Никитин радостно улыбнулся.

– Идиоты! Видел бы ты, Герасимов, как драпанули все эти метисы-полицейские из здания национального банка когда мы распылили вокруг него радиоактивный порошок. Они же все ходили со счетчиками Гейгера! И никто из них не захотел схватить лишнюю дозу. Володька расписал им через газеты, что радиация вызывает импотенцию... За деньгами мы шли как на прогулку. Пришлось, правда, повозиться с дверьми в операционный зал. Банк у них в старинном дворце расположен, что еще при испанцах построили. Стены из камня, толщиной не меньше метра, наверное. А подвал – вообще в скале вырублен. Представляешь? Нет, Герасимов, ты не представляешь... Эти придурки так уверены были в его неприступности, что и не охраняли его толком. Это тебе, Гена, не Европа. Там любой усатый придурок в сомбреро, которого поставили охранять банк, мог отлучиться в соседнюю пивную и рассказывать там, какие неприступные двери в подвале банка, который он охраняет... Но нам, слава богу, и не пришлось в подвал пробиваться. Когда началась паника и все эти полукровки из страны ломанулись, они же все бросились деньги со счетов снимать. Банк в день выдавал только наличными до двухсот миллионов долларов. Об этом тоже во всех пивнушках Сан-Сальвадора говорили. В основном те, кому со счетов снимать нечего было, потому что и счетов у них не было... Главное было – выбрать момент... И мы выбрали его удачно... Когда мы провели свою «радиоактивную атаку», в кассах лежали готовые к выдаче пачки тысячедолларовых банкнот... Я не знаю, сколько там было... Мы могли бы забрать все! Но без грузовика не смогли бы тогда обойтись... А достать грузовик тогда в Сан-Сальвадоре было потруднее, чем ограбить банк... Все грузовики мчались уже по единственному шоссе через Манагуа и Сан-Хосе в Панаму и дальше в Колумбию... В Сан-Сальвадоре обычной тележки достать нельзя было... Ты спросишь, сколько мы тогда взяли? Я не скрою от тебя, Гена, тем более, что распорядились мы этими деньгами не совсем так, как запланировали с самого начала. Поэтому, скажу тебе честно... Я просто не знаю, сколько денег было в тех двух больших рюкзаках, что мы вынесли из банка! Могу сказать только, что в каждом рюкзаке было по пятьдесят килограммов американских долларов. Причем мы брали только тысячедолларовые купюры. Пачками по сто штук в каждой. В аккуратной банковской упаковке...

Герасимов посмотрел на генерала с недоверчивым удивлением.

– Что-то, Никитин, не похож ты на миллионера. Неужели за пятнадцать лет успел все потратить? Или пропил да на баб спустил? Ну, тогда ты силен! Похоже, ты, и правда, всех креолок в Сальвадоре перепробовал – за свой счет. Иначе я просто не знаю, куда можно столько денег спустить! Признавайся, Никитин, как тебе удалось все истратить? В любом случае, какая-нибудь баба тебе помогла... Один бы ты не справился, готов поспорить.

Герасимов знал, что семьи у Никитина не было и поэтому шутил насчет баб совершенно спокойно, не боясь попасть впросак ненароком. Никитин слушал его с улыбкой и был чему-то очень доволен.

– Да нет же! – решил он наконец продолжить свой рассказ. – У меня даже проблемы такой не было – как истратить эти деньги. Потому, что – уплыли наши денежки! Я же говорю тебе, не успели мы ими воспользоваться... Пришли в пригород Сан-Сальвадора, я там специально квартирку снял, чтобы не мешал никто нам с Вовкой в дорогу собираться. Ведь мы с ним решили в Южную Америку податься. Уж поверь, мы-то с ним знали, где и как легче и лучше всего краденные деньги вложить. Я, например, хотел кофейную плантацию купить где-нибудь а Парагвае, а Володька говорил, что лучше всего – игорный бизнес. Он в Рио-де-Жанейро хотел податься, футбольный тотализатор хотел купить.

Никитин хохотнул.

– Остап Бендер чертов! Говорю ему – там тебе быстро башку оторвут, как только сунешься не в свое дело. А он только смеялся.

– Ну так что же случилось-то? – Герасимов, честно говоря, уже и забыл с чего разговор начался, настолько увлекся криминальными мемуарами своего шефа. – Почему ты здесь, Никитин, а не в Парагвае?

Тот ухмыльнулся.

