Очки при ударе слетели, и высокое небо отражалось в широко распахнутых голубых глазах Перси. Дуглас стиснул руку в перчатке, смертельной хваткой вцепившуюся в ручку управления, и отвернулся. К самолету уже бежали механики и санитары, и Мак-Грегор заспешил прочь, не желая вступать в разговор и выслушивать бесполезные слова сожаления и сочувствия. Пока не поздно, нужно было позвонить в кафе и отменить заказ. 

Маленький изящный Ньюпор переливался в рассветных лучах розовым жемчугом. Узкие нижние крылья почти касались влажной травы, а на верхнем крыле, поблескивая каплями росы, темнел Льюис. Дуглас, задержав дыхание, протянул руку к пропеллеру, погладив отполированное, теплое, как человеческая рука, дерево. Выдернул колодки, вскочил на крыло, включил магнето, снова спрыгнул и крутанул винт. Ньюпор тронулся с места, и Дуглас, едва успев заскочить в кокпит, потянул на себя дроссельный рычаг.

Ньюпор покатился вперед, набирая скорость. По спине заструился пот, очки запотели. Дуглас рванул ручку на себя чуть резче, чем следовало, и биплан оторвался от земли, высоко задрав нос. Страх и восторг слились в одно, и Дуглас вдохнул небо, и ветер рванулся ему навстречу, принимая хрупкую машину в сильные руки. Там, внизу, маленькие темные фигурки бежали по полю, маша руками и, кажется, что-то кричали. Дуглас слышал только сытое урчание глотающего бензин мотора, и ровный треск пропеллера, и тонкий звон расчалок. И, словно издалека, свой счастливый безумный смех.

— Трое суток домашнего ареста.

Под колючим взглядом Салмонда Дуглас опустил глаза, но тут же взял себя в руки и выпрямил спину, лихо взяв под козырек.

— Так точно, сэр!

Он повернулся к двери, но замешкался, доставая из кармана чуть смявшийся листок.

— Что там у вас, кадет?

— Рапорт, сэр. Как вы приказывали.

Салмонд взял бумагу из рук Дугласа и в удивлении вскинул бровь.

— В шестидесятый? Но это же истребители, одноместные Моран-Солнье. А вы, если не ошибаюсь, стрелок-наблюдатель, Мак-Грегор?

— Так точно, сэр, — хриплым от волнения голосом выговорил Дуглас, — ошибаетесь. Мне теперь за двоих летать.

* Джон Бернард «Дон» Брофи (04.09.1893-24.09.1916). Лейтенант Брофи участвовал в боевых действиях во Франции с 26.05 по 10.11 1916. Погиб в небе над Англией, не сумев вывести самолет из воздушной петли.

*Сертификат Авиатора Королевского Аэронавигационного Общества, базовая квалификация. Следующий уровень — получение "крыльев" Королевского Летного корпуса (в подавляющем большинстве случаев сопровождающаяся присвоением звания младшего лейтенанта).

*Скарф — турель Скарфа, кольцевое крепление пулемета в кокпите стрелка-наблюдателя.

*Джойстик — "Слово joystick применительно к качающейся ручке управления встречается уже у первых авиаторов: так, Роберт Лорен (1910) пишет:

«Чтобы он случайно не поднялся в воздух, центральный рычаг — по-другому «колпак» или «джойстик» — подвинут вперёд и привязан».

Откуда это слово произошло — остаётся загадкой. Одна из версий: ручка получила имя George stick, по имени одного из изобретателей Артура Джорджа, впоследствии пилоты переименовали её в joystick. По другой версии, ручку назвали Joyce stick, в честь американца Джеймса Генри Джойса. По третьей — просто от радости полёта.

Ричард Кеннет

Полуденное августовское солнце решило напомнить, что и в Англии иногда случается лето. Дик залихватски сдвинул котелок на затылок и украдкой чуть ослабил узел галстука. Флоренс шаловливо погрозила ему пальчиком.

—  Ведите себя прилично, мистер Кеннет.

