Голова-тыква

«Тыковка» выпрыгнула ровно под пузом гиганта, и Джек посчитал это знаком. Не то чтобы он верил в знаки. Просто та малая часть всего законопослушного, что еще оставалась в нем, требовала объяснений новому нарушению закона. «Обидно упускать такой шанс» – это вполне тянуло на причину.

Дредноут шел к орбите уверенно, и, запрокинув голову по привычке, Джек мог видеть серую обшивку днища. Мозг не улавливал никаких сигналов с судна, что значило – корабль дохлый и отправляется на разборку или свалку. Правда, странно было, что команда в таком случае не послала хотя бы стандартный запрос, но, во-первых, «Тыковка» и Джек могли просто не засечь нужный канал (в конце концов, дредноут не казался новым даже на вид, а в старье Джек не разбирался), а во-вторых, дредноут и орбитальная станция могли уже соблюсти все формальности еще до того, как из гиперпространства так удачно вылетела «Тыковка». К тому же, несмотря на тишину в эфире, ребята с орбиты тоже никак не отреагировали на появление судна – возможно, они вообще договорились раньше и склепали протокол задним числом.

– Цепляемся. У нас не так много денег, чтобы отчислять еще и таможне.

Лип кивнул, потому что согласился, и демонстративно сложил руки на груди, потому что его мнения не спросили и не показать недовольства этим он не мог. Симбиоз корабля и капитана Лип тоже не одобрял – говорил, нечего вмешивать военные технологии в простую честную контрабанду, и не понимал иронии в собственных словах. Но когда «Тыковка» – или Джек; или, скорее, «Тыковка»-Джек, – успешно лавировали в астероидных полях, можно было услышать от Липа невообразимое – извинения за недоверие и похвалу. Бурчать после это ему не мешало, впрочем.

Иногда Джек задумывался, зачем он вообще держит на борту еще одного человека, но вовремя себя одергивал – возможно, Лип прав, и за него слишком часто говорит машина. В конце концов, это машине не нужно общение и присутствие рядом кого-то дышащего и разговаривающего вслух. На биохимическую переделку собственного организма Джек еще не накопил, а потому иногда чувствовал одиночество.

Джек рассчитал ускорение и ушел к дредноуту, точнехонько, как в строгих рамках, а не в безбрежной космической пустоте, и прилип к его дну с глухим стуком. Рядом с этой громадой он чувствовал себя ничтожным – а еще очень наглым, и это придавало уверенности.

Появлялся неплохой шанс проскользнуть к станции под прикрытием гиганта, а после отчалить вместе с шаттлами – у мелкой «Тыковки» был огромный плюс, размеры позволяли обмануть систему станции, а мимикрию бортовых компьютеров Джек наладил еще годы назад. Надо было лишь обойти охранку дредноута, но тут ждал приятный сюрприз – никто не заботился о том, что к развалюхе прилипли контрабандисты.

Обрадоваться или насторожиться Джек, впрочем, не успел.

Рухнул на пол, скорчился в судороге и только потом заорал от боли.

– Что за...

Лип подскочил и бестолково заметался между Джеком и приборной панелью, не зная, у кого лучше спрашивать о проблемах.

– Ошибка? Трюк? Ловушка для воров типа нас? – наконец, склонился он над Джеком. – Они специально засылают безхозные дредноуты, чтобы половить преступников?

– Слишком ж-жирно для ловушки…

Хватая ртом воздух, Джек пытался заставить себя и «Тыковку» двигаться. Потом – только себя. Получилось не очень, но он хотя бы смог сесть на полу.

– Корыто старое. Наверное, там у них в программах полный бардак, и почти наверняка без искусственных интеллектов или виртуальных помощников. Вот и поля сбоят, или что-то в этом роде.

Лип говорил для себя, чтобы успокоиться. Джек это понимал, потому что имел точно такую же привычку до того, как загрузить себе в голову систему управления кораблем.

И Лип ошибался. Это сказала уже «Тыковка» у него в мозгу – выведенными на сетчатку изменениями в системе. Программы дредноута действовали четко и слаженно, рассылая десятки вирусов и блокируя автоматику.

Озвучить это Джек не мог. Голова раскалывалась от непрерывных ошибок в системе и внезапной, оглушительной беспомощности. Он тупо смотрел, как Лип пытается на ручном управлении оторвать «Тыковку» от дна дредноута.

