Сэр Томас нервно сглотнул.

— Как вы догадались? — еле выговорил он.

Джимми снова удивился. Он ожидал, что тот будет все отрицать, шумно требовать доказательств, снова и снова твердить, что камни стоили двадцать тысяч фунтов.

— Как я догадался? — повторил он. — Если вы о том, что вызвало у меня подозрения — право, не знаю. Дюжина разных вещей. Ни один ювелир вам не скажет точно, как он распознает фальшивые драгоценности. Просто чувствует. Прямо-таки нюхом чует. Я одно время работал у ювелира, там и научился разбираться в драгоценных камнях. Но если вы имеете в виду, могу ли доказать свои слова, так это легко. Никакого обмана. Все очень просто. Смотрите сюда. Предполагается, что это бриллианты. Так вот, бриллиант — самый твердый камень. Его ничем нельзя поцарапать. А вот у меня маленький рубинчик из булавки от школьного галстука. Я точно знаю, что он — подлинный. Значит, по всем правилам, он не должен оставлять следов на бриллиантах. Вы следите за моей мыслью? Но он оставляет следы. На двух камушках из этого ожерелья остались царапины. Другие я не проверял, но если хотите, можно продолжить эксперимент. Да только незачем. Я вам и так скажу, что это за камни. Я назвал их стразами, но это не совсем точно. Вещество, из которого они сделаны, называется белый циркон. Из него очень просто изготовить подделку. Материал обрабатывают при помощи паяльной лампы. Думаю, вам не требуется подробное описание производственного процесса? В общем, происходит то, что под действием паяльной лампы материал преображается, как недужный под действием укрепляющего средства. У него прибавляется вес, появляется здоровый цвет лица и прочие замечательные свойства. Две минуты в пламени паяльной лампы для него, что неделя на морском курорте. Вы довольны? Хотя, если подумать, то вряд ли. Лучше сказать — я вас убедил? Или вы жаждете других проверок посредством поляризованного света и рефрагирующих жидкостей? Сэр Томас, шатаясь, повалился в кресло.

— Так вот как вы узнали! — сказал он.

— Вот так я и… — начал Джимми, и тут у него мелькнуло внезапное подозрение.

Он внимательнее всмотрелся в побледневшее лицо сэра Томаса.

— А вы знали? — спросил он.

Странно, что он раньше не догадался! Это во многом объясняет необычную реакцию сэра Томаса. Джимми смутно предполагал, не слишком задумываясь о подробностях, что ожерелье, которое принес ему Штырь, кто-то еще раньше подменил и украл настоящие бриллианты. Это часто случается. Но теперь Джимми вспомнил слова Молли о том, как бдительно сэр Томас берег и охранял это ожерелье, как часто леди Джулия его носила. Вряд ли у вора была возможность подменить камни. Никто не смог бы подобраться к ним на достаточно долгое время.

— Черт возьми, а ведь и правда, знали! — воскликнул Он. — Конечно, знали! Вот, значит, как все это вышло? Понятно теперь, почему вы так болезненно восприняли, что я тоже знаю.

— Мистер Питт!

— Да?

— Я должен вам что-то сказать.

— Слушаю.

Сэр Томас попытался собраться с силами. В его голосе снова зазвучала прежняя напыщенность.

— Мистер Питт, вы в трудном положении…

— Не беспокойтесь о моем трудном положении, — перебил его Джимми. — Думайте исключительно о вашем собственном трудном положении. Будем откровенны друг с другом. Вы влипли. Что собираетесь предпринять по этому поводу?

Сэр Томас снова восстал. Это была отчаянная попытка к сопротивлению человека, сознающего свою обреченность.

— Я вас не понимаю… — начал он.

— Не понимаете? — переспросил Джимми. — Я постараюсь объяснить. Поправьте меня, если я в чем-нибудь ошибусь. Я восстанавливаю события следующим образом. Женившись на леди Джулии, вы, так сказать, оказались перед необходимостью «держать лицо». Люди знали, что вы миллионер, и ожидали от вас каких-то выдающихся подарков для новобрачной. Вы же, будучи человеком разумным и экономным, начали задумываться, нельзя ли как-нибудь создать себе репутацию безмерно щедрого жениха, не слишком в то же время раскошеливаясь. Я прав?

Сэр Томас не ответил.