Серьезный тон Фло никак не вязался с лучистыми серыми глазами и еле сдерживаемой улыбкой пухлых розовых губ. Сквозь рукав белой вышитой блузки просвечивало округлое плечо, пепельная прядка, выбившаяся из-под простой соломенной шляпки с незабудками, липла к влажному от жары лбу.

Дик нахмурился. Он уже несколько дней вынашивал серьезнейшее решение оставить работу в автомобильной компании Уолсли и подыскать себе место в какой-нибудь частной мастерской. Винсент Каллиард, председатель совета директоров, еще пятого августа объявил, что компания взяла государственный контракт на поставку санитарных машин и военных грузовиков. Кеннет, уже четыре года работавший на заводе автомехаником, член профсоюза и убежденный социалист, на братоубийственную войну с германским пролетариатом работать не собирался.

Легкомысленный тон Флоренс сбивал его с толку, поэтому Дик сообщил девушке о своем решении в чуть более резких выражениях, чем намеревался, и тут же пожалел об этом. С Фло он познакомился полгода назад, на митинге Социалистической партии, и общее дело борьбы за освобождение мирового пролетариата сблизило их вернее, чем мещанские прогулки при луне и романтические мечтания.

—  А что ты будешь делать, если и в мастерской начнут ремонтировать военные грузовики? — чуть с вызовом спросила Флоренс. — В деревню сбежишь, овец пасти? Ты видел, какие очереди с утра выстроились к рекрутским конторам? Кто будет проводить разъяснительную работу с товарищами, если такие, как ты, уйдут с военных заводов? Хозяева найдут, кем тебя заменить, а партии ты нужен на своем месте. Об этом ты подумал?

—  Если нас будет, кому слушать, —  мрачно заметил Ричард, —  капиталисты снова обвели народ вокруг пальца. А лейбористская партия предала рабочее дело и подписала с правительством соглашение о гражданском мире. Проклятые предатели. Надеюсь, немецким товарищам хватит ума не купиться на  лживые милитаристские лозунги.

—  Значит, ты остаешься? — Фло с надеждой заглянула ему в глаза. — Скажи, что ты передумал, пожалуйста. Сейчас нам, как никогда, нужно сохранять хладнокровие и голову на плечах.

—  Передумал, —  вздохнул Дик.

Перемена уже почти принятого решения далась Кеннету нелегко, и обсуждать этот вопрос дальше у него не было ни малейшего настроения. Даже редкая для Бирмингема солнечная погода больше не радовала.

—  Зайдешь ко мне сегодня?

Ответ он знал заранее. Уже пару месяцев Флоренс после каждой прогулки, похода в кино или в кафе оставалась у него ночевать. Дик всецело одобрял отказ от ханжеской буржуазной морали, но свободу Фло уважал, и потому всегда задавал этот вопрос, давая понять, что никаких прав на нее предъявляет.

Флоренс поправила шляпку и решительно взяла его под руку.

Зима затянула Бирмингем привычным сизым туманом, сырым ветром и холодным дождем пополам со снегом. В феврале Кеннета перевели в цех авиационных двигателей, военное министерство завалило Уолсли заказами, и не только на автомобили. Дик целыми днями собирал моторы, бормоча себе под нос проклятия мировому капиталу и лично лорду Китченеру, чей суровый взгляд и указующий перст внушили уже не одному товарищу по борьбе за пролетарскую солидарность, что страна нуждается именно в нем. О переходе в автомастерскую речь больше не шла, квалифицированным рабочим, занятым в военной промышленности, указом парламента было запрещено оставлять рабочие места.

Флоренс  теперь тоже работала на заводе, привинчивала взрыватели к восемнадцатифунтовым  снарядам, и руки у нее всегда пахли машинным маслом. Изящные, пусть и недорогие платья сменились широкими бриджами и ботинками с обмотками, которые вовсе не шли к ее невысокой плотной фигуре, но весьма подходили к независимому и боевитому характеру. С завода Фло бежала на курсы сестер милосердия, а после налета германских цеппелинов на Ярмут вступила в отряд гражданской обороны. Каждую субботу Кеннет водил ее в кино, стараясь опоздать к началу сеанса, перед которым  непременно показывали военную хронику, а по воскресеньям они завтракали в ближайшей кондитерской, запивая жидким чаем сухие пирожные.