– Да мы с ним просто забыли, в какой структуре служим. А структура про нас не забыла. Мы, оказывается давно уже под колпаком были. И знаешь, кто нас вычислил? Уверен, что не догадаешься... Романовский! Едва мы вошли в квартирку-то, а он там сидит, черт, с автоматом. Спасибо, говорит, ребята, что донесли. Пойдемте, говорит, поможете в машину погрузить. И погрузили. А что делать? Под прицелом грузили. А потом я ему и говорю. Что ж, говорю, ты за свинья? Мы все придумали, мы работали, а ты все себе загребаешь? Не много ли одному-то?

Тут Никитин многозначительно посмотрел на Герасимова и спросил:

– Знаешь, что он мне ответил? А мне, говорит, своей зарплаты хватает. Да и у вас она не маленькая. Зачем вам эта куча денег? Вас же из-за них убьют. Найдут и убьют. Кто же это нас убивать будет, спрашиваю я его. А то ты не знаешь – кто, ответил он мне – Комитет государственной безопасности Советского Союза. У меня же на вас, говорит, олухов, досье на каждого лежит. Каждый ваш шаг расписан. И все разговоры. Он даже рассмеялся: в Рио, говорит, один собрался, а другой – в Монтевидео! Да вы хоть знаете, идиоты, говорит, что вы уже – смертники почти, если мне вас прикрыть не удастся... Он тогда начальником нашим был, руководителем центральноамериканской группы...

– Что же с деньгами-то стало? – волновался, почему-то, Герасимов.

– А мы его об этом и спросили в первую очередь? А день эти, говорит он нам, я сейчас в Мехико отвезу, положу в банк, на...

Никитин сделал короткую выразительную паузу и даже поднял палец, подчеркивая важность момента. Видно было, что при этом он только наполовину ерничает, а наполовину – говорит серьезно.

– ...на спецсчет Комитета государственной безопасности. Потому, что комитет на них глаз уже положил. Эти деньги уже сосчитаны и распределены. И это, говорит, поверьте – лучшее решение.

Герасимов усмехнулся и покачал головой. Вино, он сомневался, что такое решение было лучшим. Никитин заметил его сомнения.

– Я тоже ему поначалу не верил. То дураком считал, то думал, что он нас просто вокруг пальца обвел... Но потом понял, что он был абсолютно прав. Когда он же меня и послал ликвидировать одного нашего парня, старшего лейтенанта. Тот в Манагуа хорошие деньги с кого-то сорвал за нераспространение информации. Около полумиллиона долларов. Сильно он тогда прижал какого-то деятеля из правительства. Но так и он был под колпаком. А когда намекнули ему, что сдать денежки надо, тот же Романовский, который, кстати, тогда уже всей нашей сетью в Южной и Центральной Америке командовал – он в бега. И ты думаешь, он далеко ушел? Я его рядышком в Матагальпе достал, он, видите ли, в сельву рассчитывал проскочить, к партизанам. А от них в Порто-Пренс перебраться, на Гаити... А Романовский, кстати, быстро в гору тогда пошел. И нас за собой тащил. Не последнюю, кстати, роль в его карьере сыграли деньги Сальвадорского национального банка. Лет десять потом на них финансировали весь наш штат в Центральной Америке, все операции внешней разведки...

Герасимов, который все это время слушал, что называется, открыв рот, вдруг словно опомнился. Словно протрезвел, наконец.

– Слушай-ка, товарищ несостоявшийся миллионер, – сказал он, – а зачем же ты мне все это рассказывал-то? Ты ради чего прибежал-то, как угорелый, переполох по всему управлению наделал?..

– А ты меня не одергивай, – возразил Никитин. – кто еще тебе все это расскажет? А прибежал я к тебе, как ты выразился, только потому, что придумал все это Володька – тот самый Владимир Крестов, который в Афгане погиб. Прямо у меня на глазах. Я, между прочим, его труп видел... Но, ведь, события-то развиваются – один к одному. В Гватемале-то мы с ним тогда атомную станцию в не взорвали только потому, что просто не было ее там... А если б была – обязательно рванули бы перед тем, как с деньгами в Южную Америку уйти... Чтоб до ограбленного банка никому уже дела не было... Вот я теперь и боюсь, что если мы не вмешаемся... В Димитровграде-то станция есть... Не расхлебаем потом... Да нам тогда самим и расхлебывать не придется – моментально съедят нас с говном вместе.