- Столько, сколько Стужа обнародовал и позволил записать...

- Ну вот. А теперь появился шанс - пусть и неопределенный - получить запись.

- А если он тебя кинет?

- Посмотрим... Может, и кинет. Но если упустим шанс - будем потом локти кусать. Так что надо идти.

- Мы тебя подстрахуем, Шеф, - сказал Родион.

- Не стоит. Засечет вас этот Николай - и обломится контакт. Да и чем вы мне поможете, если он впарит мне наркоту?

- Ну... мы для моральной, так сказать, поддержки...

- На фиг. Вы меня морально поддержите, если этот конь впарит мне кассетки с Пугачевой за тысячу сто баксов... Вот тогда мне действительно понадобится моральная поддержка.

В девятнадцать сорок Андрей оделся и вышел из дому. Было довольно холодно, дул ветер. Обнорский сел в машину, прогрел пару минут движок и поехал на встречу с Николаем.

* * *

По привычке Андрей немного попетлял по центру, приглядываясь к машинам на предмет "хвоста"... Никого не засек, пожал плечами. Без трех минут восемь он выехал на Европейскую площадь, поставил машину у Малого зала Филармонии. Посидел, прислушиваясь к ощущениям, потом неохотно вылез из теплого салона. Сразу навалился ветер с Днепра.

Андрей поднял воротник куртки, пошел к площадке с монументом Воссоединения Украины с Россией. Огромная, монументальная дуга врезалась в небо. Снизу ее подсвечивали прожектора, она серебрилась от инея. Кроме Андрея на площадке никого не быдо1р Он прошел под аркой Воссоединения, остановился у парапета. Рядом с огромной, но несколько нелепой конструкцией человек казался маленьким и ненужным. Арка вибрировала, распространяла невидимые волны.

Вниз уходил крутой, покрытый голыми деревьями спуск к Днепру. Деревья качались под порывами ветра. По дороге вдоль реки мелькали фары машин... Темный Днепр был почти невидим. Но Обнорский представлял его себе - широкий, мощный, в полосах седой пены на ледяной воде.

Андрей посмотрел на часы - "лонжин" показывал ровно восемь. Ну и где этот Мыкола? Андрей зябко поежился, обвел взглядом пустую - площадь... Признаться, ему было очень неуютно, он уже жалел, что отказался от помощи Коли и Родиона. В случае провокации помочь они бы, конечно, все равно не смогли ;

(Обнорский представил себе, как все может быть: Николай - встречная передача денег и "кассет с полной версией" - стремительное появление мужчин в штатском - наручники и т. д.), но если бы они сидели сейчас в салоне "девятки" в сотне метров отсюда, Андрею было бы легче. Вообще-то, Обнорский понимал: то, что он сейчас делает, является грубым нарушением одного из правил безопасности при проведении журналистских расследований. Нельзя встречаться с незнакомыми людьми в уединенном месте. Понимал - и все равно пошел на встречу. Заело его.

Андрей снова посмотрел на часы - "двадцять го-дын, дви хвылыны". В кармане запел телефон.

- Але, - ответил он, быстро поднеся трубку к уху. Телефон, пригревшийся во внутреннем кармане, был теплым.

- Вам следует сейчас спуститься вниз, к Днепру, - сказал голос Николая, i

- Мы так не договаривались, Николай, - сказал в ответ Андрей.

- Я помню. Вы не понимаете, Андрей, чем я рискую... Извините, но я обязан подстраховаться... Вы деньги принесли?

- Принес. А вы - кассеты?

- Разумеется. Сейчас, Андрей, вы пройдете налево, мимо зданий Филармонии, по Владимирскому спуску и спуститесь по лестнице к Днепру.

Обнорский колебался. Ситуация ему определенно не нравилась. Человек, назвавшийся Николаем, молчал. Свистел ветер.

- Хорошо, - произнес Андрей, - я иду.

"Слава Богу, - подумал Обнорский, - что меня не видят сейчас мои студенты". .

Он сунул телефон в карман. Снова прошел под аркой, ощутил ее тревожную вибрацию. В принципе, в действиях этого Николая нет ничего необычного... Навряд ли эти кассеты (если, конечно, они существуют) попали к нему легальным путем. Возможно, это тот самый офицер СБУ, который осуществлял запись... Теперь он спешит срубить бабок. Возможно, он "напек" копий, как пирожков, и сейчас распродает их налево и направо. Впрочем, что гадать?

