Сарниус молча слушал пришельца, со злобой поглядывая в его сторону. Тот же по-прежнему бесстрастно, не повышая голоса, продолжал:

– Из жажды власти ты вступил в переписку с нами, жрецами Черной Змеи, зная, что нашей целью является переустройство всего мира. Все должны подчиняться только нам, и только нам приносить кровавые жертвы. И мы собираем силы для этого. Скоро все персидские царства объединятся под нашими знаменами, но, главное, мы окрепнем настолько, что сможем перебрасывать свои войска туда, где это будет необходимо, не растрачивая на это колоссальную энергию. Осталось совсем немного, и тогда мы неудержимой силой пройдем по земле. Тебе выпала большая честь – находясь одним из наших слуг, ты мог бы стать проводником наших целей на огромной территории, которую мы отдали бы тебе в безграничное повиновение. Ты должен был лишь вырвать небольшую мешающую занозу – получить амулет и отдать его мне.

– Но почему бы вам колдовством не уничтожить все население этого края? Тогда и амулет легко было бы взять.

– Глупец! – повысил голос пришелец, – уничтожить проще всего! Но кто будет потом воздавать хвалу Черной Змее? Откуда взять потом нам, жрецам, одежду, пищу? Кто будет воздвигать храмы? Кого приносить в жертву? Надо не уничтожать, а добиваться полного подчинения! А для этого нужен страх – только с помощью страха можно покорить страны и народы и затем держать их в кулаке. И в этом должно помочь обладание амулетом. А его владельца колдовством не уничтожить, он защищен силами, скрытыми в амулете

Поэтому мы снабжали тебя информацией о всех перемещениях владельца амулета. Но ты не сумел правильно воспользоваться ею и провалил дело. Что ж, мы не уничтожим тебя в этот раз, как ты этого заслуживаешь, а даем тебе шанс исправиться. Твоя задача остается прежней – найди амулет, и тогда, когда мир будет в покорности лежать у наших ног, исполнятся и твои мечты о власти и славе! И помни – ты всецело в наших руках! Ибо просочись хоть капля информации о наших встречах с тобой, за твою жизнь никто не даст и рваной тряпки!

– Я сделаю все, что в моих силах, – покорно произнес Сарниус, понимая, что он в полной власти собеседника.

Черный мрак снова сгустился над местом, где находился призрачный незнакомец, закружил в вихре и, рассыпавшись, бесследно исчез вместе с ним.

Когда Сарниус появился у входа, там его уже нетерпеливо поджидали Кирионис и Пиригон, придерживающие оседланных лошадей.

– Они ушли через ворота солнечного заката. Задержать без причинения вреда советнику не было ни малейшей возможности. Разбойники стерегли каждое его движение. Пять сотен гвардейцев уже направлены туда, – Пиригон рубил четкими военными фразами.

Дорога до западных ворот не заняла много времени – городские стражники были предупреждены и цепи с улиц на протяжении всего пути сняты.

За воротами уже ждали собравшиеся сотники.

– Каждой сотне придаются следопыты. Идем веером. След держим всегда по центру. Две сотни уступом вперед слева, две справа. Третья по центру. Сигналы – днем дымом, ночью огнем. Двигаемся подковой, выпуклой частью назад. Задача – загнать беглецов в центр подковы с последующим полным окружением. У каждого всадника для скорости передвижения – заводная лошадь. Следить за сигналами. Вперед!

Через несколько мгновений тишину ночного воздуха прорезали слова команд, затем топот сотен конских ног начал быстро удаляться от стен города.

12.

Уже пятый раз лучезарное око верховного божества Нин-Нгирсу завершало свой небесный путь с той поры, как беглецы, прикрываясь советником Орагуром, совершили побег из камеры пыток. Поначалу все шло неплохо. Вид советника с приставленным к его горлу кинжалом действовал безотказно, моментально открывая перед беглецами запоры и ворота. Стражники не осмеливались оказывать сопротивление, боясь причинить ему вред. Беглецы, связав руки советнику и привязав его к седлу, выехав за пределы города, направились в западном направлении. Скандинав рассчитывал запутать следы и повернуть затем на север, к Вавилону.

