнуться не дерзнет во мраке,

И не осмелятся ночные маки

Служить предвестьем гибельного сна.

Любви неосквернимая лилея!

Слоновой кости башня! Роза страсти!

Ты низошла рассеять нашу тьму

Мы, что в сетях Судьбы, живем, дряхлея,

Мы, у всемирной похоти во власти,

Бесцельно бродим мы в пустом дому,

Однако жаждем так же, как и встарь,

Избыв пустого времени отраву,

Увидеть снова твой живой алтарь

И твоего очарованья славу.

АVE IMPERATRIX

Ты брошена в седое море

И предоставлена судьбе,

О Англия! Каких историй

Не повторяют о тебе?

Земля, хрустальный шарик малый,

В руке твоей, - а по нему

Видения чредою шалой

Проносятся из тьмы во тьму,

Войска в мундирах цвета крови,

Султанов пенная волна,

Владыки Ночи наготове

Вздымают в небо пламена.

Желты, знакомы с русской пулей,

Мчат леопарды на ловца:

Разинув пасти, промелькнули

И ускользнули от свинца.

Английский Лев Морей покинул

Чертог сапфирной глубины,

И разъяренно в битву ринул,

Где гибнут Англии сыны.

Вот, в медь со всею мощью дунув,

Трубит горнист издалека:

На тростниковый край пуштунов

Идут из Индии войска.

Однако в мире нет спокойней

Вождей афганских, чьи сердца

И чьи мечи готовы к бойне

Едва завидевши гонца,

Он из последних сил недаром

Бежит, пожертвовав собой:

Он услыхал под Кандагаром

Английский барабанный бой.