Судья-секундометрист ударил молотком в медный гонг.

— Первый раунд!

Стоков движением плеч сбросил халат и, выставив перед собой руки, двинулся на Коржавина. Они сошлись в середине ринга, поприветствовали друг друга легким прикосновением перчаток и не спеша закружились друг перед другом.

Стоков был значительно выше Коржавина. Он придирчиво следил за каждым шагом Коржавина и был в любое мгновение готов своими длинными и сильными руками остановить малейшую попытку Руслана приблизиться. Руслан это почувствовал, когда сделал шаг на сближение. Стоков тут же остановил его точными прямыми ударами, которые, как казацкие пики, преградили ему путь.

Руслан дважды атаковал, и оба раза безрезультатно. Стоков тут же уходил из сферы боя, успевая нанести два-три легких удара. Они не производили разрушающего действия, но зато раздражали и давали право боковым судьям записать очки. А тут еще эти юпитеры, аппарат телекамеры!

Боксеры снова закружились. Коржавин понял, что Стоков так и будет вести бой до конца поединка. Он не рискнет, не примет предложенного темпа. Он будет сухо и расчетливо бомбардировать его отдельными и серийными ударами с дальней дистанции, набирая решающие очки.

Руслан старался быть спокойным. Безвыходных положений не бывает. Надо искать. Надо вести бой и искать путь к победе, подобрать ключ к его защите, раскрыть ее и одной атакой ворваться в его сложно укрепленную позицию.

Коржавин пристально следил за ногами боксера и по их положению определял очередное действие соперника. Стоков невозмутимо спокойно двигался вокруг Руслана, производя редкие, многоударные атаки с дальней дистанции. Они были краткими, как короткая автоматная очередь: так-так, так-так, так-так-так…

Со стороны можно было бы подумать, что они вышли на ринг не для ведения боя, а исполнять какой-то ритуальный танец. Так плавны и ритмичны были их движения, так, казалось, мирны намерения. Но это только казалось.

Коржавин чувствовал, что, если так будет продолжаться, бой может окончиться для него печально. Он понимал, что инициатива пока в руках Стокова. Тот умеет пользоваться пассивностью противника. Ведь пассивность — сестра поражения.

Но найти ключ, раскрыть защиту Стокова было далеко не так просто. Его защита, казалось, не имела дефекта. Тактика была несокрушима. В зрительном зале прошло волнение.

— Руслан, цепляй его справа!

— Стоков, бей по-нашему! Прямой наводкой!

Коржавин не упускал ни одной мелочи. Мозг работал напряженно. «Надо попробовать ответную атаку, — решил он. — Вызвать на контратаку и, защитившись, войти в сближение».

Стоков парирует выпад и тут же реагирует на ложную атаку своей контратакой: проводит серию прямых ударов. Руслану как раз это и надо! Защитившись от первых, он неожиданно делает шаг вперед и в сторону с наклоном влево. Удары Стокова проходят над головой. Выпрямляясь, Коржавин проводит два коротких, сильных крюка по корпусу. Попал!

Стоков прижал локти к телу. Верный признак, что удар достиг цели. И тут же сделал крупный шаг назад.

Ага, отступаешь! Руслан кинулся вслед за ним. Надо не дать передышки! Но не успел он сделать и шагу, как нарвался на хлесткий прямой справа…

У Коржавина в глазах поплыли круги. Черные, зеленые, желтые… Падая, он ощутил за спиной канаты. Они легко спружинили, не дали упасть.

Прикосновение канатов, которые обожгли его спину, вернуло Руслана к действительности. Он увидел Стокова, который устремился к нему. В последнее мгновение, когда, казалось, черные перчатки соперника обрушатся на Коржавина, Руслан сделал незначительный, но резкий шаг в сторону с поворотом тела. Это спасло его. Перчатки Стокова пролетели мимо.

Неожиданный маневр Коржавина спутал планы Стокова. Его удары пошли в воздух. А он вложил в них столько силы! Промахнувшись, Стоков на сотую долю секунды потерял равновесие и раскрылся.

Этим воспользовался Руслан. Потрясенный ударом, он не смог собрать, мобилизовать свою энергию для решительного апперкота — удара снизу. Но удар был точен.

