— Простите меня, мисс Люпеску.

Сперва она в ответ промолчала. Только фыркнула. А затем произнесла:

— Я проделала долгий путь, чтобы присматривать за тобой здесь, мальчик. Надеюсь, ты того стоишь.

Ник не представлял, как можно обнять Сайласа, поэтому он просто протянул свою руку, и Сайлас, наклонившись, принял рукопожатие, аккуратно пожав чумазую ручку Ника своей большой бледной рукой. Затем, подхватив свой чёрный кожаный саквояж, как будто тот ничего не весил, он пошёл вниз по тропинке и вышел с кладбища.

Ник рассказал родителям о случившемся.

— Сайлас ушёл, — сказал он.

— Он вернётся, — добродушно сказал мистер Иничей. — Даже не сомневайся, Ник. Он всегда возвращается. Как неразменная монета.

Миссис Иничей сказала:

— Когда ты родился, он пообещал нам, что если ему придётся уехать, он найдёт кого-нибудь себе на замену, чтобы приносить тебе еду и присматривать за тобой. Видишь, он так и сделал. На него всегда можно положиться.

Сайлас действительно приносил Нику еду и оставлял её в склепе каждую ночь, но это, по мнению Ника, было самое меньшее из того, что Сайлас делал для него. Он умел давать советы — хладнокровные, разумные и абсолютно верные. Он знал больше, чем кто-либо на кладбище, поскольку его ночные вылазки в большой мир позволяли ему быть в курсе современности, его познания не были ограничены правдами, устаревшими сотни лет назад. Он был невозмутимым и надёжным, он был рядом каждую ночь, и мысль о том, что маленькая часовня лишится своего единственного обитателя, не помещалась у Ника в голове. Потому что самое главное — рядом с Сайласом Ник чувствовал себя защищённым.

Мисс Люпеску тоже считала, что она не должна ограничиваться только кормлением мальчика. Хотя о еде она тоже заботилась.

— Что это? — в ужасе спрашивал Ник.

— Полезная еда, — отвечала мисс Люпеску.

Они были в склепе. Она положила на столешницу два пластиковых контейнера и сняла крышки. Указав на первый, она сказала:

— Это ячменный суп с тушёной свёклой.

Указав на второй, добавила:

— А это салат. Ты должен съесть и то, и другое. Я приготовила это для тебя.

Ник уставился на неё, пытаясь понять, не шутка ли это. Еда, которую приносил Сайлас, обычно была в пакетах, он добывал её в местах, где её продавали поздно ночью, не задавая лишних вопросов. Никто и никогда не приносил ему еду в пластиковом контейнере с крышкой.

— Ужасный запах, — сказал он.

— Если ты не съешь суп сейчас же, — сообщила мисс Люпеску, — он станет ещё хуже. Он остынет. Так что ешь.

Ник был голоден. Он взял пластиковую ложку, опустил её в пурпурно-красную жижу и начал есть. Еда была скользкой и непривычной, но он с ней справился.

— Теперь салат! — скомандовала мисс Люпеску и с хлопком открыла второй контейнер. В нём оказались большие куски сырого лука, свёкла и помидор, щедро политые уксусной заправкой. Ник положил в рот кусок свёклы и начал жевать. Он почувствовал, как скапливается слюна, и понял, что если он попытается что-то проглотить, всё вернётся обратно. Он сказал:

— Я не могу это есть.

— Это очень полезно.

— Меня стошнит.

Они уставились друг на друга, маленький мальчик со взъерошенной шевелюрой мышастого цвета и тощая бледная женщина с идеально прилизанными серебряными волосами. Мисс Люпеску сказала:

— Съешь хоть кусочек.

— Не могу.

— Либо ты съешь ещё один кусок, либо будешь сидеть здесь, пока не съешь всё.

Ник подцепил кусок кислого помидора, прожевал его и с трудом проглотил. Мисс Люпеску закрыла контейнеры и убрала их в полиэтиленовый пакет. Потом она сказала:

— Теперь уроки.

Лето было в разгаре. Темнело не раньше полуночи. Обычно в разгар лета не было никаких уроков — всё время, когда Ник не спал, были бесконечные тёплые сумерки, и он мог играть или исследовать окрестности, или куда-нибудь залезать.

— Уроки? — протянул он.

— Твой наставник посчитал, что неплохо бы мне обучить тебя кое-чему.

