– Я хочу, чтобы ты стала такой, какой создала тебя Богиня, – сказал ей Нихил, его взгляд по-прежнему не отрывался от неё. – Я пытался сказать, что хоть ты и была достаточно сильна, чтобы выжить, сейчас ты ослаблена. Я понимаю, почему ты хочешь очиститься, но это займёт некоторое время, и ты можешь устать и поскользнуться. К тому же, ты не сможешь дотянуться до некоторых мест. Для меня будет честью, помочь тебе в очищении, если ты позволишь.

– Ты тоже разденешься? – спросила Мак, взглянув на него.

– Нет! – сразу же возразил он.

«Я не ожидаю, что ты позволишь», – он едва остановился, чтобы не произнести это.

– Я останусь в штанах. Я только хочу быть с тобой, Маккензи, чтобы помочь. Ты позволишь?

Мак не догадывалась, что когда она повернулась лицом к Нихилу, пока он говорил, её намокшие лохмотья прилипли к ней, как вторая кожа. Она думала о том, как они разделят душ, о том, как он прикоснется к ней. По какой-то причине у неё перехватило дыхание. Ну... не по какой-то причине. Она знала причину... Нихил был великолепен. И отличался от всех, кого она когда-либо встречала. Да, он был большим, очень большим, но его размер не пугал девушку. Возможно, если бы она встретила его до того, как её похитили, она бы испугалась, но теперь его размер заставлял её чувствовать себя в безопасности, а она не чувствовала подобного слишком долго.

– Позволю, – она взяла его за руку. – И это честь для меня, Нихил. Спасибо.

Нихил прикрыл глаза от её прикосновения, затем вручил ей мочалку, отошёл и начал снимать мундир.

Мак знала, что она должна была бы уже использовать мочалку и начать мыться. Именно поэтому она и вошла в очищающий блок, будучи полностью одетой. Потому что она хотела смыть с себя всю ганглианскую и залудианскую грязь. Но она так и не смогла оторвать взгляд от первоклассного мужчины, обнажавшегося перед ней.

Нихил начал с ног, расстегивая ремни на плотно прилегающих к телу сапогах. Сняв их, он вытащил оружие, о существовании которого она даже не подозревала, и положил его на стойку за собой, прежде чем пинком отшвырнуть ботинки. Затем его руки потянулись к пряжке, расположенной на поясе его узких черных штанов, сидящих низко на бедрах, и Мак затаила дыхание. Она не собиралась напоминать ему, что он хотел их оставить. Когда пряжка расстегнулась, оказалось, что это был бластер с правого бедра, который он отложил за спину. Затем настала очередь мечей, закрепленных у него за плечами. Они присоединились к остальному оружию на стойке. Наконец, он снял жилет, едва прикрывавший его мощную грудь, и просто швырнул его на пол.

– Что-то не так, Маккензи? – спросил он, заходя в душ.

– Я... что... нет, – заикалась она. – Почему ты так решил?

– Потому что ты не очищаешься. Тебе плохо? Слабость? – он взял мочалку из её рук. – Встань здесь, откинься на меня.

Мак не сопротивлялась, когда большие мозолистые руки Нихила легко коснулись её лопаток, подтащив её ближе так, чтобы она могла прижаться головой к его груди.

– Позволь мне очистить твои волосы? – попросил он тихо.

– Мои волосы? – Мак взглянула на него, опершись на его грудь подбородком.

– Я знаю, что многого прошу, ведь мы только встретились.

– Ты уверен, что хочешь? – спросила она. – Они в таком беспорядке. Возможно, легче их просто отрезать.

– Нет! – мгновенный отказ Нихила захлестнул стены очистительной комнаты, заставив девушку подпрыгнуть. – Прости, малыш, – тотчас раскаялся он. – Я не хотел пугать тебя.

– Ты не напугал. Просто поразил. Почему мысль о том, что я подстригу волосы, настолько расстроила тебя?

– Потому что так не делают.

– Кализианцы не носят короткие волосы? – спросила она, её взгляд прошелся по его шевелюре, которая слегка прикрывала лоб и спускалась по его спине множеством длинных тонких косичек с прикреплёнными бусинами.

– Нет. Волосы обрезают только совершившим какое-нибудь очень ужасное преступление.

– О.