Стоков, цепляясь за канаты, опустился на пол. И тут же приподнялся, встал на одно колено, готовый к продолжению поединка.

— Раз! — Рефери широко взмахнул рукой.

Коржавин не спеша отправился в дальний угол. Он понял Стокова. Тот, получив удар, желает воспользоваться возможностью отдохнуть, восстановить силы. Нервное напряжение изматывало больше, чем физическое.

— Два… Четыре… Пять…

Когда судья сказал «восемь», Стоков быстро поднялся и встал в боевую позицию.

— Бокс!

Боксеры снова закружились в середине ринга.

Звук гонга прервал их танец. Боксеры разошлись по своим углам.

Руслан сел на табуретку. Омаров обтер мокрым полотенцем лицо, шею, грудь.

— Дыши глубже!

С каждым вздохом восстанавливались силы. Полузакрыв глаза, Руслан думал. Как он мог попасться, как не заметил удара? Хорошо еще, что успел ответить. Но все- таки как же он мог пропустить?

В противоположном углу Стоков, опершись руками на канаты, подставил лицо тренеру, который старательно махал полотенцем. Весь вид спортсмена говорил о том, что полученный удар был пустяковым, что у него есть мощный запас душевных и физических сил, который сокрушить еще никому не удавалось.

Второй раунд не принес существенных изменений. Боксеры маневрировали, обменивались сериями ударов. Как закованные в доспехи рыцари, они наглухо закрылись и, пристально следя друг за другом, проводя одиночные удары с дальней дистанции, казалось, были довольны таким положением.

Среди зрителей поднялось легкое волнение. Сначала шум возник в одном конце зала, потом в другом. Зрителям, видимо, надоело смотреть внешне спокойный поединок.

— Руслан, давай!

— Стоков, жми, не увиливай!

Только судьи, тренеры да немногочисленные зрители в этом тесном гудящем зале понимали, что на ринге идет внутренняя, скрытая от взглядов борьба, борьба нервов. Они видели, что Коржавин пытается навязать свой стиль, повести бой в быстром темпе и в постоянно меняющейся ситуации поединка ослабить бдительность соперника, пробить его защиту и, сблизившись, диктовать условия боя. Однако Стоков был все время начеку и точными прямыми ударами пресекал любые попытки Коржавина.

Едва окончился раунд, Никифоров поспешил к Коржавину. Руслан устало опустился на табуретку, с наслаждением откинулся на подушку угла ринга, положил отяжелевшие руки на канаты и расслабил мышцы ног. Никифоров, взяв полотенце у Омарова, стал сам обмахивать боксера:

— Руслан, ты… зачем отдал инициативу?

Главный судья наклонился к микрофону:

— Представитель команды старший лейтенант Никифоров, отойдите от ринга! Иначе мы вынуждены будем прекратить поединок.

Никифоров сунул полотенце Омарову.

— Растолкуй ему, что он теряет! Последние три минуты!

Омаров перелез через канаты:

— Хорошо, Руслан. Действуй! Надо, чтобы он поверил.

Коржавин кивнул. Омаров правильно его понял. Надо, чтобы Стоков поверил в успех, поверил, что он ведет бой. И кажется, Руслану удалось этого добиться. Весь второй раунд он усыплял бдительность Стокова.

— Третий, последний раунд! — громко объявил информатор.

Руслан не спеша встал и двинулся навстречу противнику. Стоков спешил. Надо собрать больше очков! Они решат судьбу поединка! И он первым пошел в атаку.

Но это не была атака боксера, вдохновленного успехом. Это была расчетливая атака хладнокровного бойца. Он атаковал, чтобы защищаться, и защищался, чтобы атаковать. Он хорошо знал, что каждый правильно нанесенный удар — это очко, а каждая удачная защита — тоже очко!

Публике нравилась стремительность Стокова. Она зашумела:

— Бей, Стоков!

— Жми, друг!

Руслан действовал так, как хотел того Стоков. Он ждал момента для своей ответной атаки.

И момент наступил. Когда Стоков после контратаки попытался сделать отскок назад, с тем чтобы снова ринуться на Коржавина, Руслан устремился на него.