— Я прав, — сказал Джимми. — И вот, вполне естественно, вам пришло в голову, что тут было бы весьма к месту умело подобранное ювелирное изделие. Нужно только собраться с Духом и рискнуть. Получив в подарок бриллианты, леди вряд ли станет требовать поляризованного света, рефрагирующей жидкости и прочих радостей. В девяноста девяти случаях из ста она поверит вам на слово. Очень хорошо. Вы понеслись к ювелиру и поговорили с ним конфиденциально. Я предполагаю, что вы поначалу предложили стразы. Но ювелир, будучи человеком хитроумным, обратил ваше внимание на то, что стразы при носке быстро теряют товарный вид. Пока новые, они хороши, но чуть их поносишь, поверхность теряет свой блеск, притупляется огранка, возникают царапины. Услышав все это и приняв в соображение, что леди Джулия вряд ли станет хранить ожерелье под стеклом, вы отвергли стразы как чересчур ненадежные. Тогда добросердечный ювелир предложил вам циркон, отметив, как только что сделал и я, что после обработки паяльной лампой этот материал родная мама не узнает. Был бы ваш ювелир еще и антикваром, он бы непременно прибавил, что в восемнадцатом веке циркон вообще считали алмазом низшего сорта. Чего же лучше? «Пусть будет циркон, любезнейший!» — воскликнули вы, и все уладилось. Я прав? Заметим, что вы меня еще ни разу не прервали.

Неизвестно, ответил бы сэр Томас утвердительно или нет. Он уже открыл рот, как вдруг в дальнем конце комнаты всколыхнулась занавесь, и лорд Дривер вылетел из-за нее подобно пушечному ядру, одетому в твидовый костюм.

При его появлении у сэра Томаса напрочь отнялся язык. Откинувшись на спинку кресла, он молча таращил глаза на новое действующее лицо. Даже Джимми растерялся, хоть он и знал о присутствии его лордства за занавеской. Целиком сосредоточившись на своем поединке с рыцарем, он совсем позабыл, что у них имеется зритель.

Его лордство нарушил молчание возгласом:

— Черт побери!

Судя по всему, как Джимми, так и сэр Томас нашли это замечание вполне здравым и уместным. Во всяком случае, они оставили его без комментариев.

— Вы старый мошенник! — присовокупил его лордство, адресуясь к сэру Томасу. — И этот человек еще называл меня «жучком»!

В выпученных глазах рыцаря промельнула искра, но тут же угасла. Он ничего не ответил.

— Черт побери! — простонал его лордство, изнывая от жалости к себе. — Все эти годы я терпел от вас всякую чертовщину во всех видах и формах, а вы, оказывается… Боже ты мой, если бы я только знал!

Он обернулся к Джимми.

— Питт, старый дружище, — сказал он с чувством. — Я… черт побери! Я даже не знаю, что сказать. Если бы не вы… Вот мне всегда нравились американцы! Я всегда считал, что это зверски неудачно, что с ними тогда приключилась заварушка в этом… как его… ну, в каком-то там году. Если бы не такие деятели, как вы, — снова повернулся он к сэру Томасу, — не было бы той дурацкой истории с Декларацией независимости! Правда, Питт, старина?

Эта тема была слишком глубока, чтобы обсуждать ее вот так, мимоходом. Джимми пожал плечами:

— Во всяком случае, полагаю, сэр Томас не поладил бы с Джорджем Вашингтоном.

— Конечно, нет! Ну что, — Спенни повернулся к двери, — пойду вниз, посмотрим, что скажет по этому поводу тетя Джулия.

Дрожь прошла по телу сэра Томаса, словно от электрического разряда. Он вскочил на ноги.

— Спенсер! — воскликнул он. — Я запрещаю тебе говорить об этом хоть слово твоей тете!

— О! — сказал его лордство. — Запрещаете, вот как? Сэр Томас затрепетал.

— Она меня до самой смерти будет попрекать.

— Еще бы. Непременно приду полюбоваться.

— Остановись!

— Да-а?

Сэр Томас утер лоб носовым платком. Он был не в силах вынести встречу лицом к лицу с леди Джулией, узнавшей правду. Одно время он даже просыпался по ночам от страха, что она как-нибудь случайно обнаружит его невинный маленький обман, но дни шли, и его страхи мало-помалу отступили: отличное качество подделки обманывало и леди Джулию, и всех, кто видел камни. Но все же угроза неизменно маячила на самом краю его сознания. Даже в относительно спокойном состоянии жена вызывала у него легкую панику. Воображение сэра Томаса отступало перед мыслью о том, из каких глубин аристократического презрения и гнева может она зачерпнуть на этот раз.