– Связь, – выдохнул Джек с трудом. – Плевать на таможню. Связывайся со станцией, пусть уберут этот… это.

Бессмысленный акт – отметил он. Ни «Тыковка», ни он не видят и следа чего-то, напоминающего действия патрульных. Никто не ржет над незадачливыми контрабандистами в эфире, а отсутствие злорадства – это уже нечто жуткое.

– Хорошо, ребята, вы победили! – объявил Лип по связи. – Убирайте эту штуку и обговорим штрафы, пока она не сломала нам тут все!

– Что... – донеслось через помехи.

Сдавленная ругань на том конце ни разу не походила на протокольное приветствие.

– Голландец? – наконец, спросили там.

– Что? Говорю, мы присосались к этому корыту и...

Пока Лип объяснял ситуацию, эфир отзывался лишь треском. Треск сохранился и на несколько секунд после того, как Лип выдохся. А потом орбита ответила просто:

– Идиоты.

Дредноут, миновав патрули в абсолютной радиосигнальной тишине, нырнул в гиперпространство.

Лип замолчал вместе с каналом связи.

– Орбита переслала пакет данных, – сказал Джек. – Успела.

– Где мы?

Джек не ответил.

Он не знал.

«Тыковка» видела гало вокруг двойной звезды в секторе, незнакомом ее навигационным картам. Спустя долгие секунды – сто пятьдесят две, по мысленному счету, – дредноут прыгнул вновь.

Абсолютная апатия, овладевшая Джеком, была прямым последствием симбиоза с «Тыковкой». Корабль не может паниковать. Глядя на Липа, Джек понимал, как должен действовать – рассылать сигналы, вычищать вирусы, раз за разом пытаться перевести «Тыковку» на ручное...

...Симбиоз ли, Джек? Может, стоит называть это правильно хотя бы в мыслях? Ты ведь знаешь слово «ассимиляция». Взаимная. Как любовь.

– Пакет с орбиты. Прочитай.

Блоки информации стали доступны Джеку еще сто пятьдесят две... около трехсот секунд назад, когда дредноут еще шел мимо станции. Умный корабль, действующий куда лучше, чем человеческие мозги, утрамбовал сведения и вычленил ключевые узлы.

Главным из которых было – «выхода нет».

Но Лип должен дойти до этого сам, иначе не поверит. Он всегда ставил действия машины под сомнение.

– Здесь какое-то старье, Джек, – с отчаяньем в голосе отозвался Лип. – Какие-то данные вековой… я не знаю, насколько они старые! Твою мать, сказки! Здесь половина инфы – сраные легенды, Джек!

– «Летучий голландец». Это просто обозначение для аномалий подобного рода.

Видимо, «Тыковка» сочла действия Липа бессмысленными и неоправданно затянутыми, потому что Джек точно не собирался ничего говорить.

– В конце концов, – спокойно сказал корабль голосом Джека, – космос бесконечен, и глупо считать, что мы можем объяснить все.

«Тыковка» замолчала. В голосе Липа Джеку слышался скулеж.

– Это самое страшное, да? – спросил Джек.

Что в звездном веке, когда человек перелетает от планеты к планете, вшивает себе в мозг системы управления кораблями, перепаивает организм для быстрой адаптации к другим мирам, что среди всего этого – что-то остается неизвестным.

И когда ты остаешься наедине с этим, то можешь только скулить.

– Это самое страшное.

Новый прыжок подарил Липу надежду. На приборной панели, в доступном радиусе, вспыхнули сотни маячков. Чей-то флот.

Пока Лип безуспешно пытался связаться с ним, Джек отстраненно размышлял, посчитает ли неизвестный адмирал их появление дурным знаком? Насколько распространены суеверия, если даже суровые ребята со станции держат у себя пакет данных по древней сказке, явно не в первый раз сталкиваясь с мертвым судном?

Новый прыжок подарил Липу надежду... Надежда затянет принятие проблемы на долгие часы, отметила «Тыковка». Очень нерационально.

Джек смог заставить работать голографические окна, чтобы показать Липу десятки... множество ветхих судов или их останков, намертво прилипших к днищу. Джек был уверен, что та же картина откроется, если взглянуть на «Голландца» сбоку или сверху. А еще...