— У меня уже есть учителя. Летиция Борроуз учит меня чтению и письму, а мистер Пенниворт учит меня по своей Полной Образовательной Системе для Юного Джентльмена с Дополнительными Материалами, Изучаемыми Посмертно. Я уже учусь географии и всякому такому. Мне не нужны другие уроки.

— Значит, ты и так всё знаешь, мальчик? Тебе шесть лет, и ты уже всё знаешь?

— Я этого не говорил.

Мисс Люпеску скрестила руки на груди.

— Расскажи-ка мне об упырях, — попросила она.

Ник попытался вспомнить, всё что Сайлас рассказывал ему об упырях.

— Следует держаться от них подальше, — сказал он.

— Это всё, что ты знаешь? Da? А почему следует держаться от них подальше? Откуда они приходят? Куда они уходят? Почему нельзя стоять возле упырь-врат? А, мальчик?

Ник пожал плечами и покачал головой.

— Перечисли, какие бывают люди, — продолжила мисс Люпеску. — Живо.

Ник на мгновение задумался.

— Живые, — сказал он. — Ну… и мёртвые.

Он замолчал. Затем неуверенно добавил:

— И… коты?

— Мальчик, ты невежда, — сказала мисс Люпеску. — Это плохо. Причём тебя устраивает, что ты невежда, а это гораздо хуже. Повторяй за мной: есть живые и мёртвые, есть дневные и ночные, есть упыри и туманники, есть высокие охотники и Гончие Бога. И есть ещё отдельно взятые виды.

— А вы кто? — спросил Ник.

— Я, — строго произнесла она, — мисс Люпеску.

— А Сайлас?

Она помедлила, затем сказала:

— Он как раз отдельный вид.

Ник еле выдержал этот урок. Когда Сайлас его чему-либо учил, ему было интересно. Большую часть времени Ник даже не осознавал, что это именно урок. Мисс Люпеску заставляла его заучивать списки, и Ник не мог понять цели такого обучения. Он сидел в склепе, до боли желая оказаться в летних сумерках под призрачной луной.

Когда урок был окончен, он убежал в самом дурном настроении. Он искал, с кем бы ему поиграть, но никого не нашёл и не увидел ничего, кроме большой серой собаки, бродившей среди надгробий. Она держалась от него на расстоянии, мелькая меж камней и меж теней.

Дальше стало ещё хуже.

Мисс Люпеску продолжала приносить Нику свою стряпню: клёцки, плавающие в жиру, густой красновато-пурпурный суп с ложкой сметаны, маленькие холодные варёные картофелины, холодные колбаски с большим количеством чеснока, сваренные вкрутую яйца в серой неаппетитной жидкости. Он старался есть как можно меньше. Уроки продолжались: на протяжении двух дней она учила его, как звать на помощь на различных языках мира, и если он ошибался или что-то забывал, она била его по пальцам своей ручкой. На третий день она устроила допрос:

— По-французски?

— Au secours.

— Азбука Морзе?

— С-О-С. Три точки, три тире, три точки.

— На языке ночных призраков?

— Что за глупости! Я даже не помню, кто такие эти Ночные призраки.

— У них гладкие крылья, они летают низко и быстро. Правда, этот мир они не посещают, они носятся под красным небесами над дорогой в Упырьхейм.

— Да мне это в жизни не пригодится!

Её губы сжались в тонкую линию. Она требовательно повторила:

— Язык ночных призраков.

Ник издал гортанный звук, которому она его научила, похожий на крик орла. Она только фыркнула и сказала:

— Сойдёт.

Ник дождаться не мог, когда же наконец вернётся Сайлас.

— На кладбище иногда приходит большая серая собака, — сказал он. — Она появилась, когда вы приехали. Это ваша собака?

Мисс Люпеску поправила свой галстук и ответила:

— Нет.

— Мы уже закончили?

— На сегодня, да. Ты должен до завтра прочесть и выучить список, который я принесла.

Списки мисс Люпеску были написаны бледно-лиловыми чернилами на белой бумаге и имели странный запах. Ник взял с собой новый список на склон холма и попытался разобрать слова, но никак не мог сконцентрироваться. В итоге он просто свернул его и засунул под камень.

Той ночью он остался без компании. Никто не хотел играть или болтать, бегать и лазить под огромной летней луной.