– Так ты окажешь мне честь, позволив очистить твои волосы? – спросил он снова. – Я никогда не сделаю это без твоего разрешения.

Мак нахмурилась из-за его слов.

«Почему он считает за честь мытьё волос?»

Но девушка видела, что он этого не сделает, если ей будет неудобно.

– Я разрешаю, Нихил. Только надеюсь, что ты не пожалеешь, делая это. Я не мыла их с тех пор, как ганглианцы похитили нас с Земли.

Нихил набрал очищающей жидкости в ладонь, желая совершить столь интимный акт для своей истинной пары, когда её последние слова заставили его застыть.

– Ганглианцы... – прорычал он. – Так это ганглианцы забрали тебя из твоего родного мира?

– Да. Разве ты не знаешь?

– Нет. Ганглианцы...

– Я знаю, что ганглианцы делают с женщинами, Нихил, – прошептала она.

– Луол сказал, что ты не была злоупотреблена, – прорычал он, потребность защитить её прошила его насквозь.

– Не была, – она успокаивающе положила руку на его вздымавшуюся грудь. – Ребята защитили меня. Они следили, чтобы ганглианцы не узнали, что я и... что я женщина, – она заикалась, произнося эти слова.

– Ты не была...

– Нет! Нет, Нихил, меня не насиловали.

– Слава Богине, – прошептал он дрожащим голосом, обнаружив, что не знает, что бы он делал, если бы это было не так.

Заставив себя разжать кулаки, Нихил начал ухаживать за своей истинной парой.

– Обопрись на меня, Маккензи. Я позабочусь о тебе и клянусь, что прослежу, чтобы ты больше никогда не боялась.

Мак уже собиралась сказать ему, что он не может обещать нечто подобное, но потом Нихил запустил пальцы в её грязные, спутанные волосы, массируя её голову, и девушка могла лишь стонать от удовольствия.

– О, Нихил, какое восхитительное ощущение.

– Тогда я продолжу, малыш. А ты просто закроешь глаза и будешь наслаждаться.

Мак сделала именно это. Её подбородок остался на его груди, а руки скользнули по его бокам, пока не наткнулись на брюки на его бедрах.

Нихил не мог поверить, что его истинная пара оказала ему подобную честь. Для кализианцев их волосы были почти святы, ибо там обитали их суджа-бусины. Они указывали на их место в обществе, их происхождение и их личные достижения. Только бусины решали, где поселиться, их высота показывала ценность тех, кто носил их. Только самым близким, самым родным кализианцы позволяли мыть свои волосы. Единственной, кому Нихил разрешал это делать, была его мать, и это было много лет назад. Маккензи, оказывая ему подобную честь, проявляла высшее доверие.

– Откинь голову назад, малыш, – пробормотал он. Его сердце забилось быстрее, когда она, не колеблясь, повиновалась ему, и он смыл часть грязи.

– Ты уже вымыл их?

– Нет. Мне очень жаль. Я не хотел подвести тебя.

– Что? – подняла она голову, распахнув глаза. – Зачем ты это сказал?! Почему ты так думаешь?!

– Ты хотела, чтобы твои волосы стали чистыми после одной очистки, а я не сделал этого.

– Нихил, – она подняла руки, обхватывая его лицо, заставляя посмотреть ей в глаза. – Это был вопрос, а не критика. Если кто-то и смог бы вымыть мои волосы за один раз, я уверена, что это бы был ты.

– Ты действительно веришь в это? – его тускло-светящиеся глаза искали её.

– Верю.

– Ты позволишь мне снова очистить твои волосы?

– Я позволю тебе мыть мои волосы и все остальные части тела до тех пор, пока там не останется ни пятнышка грязи.

– Я не подведу тебя на этот раз, малышка.

– Нихил, – она приостановила его руку, снова набирающую гель. – Ты не можешь меня подвести, – отпустив руку, девушка вернула свой подбородок на его грудь и закрыла глаза.

Нихил посмотрел на крошечную женщину в его руках. Когда ему кто-то так всецело доверял? Настолько верил? Именно тогда он понял, что уже влюбился в эту маленькую женщину... окончательно.

Нихилу потребовалось более трех чисток, чтобы окончательно смыть последние капли грязи с волос его пары, и когда он это сделал, то был ошеломлен.