– Это значит, что они заедут к нему, в машинный двор.

– Считай уже заехали. Нужно уходить отсюда, забирать всех…

– И ехать за ней. – Мириам сбросила куртку, и расстегивала ремни кобуры, которая явно не могла поместиться под броней. – Пока они не успели туда, куда едут. А вот это как застегивается? Все, поняла. Давайте собираться, Рок, Марта…

– Что, дочка?

– А у вас тут зеркала нет?

Подбежавший Рок подхватил кобуру вместе с ремнями. Мириам, поняв, что все еще держит переговорник Би в руках, нацепила его мальчику на шею.

– Только не кричи в него. – Сказала она. – А то видишь, что от этого бывает.

IV.

Кар Ланье вылетел из городских ворот, и несколько раз вильнул, объезжая бетонные блоки, установленные посреди дороги. Мириам, устроившуюся в кресле стрелка, несколько раз сильно бросило на край стрелкового люка. Ударов она почти не почувствовала – наплечники из пластика с металлическими пластинами оказались прочнее, чем выглядели. Но трясло все равно сильно, и она взялась за станину орудия, стоящего на крыше – большого, с широким гофрированным стволом и парными рукоятями сзади. Обмотанные серой пластиковой лентой, они чуть не ударили ее по лицу при очередном повороте, и тогда она ухватилась за них, словно за поручень.

Машина притормозила, словно приглашая Мириам осмотреться – в восточной части долины девушка никогда не была. С этой стороны холмы, покрытые неровными заплатами выгонов и яблоневых садов, раздавались в стороны, образуя нечто вроде седла, по которому проходил самый настоящий хайвей – чистая дорога из гладких бетонных плит, почти не покрытая песком. Миновав заграждение, кар резко прибавил скорость. Теплый ветер, пахнущий дымом, ударил в лицо Мириам, и загудел в открытых окошках броневика.

Для такой большой машины он ехал на удивление быстро. Тяжело бронированный, выглядящий неповоротливой коробкой, он в считанные минуты долетел до въезда в долину, даже не позволив посмотреть по сторонам – только мелькнули пересыхающие каналы и фермы. Из труб поднимался дым, там готовили ужин, возможно последний, перед тем, как навсегда покинуть свои дома.

Кар подбросило. Мириам, в очередной раз пребольно ударившись о рукоять орудия, пожалела, что не надела шлем. Плотный и неудобный, он наверняка защищал от подобного рода неприятностей. К сожалению, под него совершенно не помещались ее волосы, скрученные в хвостик, распускать который она почему-то не решилась.

Арго, сидящий внизу, у окошка, громко выругался после очередного прыжка. До Мириам долетел только конец длинной фразы о чьих-то матерях и кишках, и хохот Ланье:

– Что, никогда по холмам не летали?

Мириам опустила голову ниже, чтобы лучше его слышать. Арго протянул ей переговорник – маленький, вроде того, что был у Би, с длинным усиком микрофона и дугой, позволяющей зацепить его за ухо.

– … наша обычная частота. Теперь вы в команде, поздравляю. – Голос Ланье раздался совсем рядом. Мириам закрепила устройство за ухом, и села удобнее, держась за рукоять пушки.

– Еще кто у кого в команде. – Прогудел Арго, видимо, тоже подключив переговорник. – Интересно, а он эти штуки не услышит?

– Специально – нет. Только если будет недалеко, и включит скан, у них небольшой радиус…

– Так скоро он будет рядом, не сомневайся…

– Мы разминулись с ее каром на десять минут, не больше. Но джета не видно и не слышно…

– Как так?

– Джет быстрее кара. Если они захотят атаковать, скажем, конвой, двигающийся километрах в тридцати к востоку, то ей понадобится чуть больше времени. А если там не только она, но и группа каров потяжелее, вроде тех, что мы помяли по дороге сюда…

– Думаешь, догоним?

– Запросто. А вот потом что делать?

Кар Ланье притормозил, преодолевая разлом в бетоне перед дорожным постом – двумя башенками, вроде той, что Мириам запомнила по западному посту, который они проезжали вместе с Би. Эти башенки выглядели новее, и с них в пустыню смотрели многоствольные орудия, похожие на те, что защищали ворота в город. Не менее десятка гвардейцев проводили взглядами кар Ланье, а один даже помахал рукой вслед.

