Почему он видел только обшивку раньше?

«Иллюзия, – услужливо подсказал Джек сам себе. – Маскировка «Голландца». Или... Послушай, Джек, если ты перенимаешь поведение от машины, то чего странного в том, что машина заимствует что-то от тебя?»

Зарождение желаний, например. Обман. Ведь даже в собственных мыслях он сейчас путался – где он, а где расчеты «Тыковки». Почему бы и нет, и правда, – логика, с которой не поспорить. Его собственная.

– Я жив, – сказал Джек. – Я жив, пока жив корабль. А это очень долгое время. Без тела, но я выживу в бортовых компьютерах. А ты умрешь через пару сотен часов, когда закончатся припасы.

Впервые за все время после судорог он рискнул подняться на ноги. Медленно вздохнул.

– Джек, слушай, должен быть какой-то выход. Ты же умнее меня, ты же... и она... ты сам себе компьютер, и корабль, и человек, ты можешь что-то придумать!

– Я придумал.

Даже не «Тыковка». Только он. От корабля Джеку досталось равнодушие – какая разница, в каком виде он будет существовать? Да и постоянное путешествие – не такая уж плохая форма бытия.

Но человек все еще сопротивлялся перспективам.

Спинка кресла, в котором сидел Лип, нервно вцепившись в подлокотники, резко подалась сначала назад, а потом вперед, бросая Липа на бортовые панели.

– Ч-что... – сплевывая выбитый зуб, прошипел Лип. – Это корабль? «Голландец»? Эта тварь теперь хочет убить нас вот так?

Джек не ответил. Лип ударился слишком слабо. Поэтому пришлось заканчивать самому – Джек повалил его и ударил затылком об пол, пользуясь слабостью и неожиданностью нападения.

– Эт-то не корабль... Т-ты... Ты и твоя...

– Ш-ш-ш, – Джек придушил его слегка.

Отошел в медотсек за успокоительным. Когда вернулся, Лип уже успел слегка очухаться и даже смог заехать Джеку в нос локтем.

...Не стоящие внимания мелочи. Мизерные потери крови. Абсолютно не существенные в сложившейся ситуации...

Однако человеческое – болезненно человеческое, – требовало от Джека озвучить и объяснить все затухающему сознанию Липа.

Джек давно прошел операцию по совмещению своего разума и интеллекта «Тыковки», что так не понравилось Липу. Он был – частично, – кораблем. Лип же – в условиях нынешнего положения вещей, – был никем. Вся ценность его заключалась лишь в смутной привязанности, от которой Джек, в силу химических реакций, не мог отказаться.

Поэтому он не хотел оставаться наедине с «Голландцем» и неизвестностью. Поэтому он не мог позволить Липу умереть.

Сам он ни за что не смог бы провернуть операцию, но к его услугам были все знания «Тыковки» и бескрайнее информационное пространство «Голландца». Миллионы принятых сигналов, тысячи баз мертвых кораблей, пойманных им. И где-то там, под грудами металлолома, в которые превратились плененные суда, за обшивкой самого «Голландца», в неизвестности, скованной его бортами... было что-то, что вывело из строя «Тыковку». Что-то действующее. Вряд ли разумное и сознательное, – но оно было.

– Мой мозг уже занят, – сказал Джек Липу. – Поэтому я совмещу с «Голландцем» тебя.

Вряд ли Лип что-то понял. Только пытался оттолкнуть от себя Джека на чистых инстинктах.

– Мы будем похожи. Мы будем как призраки этого корабля. Вечное движение, разве это плохо?

Опять за него говорит машина? Сколько лет прошло с тех пор, как симбиоз – нет, ассимиляция; взаимная, как любовь, – капитана и корабля стал реальностью? Сколько подобных себе еще встретит Джек?.. Точнее, Лип. Лип-Голландец. Сколько пленников решат – с помощью своих кораблей или самостоятельно, – поступить так же, как Джек?

...Может, со временем мы организуем Рой. Сотни, тысячи, миллионы разумов, которые рано или поздно заместят то огромное Ничего, управляющее «Голландцем».

Облизнув пересохшие губы – какие открывались перспективы! – Джек добавил:

– А пока... я подключу к неизвестности тебя.

...И мы победим ее.