– Гребаная сука! – возмутилась я.

– Да, только... – Корбин покачал головой. – Жаль, что её нет сейчас здесь, и она не слышит, как ты её назвала.

– Значит, она не в Тампе, не где-то поблизости? – спросила я.

– Она мертва, – Корбин на мгновение остановился и посмотрел на меня. – Я убил её. Не стану рассказывать тебе подробности и сколько времени прошло с тех пор, просто, скажем так, большая часть моей второй жизни была посвящена мести.

– Я не осуждаю тебя за это, – заверила я. – И хотела бы грохнуть её сама. Но что ты делал после того, как отомстил? Как попал сюда?

Он пожал плечами.

– Некоторое время блуждал по миру, снедаемый чувством вины и сожаления. В смерти Джанет виновата не только моя создательница, но и я. Если бы я смог держаться от неё подальше, то она бы никогда не забеременела и не умерла в родах.

– Но ты любил её, – горячо возразила я. – Любил настолько сильно, что не навредил, несмотря на свою природу. Ты не можешь винить себя за это.

Он одарил меня ироничной улыбкой.

– Прислушайся к себе, Эддисон. Ты, являясь аудитором, оправдываешь отношения между человеком и вампиром, не осуждая их?

– Вообще-то, нет... – я в замешательстве нахмурилась. Раньше для меня всё делилось на чёрное и белое, и отношения между человеком и вампиром всегда казались сексуально не совместимыми, как масло и вода. Даже не так, скорее, как нитро и глицерин. Успешные сексуальные отношения между человеком и вампиром категорически невозможны – это всё равно, что голодный лев попытается трахнуть раненую антилопу и при этом не вырвет ей горло.

И всё же, каким-то образом, Корбин заставил меня взглянуть на это в ином свете.

– И? – Корбин стоял и смотрел на меня с непроницаемым выражением на лице.

– Я считаю... считаю, что просто защищаю любовь, – ответила я наконец. – Не зависимо от того... кто любит.

– Спасибо, – тихо произнес Корбин. – Весьма толерантно с твоей стороны, Эддисон.

Я нахмурилась.

– Не пытайся выставить меня расистом, Корбин. Я не верю в благополучный исход секса между вампиром и человеком лишь потому, что в конце, почти всегда, от человека остается кровавое месиво.

Он приподнял бровь.

– Думаю, в твоих словах «почти» – главное слово. По крайне мере, в нашем случае, дорогая.

Я почувствовала, что снова краснею, но не отвела взгляд.

– Между нами не было секса, всего лишь крутой петтинг, – подметила я, скрестив руки на груди. – Ты можешь желать трахнуть меня, но я никогда не рискнула бы пойти до конца с тобой или любым другим вампиром.

Он рассердился.

– Ты всё ещё сомневаешься в моем самоконтроле? В моей способности быть нежным с тобой?

– Конечно, я же не любовь всей твоей жизни, – огрызнулась я. – Я – не она, Корбин. Не Джанет, а простая девушка, с которой тебе посчастливилось заключить деловое соглашение.

– Неужели ты думаешь, что значишь для меня так мало? – тихо спросил он. – Неужели я так мало значу для тебя, Эддисон?

Я неловко заерзала на кровати.

– Когда Родерик уедет из города, наше соглашение закончится. И если честно, Корбин... – я вздохнула. – Возможно, оно и к лучшему. Мы и так довольно глубоко увязли во всём этом, не знаю, как тебе, но мне хватило... что бы между нами сейчас не вспыхнуло, – я отмахнулась, не зная, как выразить словами то, что чувствую.

– Это то, что ты действительно чувствуешь? Всё, что ты хочешь, – чтобы наша договоренность поскорее закончилась? – он шагнул к кровати. – Ответь мне честно, Эддисон. Что на самом деле у тебя на сердце?

На самом деле в моей душе царил сумбур. Смятение и боль. Услышав его трагическую историю, я стала сопереживать ему и в некотором смысле начала относиться так же, как к Тейлор – человеку, а не вампиру. Но, тем не менее, идея стать его супругой на самом деле и попытаться построить с ним серьёзные отношения...

– Я не знаю, – наконец ответила я, качая головой. – Не могу... В смысле, я же аудитор, Корбин. Это всё равно что, если бы судья встречался с боссом мафии. Ты же вампир...

– И это значит, что мне не нельзя доверять, независимо от того, что я уже доказал обратное, – резко произнес он.