– Что-то мы им даже нравимся, похоже…

– А ты еще не понял? – Хмыкнул Ланье. – Шериф ни о чем не знает, барон ему не сказал. У него свои люди для этого дела есть. Слышал раньше про Воронов, но не сталкивался.

– Теперь столкнулся. Доволен?

– Не могу понять – зачем ему все это? Он что, правда собирается грабить беженцев? Да что с них взять? Те, с которыми мы ехали, были беднее крыс, хотели жратвой рассчитаться…

– Тогда зачем ему Би? – Спросила Мириам.

– А у него людей маловато. Если это они тогда на наш конвой напали, то мы больше половины машин им сожгли. А караван впереди большой, ему одному сил не хватит, да и джет сажать на хайвее не удобно.

Ланье замолчал. Броневик миновал пост и начал набирать скорость. Мириам вдавило в сиденье, она прислонилась головой к рукоятям орудия, закрывая лицо от встречного ветра. Вдоль дороги снова начались поля, не такие ухоженные, как в долине, но гораздо больше. Сухая перепаханная земля блестела на солнце, покинутые дома стояли пустыми коробками – ни одного признака жизни на мили вокруг. Мириам взглянула направо и замерла, прижавшись виском к рукояти, обмотанной теплым пластиком.

Там, на горизонте, укутанном легкой послеполуденной дымкой, поднималась Атланта – белое облако, пронизанное шпилями и сверкающими на солнце нитями. Над стеной, очерчивающей ее основание четким белым контуром, между белыми башнями, утопающими в тумане расстояния, двигались цветные огни – словно в стеклянных внутренностях крепости сновали разноцветные кары.

– Слева кладбище машин. – Голос Ланье заставил ее с трудом оторваться от созерцания города и повернуть голову, чтобы увидеть нагромождение ржавого металла, тянущееся вдоль дороги и уходящее дальше, в пустыню. Целые горы каров и других машин, непонятного назначения, уродливо сплющенных и исковерканных, неузнаваемые остовы без двигателей и колес, разобранные и брошенные. Кар Ланье замедлил ход, словно давая полюбоваться свалкой, в переговорнике зашуршало.

– Есть шум на коротких волнах. – Сказал Ланье. – Соблюдаем молчание, только слушаем. Включаю…

Мириам хотела было спросить, что за шум, и даже открыла рот, но в переговорнике щелкнуло.

– … десять дней. – Произнес голос барона, так отчетливо, словно сам он стоял в двух шагах. – …и ночей на холме, среди развалин, таких старых, что бетон успел искрошиться и стать песком. Рейдеры кидались волнами, укреплений не было, только куски бетона, и горы трупов – все выше и выше. Вонь была невыносимой, из пустыни налетели стаи воронов, кружа вокруг холма, и не было боеприпасов, чтобы их отогнать. Рейдеры стали лагерем, на входе в долину, и жгли костры, ожидая, пока мы сдохнем от голода и нехватки воды, но на десятую ночь мы пришли к ним сами…

– Хочешь произвести впечатление? – Прервал его голос Би. – Ты выбрал не лучший способ.

– Знаю, но кто еще оценит эту историю?

– Больше никто. Я собираюсь тебя убить.

– Сожалею.

– Тебе нечем заняться, кроме как развлекать меня?

– Десять минут до контакта, и я могу быть у вас через тридцать секунд. Еще здесь отличный вид на обломки старинного самолета, знаешь, из старых винтовых… Мне минимум десять минут придется им любоваться.

– Десять? Я слышу группу машин, это конвой беженцев. Что тебе нужно от них, Саймон? Их жизни?

– Нет. Мне нужны двадцать детей, от пяти до двенадцати лет, без физических повреждений.

В переговорнике что-то скрипнуло, как если бы Би прикусила дыхательный клапан.

– Детей… – Сказала она после паузы. – Ты хочешь, чтобы я остановила конвой, и отобрала их? А тех, кто не подчинится…

– Ты сможешь. – Ответил барон. – Мечи Короля не знают ни жалости, ни сострадания, разве нет?

– Дети нужны рейдерам, теперь и тебе. Зачем?

– Рейдеры обменивают их на вооружение и технику, но я не знаю, у кого, и зачем. Единственный способ выяснить – это предложить им сделку, и проследить.