– Я не убиваю пленников, – ответил он Орагуру на вопрос, какая судьба ждет его после того, как разбойники окажутся в безопасности, – ты пробудешь с нами до тех пор, пока мы окончательно не оторвемся от погони.

Но оторваться от преследователей не получилось. Более того, преследователям удалось заставить беглецов направляться на юго-запад, ближе к Уру и границам Персидских царств. Уже третий день беглецы видели дымные сигналы преследователей не только сзади, но и ответные по сторонам, справа и слева. Складывалось впечатление, что они находятся в центре облавной охоты, охватившей их по сторонам и стремившейся сомкнуть окружение. Двигаться можно было только вперед. Уже в предусмотрительно захваченных при побеге сумках стражников практически не осталось продовольствия. Воды не было вообще. Четверо беглецов из пяти были тяжелой ношей для лошадей, к тому же первые два дня их не жалели, гнали вовсю, стремясь оторваться от погони. Из десятка лошадей способных к передвижению осталось только пять.

Теперь уже стало ясно, куда загоняют беглецов загонщики. Обширные болота лежали вдоль границ Лагаша и Персидских царств, питаемые великой рекой Евфрат. По сути, в этих местах это была не река, а сплошная цепь болот, переходящих друг в друга. Еще никому не удалось преодолеть их. Не только сплошные топкие места поджидали неосторожных путников, имевших несчастье попасть сюда, но и многочисленные хищники, обитающие в них. К западу, сразу за ними, начинался Персидский горный массив, заснеженные вершины которого не видны были с восточного края болот, что было ярким свидетельством огромной величины этих топей. Персидский массив располагался уже на землях, подвластных Персидским царствам. Лишь в одном месте, далеко отсюда, во многих днях быстрой скачки на лошади, болота прорезала узкая дорога, проложенная в незапамятные времена. Множество валунов, наваленных друг на друга, составляли ее основу. Сверху дорога была вымощена обтесанными плитами. Судя по всему, строительство велось не одну сотню зим и стоило не одну тысячу жизней. Некоторые участки дороги, провалившись, уже находились ниже уровня болотной воды. Но она все еще была проходима и ею изредка пользовались торговые караваны, на собственный страх и риск отправлявшиеся в Персидские царства.

Беглецов прижимали к болотам. Это был факт, деваться от него было некуда. Уже дважды они пытались пробиться сквозь преследователей, но – удивительное дело – оба раза их встретили выстрелами из луков, не считаясь с тем, что могут попасть и в высокопоставленного пленника.

Практически весь путь пролегал по довольно ровной степи, покрытой невысокой выжженной травой. Только там, где близко к поверхности подходили грунтовые воды, трава была гуще и выше. В дождливый же период степная трава бывала такой высокой, что целиком скрывала всадника на лошади. Сейчас же такие места встречались чрезвычайно редко. Лишь однажды за все пять дней пути, два дня назад, беглецам удалось наполнить имеющиеся емкости водой да напоить измученных непрерывной скачкой лошадей. Пленник теперь, хотя ему и не связывали руки и не привязывали его к седлу, ускакать уже не мог – его лошади просто не хватило бы сил. Становилось все более понятно, что развязка близка.

Беглецы очень мало разговаривали друг с другом, а за этот день и вовсе не перекинулись почти ни словом. Сказывалась усталость. Уже начинало темнеть, лошади шли медленным шагом, когда спереди в высокой траве очередного зеленого оазиса вдруг послышалось яростное тявканье шакалов, нападающих на добычу. И, к удивлению беглецов, им вторил голос человека, похоже, отбивающегося от нападения. Всадники, насколько было возможно, ускорили ход лошадей, и вскоре перед ними оказалась большая свора шакалов, рвущих на части павшую лошадь, от которой уже мало что осталось, а у ее останков стоял человек, размахивающий кнутом в одной руке и кинжалом в другой, старающийся криком отогнать шакалов от их добычи. Когда всадники подъехали ближе, шакалы, злобно тявкая, отбежали подальше. А человек обессилено опустился на землю. При ближайшем рассмотрении это оказался юноша, не более 16-17 зим от роду, с мягкими чертами лица и коротко, еще по-мальчишечьи, остриженными темными волосами. Невысокого роста, на голову ниже герцога, светлокожий. Грязные серые штаны, такая же рубашка и невысокие сапожки составляли весь его наряд.