– Да, в смысле нет, в смысле... – я покачала головой. – Смотри, можешь ли ты сказать это же, когда сегодня вечером, когда мы... хм...

– Когда я вылизывал твою сладкую мягкую плоть? – прошептал он, шагнув ко мне.

– Да, правильно, – мои щёки горели румянцем, но я упорно продолжала настаивать на своем. – И пока ты занимался этим, можешь ли ты поклясться, что даже на долю секунды не задумывался навалиться на меня, вонзить клыки, обескровить и затрахать до смерти?

Он долго и пристально смотрел на меня, а затем вновь отвернулся к затухающему камину.

Я приняла его молчание за знак согласия.

– Видишь? Этот инстинкт никуда не исчезнет и не важно, насколько сильно ты с ним борешься. Потребуется лишь одно мгновение, потеря самоконтроля и...

Корбин снова повернулся ко мне, но в этот раз в его глазах отражался холод.

– Я думал лишь о том, насколько ты красива, пока наслаждаешься тем, как я дарю тебе удовольствие, пробуя на вкус и ведя к оргазму. Думал, Эддисон, что ты доверилась мне этой ночью, и надеялся, что, возможно, в твоём сердце найдется место не только для подозрений и гнева к моему виду.

– Корбин...

– Но теперь я вижу, как глубоко ошибался, – он покачал головой. – Я полагаю то, что произошло между нами сегодня, не более чем кратковременная потеря самообладания с твоей стороны. Глупая оплошность, которую ты не намерена повторять.

Меня задело не только то, как он бросил мои же слова мне в лицо, но и его суждение о событиях сегодняшней ночи. Главным образом потому, что это суждение совпадало с моим собственным. Он был прав, я не должна была позволять вампиру прикасаться к себе. Я доверилась ему не один, а два раза, и дважды мне везло. Это напоминало бег наперегонки с пулей – как долго удача будет сопутствовать мне? Насколько далеко я зайду? Сколько раз сыграю в азартную игру, прежде чем, возможно, погибну на этом смертоносном пути?

– Ты прав, Корбин, – подтвердила я, слезая с кровати. – Это глупая оплошность с моей стороны, которую я не намерена повторять.

– Ясно, – прорычал Корбин. Затем подошёл к тяжелым бронированным дверям и открыл их так легко, словно они были изготовлены из картона. – Иди, Эддисон. Думаю, тебе пора отдохнуть.

Это задело меня ещё сильнее, потому что я вспомнила, как он уговаривал меня остаться на ночь прошлым вечером. Как он хотел, чтобы я спала в его объятиях. В этих сильных руках, что поддерживали меня и защитили от ярости Родерика. Когда намного проще было бы позволить Родерику изнасиловать моё сознание и убить.

Но я не собиралась показывать Корбину, насколько обиженной и растерянной себя ощущала. Эта являлось слабостью, а я давно уяснила, что в присутствии вампиров никогда нельзя демонстрировать свою беспомощность.

– Прекрасно, – я направилась к двери и чуть не подвернула ногу из-за высоченных шпилек, которые всё ещё были на мне надеты. Нагнувшись, я попыталась их снять. От первой мне удалось избавиться довольно быстро, а вот со второй пришлось повозиться – в пряжке застрял ремешок, обернутый вокруг лодыжки. В отчаянии я свирепо дергала за него, пока наконец не вырвала с корнем. Эта обувь, вероятно, стоила больше, чем я зарабатываю за месяц, но мне было плевать. Хотелось швырнуть эти босоножки в Корбина, но это было бы совсем по-детски. Вместо этого я просто отбросила их в сторону и направилась к двери.

– Я жду тебя здесь завтра ночью, ты должна сыграть роль мой супруги в последний раз, – напомнил Корбин, нахмурившись. – И на этот раз не опаздывай.

– Буду вовремя, – мрачно ответила я. – Жду не дождусь, когда покончу с этим фарсом.

И я ушла не оглядываясь.

Когда на следующий день с наступлением сумерек я вошла в офис Корбина, то столкнулась в дверях со странной девушкой с ярко-зелёными глазами и нежной кожей цвета кофе с молоком. Девица в чёрном костюме и пирсингом в губе вскрикнула от неожиданности, а я почувствовала ауру силы, обволакивающую ее, как статическое электричество, и поняла, что она была чем-то иным. Человек... но не совсем. Кто она и что забыла в кабинете Корбина?