Андрей прошел мимо зданий Филармонии, оставил Европейскую площадь за спиной слева, довольно скоро увидел лестницу, ведущую к Днепру. Он посмотрел назад - никого. Взглянул на длинную бесконечную лестницу, уходящую в темноту... Лучше не придумаешь места для конспиративной встречи. Скорее всего, этот Николай ждет его где-нибудь посредине, спрятавшись среди деревьев.

Обнорский вздохнул и, обозвав себя дураком, ступил на лестницу. Он прошел один пролет по ступенькам, чуть запорошенным снегом, второй... Господи, ну куда меня несет? Прошел еще один пролет. И еще. А потом оглянулся и посмотрел наверх - наверху, на фоне освещенного Владимирского спуска, стояли две черные мужские фигуры... Вот, значит, как! Конспиративная встреча? Для передачи кассет? По корыстным мотивам?

Два черных силуэта были видны четко, как на фото Фары проезжающей по спуску машины на секунду мазнули по ним ярким светом... Тускло блеснули кожаные куртки. Но лиц все равно было не разглядеть, И никаких других деталей тоже. Да и нечего их разглядывать! Фары машины лизнули их и умчались. Обе фигуры сделали синхронный шаг на первую ступеньку.

Андрей почувствовал, как бухнуло у него сердце... По той спокойной уверенности в себе, которая ощущалась даже на расстоянии, по манере двигаться легко и свободно, он понял, что перед ним - боевики. Молодые, здоровые, крепкие, привыкшие решать вопросы решительно и жестко. Торпеды!

Андрей повернулся и быстро пошел вниз. А ноги в добротных теплых кроссовках двинулись вслед за ним... "Интересно, - думал Обнорский, - видят они меня или нет? Здесь темновато, но снег уже дал белый фон, и человека в темной одежде почти наверняка можно различить..." Андрей оглянулся и понял, что торпеды приблизились. Теперь их разделяло всего три пролета. Они двигались легко и бесшумно с неотвратимостью настоящих самонаводящихся торпед.

Андрей шепотом матюгнулся и побежал. Впереди, далеко-далеко внизу, виднелась освещенная набережная. Там ехали машины, там плыл, как маленький кораблик, трамвай. Но все это было страшно далеко. А преследователи за спиной моложе, тренированней, с хорошей дыхалкой, с крепкими ногами. На бегу Андрей оглянулся и увидел, что двое тоже перешли на бег. Неторопливый бег, с ленцой.

Он снова посмотрел вниз - на бесконечную лестницу, сжатую перилами... Ох как далеко еще было до набережной. И все же прорываться нужно туда. Вступать с ними в схватку здесь, на лестнице - бесполезняк. Их двое, они имеют преимущество в позиции - находятся выше, они моложе и почти наверняка вооружены. Скорее всего, из оружия у них что-нибудь уличное, хулиганское кастет, цепь, нунчаки... Они погонят, и тогда - проломленный череп, вывернутые карманы... В общем, банальный разбой.

Андрей бежал, бухало сердце, скользили ноги по снежку, и холодил лицо ветер. Рискуя оступиться и свернуть шею, он снова оглянулся. Двое преследователей заметно отстали. Это придало ему сил. Пролет! Еще пролет... Странно, что они не торопятся. А может, им просто дали команду попугать питерского писаку? Провести "психическую" атаку, но не трогать?

Еще пролет, еще... еще... И вот уже виден темный зев тоннеля, ведущего под улицей к набережной. Из тоннеля дуло, как из аэродинамической трубы. Мощный напор воздуха нес вихри снега, мертвых листьев и мусора. До тоннеля оставалось всего три пролета, когда Андрей наконец понял. Он понял, почему так медленно движутся по лестнице преследователи. Так, как будто и не пытаются догнать...

А они действительно не пытаются. Они не догоняют - они гонят. Они гонят его, как загонщики волка, туда, где уже стоят на номерах стрелки. Через несколько секунд разгоряченный Обнорский влетит в тоннель, где его встретят. А двое сверху "запечатают" обратный выход. Тогда шансов не останется вовсе.

Андрей резко затормозил. До входа в тоннель осталось два пролета, а сзади уже подпирали загонщики. Ветер леденил лоб, завывал в трубе тоннеля... Андрей положил левую руку на холодные перила, еще раз оглянулся назад - двое приближались, тускло отсвечивали куртки... Да вот хрен вам! Обнорский резко оттолкнулся и перелетел через перила.