— Вы просто пытаетесь меня напугать.

— Думайте, что хотите. Если вы отказываетесь от теста, у меня не будет выбора, кроме как предположить, что, возможно, в этом доме Ной находится под каким-то риском, и будет дальнейшее расследование. Мне придётся предоставить свои данные судье, и мы будем действовать оттуда. С другой стороны, если вы согласитесь на тест, мы можем разобраться с делом сегодня. Я с большим удовольствием нанесу ещё пару последующих визитов, и на этом наступит конец. Выбор за вами, конечно же.

Джексон не ответил на это, очевидно нервничая.

— Конечно, — продолжила она, — если тест должен оказаться положительным, есть другие варианты, помимо того, чтобы забирать ребёнка из дома, что практически всегда является вариантом крайней меры. Согласиться на программу лечения — всегда хорошая идея, так как это показывает суду, что сердцем вы думаете о том, что лучше для вашего ребёнка. С программами лечения можно справиться. Могут быть назначены последующие визиты на дом. Этот процесс немного дольше — может длиться до года — но смысл в том, чтобы не наказывать родителя, а помочь этому родителю получить помощь, в которой он или она нуждается. Иногда родитель, находящийся под вопросом, может на некоторое время уехать из дома. Со всем этим можно справиться без применения крайних мер. Я не предполагаю, что ваш тест окажется положительным, мистер Джексон, я просто доношу информацию о том, как обычно разбираются с такими делами. Если нам придётся забирать детей из домов, где принимают наркотики, у нас быстро закончатся места для их размещения. Это прискорбный факт жизни. Забирать ребёнка из его дома — редко лучший вариант, не тогда, когда с ситуацией можно легко справиться другими способами.

— Я покажу вам дом, — с нажимом произнёс Джексон.

Как раз тогда раздался звонок в дверь.

— Кто это? — спросил я.

— Я пойду посмотрю, — сказал Джексон.

Он вернулся с отцом Гиндербахом, что служил в церкви Нью-Олбани, которую посещала мама. Я поднял на него взгляд и нахмурился.

— Я был неподалеку и подумал зайти, — как ни в чём не бывало сказал Гиндербах, выражение в его глазах предлагало мне подыграть. — Я не знал, что у вас гости. Я вас не задержу.

— Это не проблема, — сказал Джексон. Он представил священника мисс Сьюзан и мисс Синтии, но никак не упомянул, что они из ДСО.

Гиндербах выглядел довольно простым пожилым мужчиной, неприметным во всех смыслах, пока не посмотрите ему в глаза. Если можно сказать, что чья-то пара глаз блестит, то это о его глазах. Что-то в этом блеске говорило, что он знает вещи, настоящие вещи, глубокие вещи, и не только обычное религиозное бла—бла—бла о том, что мы все — солнечные лучи, парящие вокруг нимба Девы Марии. У меня было такое чувство, что отец Гиндербах видел в своей жизни вещи, которые его изменили. Он никогда не говорил ни слова об этих вещах, но они ясно отражались в его глазах. И хотя прошли годы с тех пор, как я встречал католического священника, из-за которого мне не хотелось сжать зубы от крайнего раздражения, Гиндербах вызвал у меня улыбку и мысли о том, что, возможно, у Бога есть план и для меня, старого доброго ярого гомосексуалиста.

— Снова неприятности? — спросил Гиндербах, входя в комнату и глядя на нас.

Джексон, должно быть, устроил этот визит, так как Гиндербах никогда не был в нашей квартире и определённо не обладал привычкой заходить к нам.

— Он немного расстроился, — сказал я.

— Благослови его Господь, — произнёс Гиндербах. — Он хороший ребёнок, но должен идти по тяжёлой дороге. В любом случае, я зашёл просто напомнить вам о гаражной распродаже в церкви на следующей неделе. Должен разместить всех своих волонтёров.

— Мы там будем, — пообещал я. Я забыл о гаражной распродаже в церкви Святого Франциска и был уверен, что не волонтёрствовал.

— И вы говорили, что пожертвуете кое-какие книги и фильмы?

Я такого не делал.

— Мы завезём их завтра после мессы, — сказал я. — На плите есть сосиски и перцы, если вы голодны, отец. Джексон может вам что-нибудь приготовить.

— Ты уверен, что это не проблематично?

— Конечно, я уверен. Я думал, что сосиски и перцы ваши любимые.

— Ты хорошо меня знаешь!

— Я пролил соус на пол.

— Я заметил!

— Вы друг семьи? — поинтересовалась мисс Сьюзан.

— Полагаю, да, — сказал отец Гиндербах. — Я новый священник в церкви Святого Франциска в Нью-Олбани. Ну, думаю, уже не такой новый. Прошёл год или два. В любом случае, я только что был в медицинском центре, навещал одну из наших дам, у которой тройное шунтирование, благослови её Господь, и я был на пути домой и проезжал мимо, так что подумал зайти. Вилли был одним из первых людей, с которыми я познакомился, когда приехал. Моя сестра глухая, так что я выучил язык жестов, и мне не потребовалось много времени, прежде чем пересечься с Ноем. Он темпераментный паренёк, скажу я вам! Но Вилли проделал такую замечательную работу. А вы… тоже друзья семьи?

— Ох, нет, — сказала мисс Сьюзан. — Мы просто в гостях.

— Что же, я не хотел вмешиваться.

— Вы нам вовсе не мешаете.

— Эти дамы из ДСО, — сказал я, не в силах себя остановить.

— Правда? — произнёс Гиндербах.

— Мы наносим визит на дом, — призналась мисс Сьюзан.

Отец Гиндербах и Джексон оба посмотрели на меня, Гиндербах притворился удивлённым, а Джексон бросил в меня парочку кинжалов.

— На меня донесли в ДСО, — сказал я. — И вы спрашиваете, почему я не доверяю людям.

— Мистер Вилли не особо счастлив нашему визиту, — добавила мисс Сьюзан.

— Могу представить, — сухо ответил Гиндербах.

— Мы как раз собирались заканчивать, — добавила она. — Мистер Джексон, возможно, вы бы хотели показать нам дом сейчас, если это удобно?

— Конечно, — ответил Джексон.

Он увёл женщин прочь.

В тишине после их ухода отец Гиндербах сел на кровать рядом со мной, слегка улыбаясь.

— Ты в порядке, Вилли?

Я покачал головой. Нет, я не был в порядке. Абсолютно. Я сморгнул слёзы, укачивая Ноя на руках.

— Джексон придумал этот маленький визит, — признался он заговорщическим шёпотом. — Он подумал, что будет хорошо выглядеть, если зайдёт приходской священник. Знаешь ли, другие просили меня это сделать — он не первый придумал эту маленькую стратегию, скажу я тебе. Обычно я отказываю.

— Но…

— Ты хороший отец, Вилли. Я хотел помочь. Ты не заслушиваешь такого отношения. Я могу назвать некоторых родителей, которым пошла бы на пользу встряска от ДСО, но ты не один из них.

Я вытер глаза.

— В чём дело? — спросил он.

— Мне так стыдно, — признался я.

— Тебе нечего стыдиться.

— Вы, кажется, единственный, кто так думает. И если они заберут у меня Ноя…

— Они такого не сделают.

— Но они могут, если захотят.

— Очень любопытное умозаключение.

— Это правда.

— Я вовсе не думаю, что это правда. У тебя есть права, Вилли.

— Ага, — произнёс я, закатывая глаза.

— Ты не доверяешь авторитетам, да?

— Ни капли.

— Интересно, почему это?

Я взглянул на него, задаваясь вопросом, к чему он вёл.

— Я могу тебе что-нибудь принести? — спросил он. — Могу чем-нибудь помочь?

Я покачал головой.

— Если ты предпочтёшь, чтобы я ушел…

— Пожалуйста, останьтесь, — сказал я.

— Хорошо.

— Джексон не хочет сдавать тест, — после долгой тишины произнёс я.

— Какой тест?

— Тест на наркотики. Они думаю, что он принимает наркотики.

— А он принимает?

И в этом был вопрос, так ведь?

Джексон был в завязке почти два года, ходил на встречи анонимных наркоманов, на прикроватной тумбочке лежал «Базовый Текст». Ни разу за эти два года он не давал мне причин верить, что не чист, не мчится по пути исправления.

«Да», — произнёс тихий уверенный голос на задворках моих мыслей.