– Я слышал. Ребекка…

– Что?

– Удачи тебе.

– Убирайся.

Инфильтратор уходит – сворачивает в подворотню, как обычный человек. Он был – и вот его нет. Серебристая пыль оседает в воздухе, и кто-то кричит из окон наверху.

– Почему он все тебе сказал? – Спрашивает Мириам.

– Я могла убить его. – Отвечает Би. – А он мог и солгать.

– Нет, он говорил правду. И еще, ему было стыдно.

– Ты можешь это видеть?

– Да.

– Мне нужно поговорить с тобой об этом. И с этим… ты знаешь, где машинный двор?

– Сейчас. – Мириам чувствует Сломанную Маску, его рука касается ее, подталкивая и направляя. – Два квартала к северу от госпиталя, большой плоский дом, без входа, с наклонными стенами. Там есть ворота, шериф знает, как их открыть.

– Я буду ждать вас там, через двадцать минут.

– Мы выходим.

Глаза открываются, как во сне, который переходит в другой сон. Мириам сидит на кушетке, рядом со Сломанной Маской, и Арго, озадаченно рассматривающим ее. А горячий чай в стакане, зажатом в ее руке, почему-то стал теплым.

IV.

Зал убегал далеко вперед, сужаясь там, где из стен выступали ребра опор, покрытых множеством круглых отверстий. Хрупкие и ненадежные с виду, они удерживали бетонные плиты потолка, и свисающие с них механизмы, обвитые разноцветными кабелями в руку толщиной: черными, красными, серебристыми, теряющимися в черных металлических коробах. Дотронувшись до ближайшей опоры, Мириам почувствовала, что механизмы не мертвы. В машинном дворе что-то работало, тепло и вибрация распространялись по залу сверху, от редких желтоватых софитов, включившихся, как только они вошли в зал. Скрытое движение заставляло вспомнить город, по которому они шли всего несколько минут назад – еще спящий, но медленно начинающий бурлить в глубине, согласно приказам шерифа. По сонным улицам уже сновали патрули с выключенными фонарями, и стучались в дома, взводы гвардейцев сопровождали молчаливые группы горожан.

Тихое движение хорошо настроенной машины, хаос, под своей поверхностью скрывающий выверенный порядок.

– Здесь есть несколько ловушек. – Сказал доктор, перебрасывая тумблеры на неряшливо собранном пульте, свисающем на многоцветной косичке проводов с потолка, рядом с толстой металлической дверью, через которую они вошли. – Я отключу все, что знаю. Не думаю, что Саймон сделал что-то специально против меня.

– Вы хорошо его знали? – Спросила Би, оглядывая зал.

– Я так думал. – Ответил доктор. – Поздно об этом говорить.

Мириам сделала несколько осторожных шагов, остановившись там, где заканчивался бетон пола, и начиналось пластиковое покрытие – зеленоватая плитка, приподнятая над полом на высоту одной ладони, и скрывающая под собой переплетения проводов и труб.

– Что у него здесь было? – Снова спросила Би. – Зачем столько коммуникаций?

– Мы запустили холодный реактор, из старого танка «Браун», первой модели. Он поддерживал движок джета, и давал энергию городу, одно время, пока не начал барахлить. Мы так и не смогли разобраться, в чем дело, а чинить его оказалось просто нечем. Чтобы ремонтировать джет, пришлось приспосабливать самые странные вещи. А ведь еще были автопушки, химическая сварка, и база данных технологий, которые он сумел собрать. Она там, наверху, в блоке данных, который он тоже притащил из рейда…

– «Браун»? Большая штука. Встретила такой в заграждении, у Атланты.

– Лицемеры. Можно продавать оружие, но нельзя учить, как его делать. Антибиотики не дороги, но сейчас, когда дороги закрыты, их невозможно достать…

– Не лицемерие. – Ответила Би. – Политика.

– Синонимы, не более. – Доктор отпустил пульт. Зал отозвался гудением, поднявшимся, и сразу упавшим до низкой вибрации, идущей через плитки пола.

– Идемте, теперь безопасно. Это все-таки дом, хоть и странный.

– Я видел и более странные дома. – Подал голос Сломанная Маска, до сих пор молча стоявший рядом с Би. – А этот полон грусти…

– Должен признать, Саймон не умел веселиться. – Доктор перешагнул через ступеньку, отделяющую обычный пол от пластикового, и пошел вперед.

– А у него была женщина? – спросила Мириам.

– Кажется, в Атланте. Он никогда о ней не говорил, но я знаю, что он летал к ней, не часто, но…

– Она не узнает. – Тихо сказал Сломанная Маска. – Как и та не узнала, что ждала каждый день, и смотрела в пустыню, за стены. Но не было вечерней видеосвязи, только шум. Даже тела, которое можно оплакать – только песок…

Доктор обернулся.

– Прекратите!

– Прошу прощения. – Ответил Сломанная Маска. – Я постараюсь не делать так больше.

– Не нужно копаться у меня в голове!

– Ты говорил, что не можешь читать мысли? – Спросила Би.

– Так и есть. Это другое – я скорее озвучиваю то, что вижу. Не мысли, а чувства…

– Интересно. И где здесь оружейная? Мой кар заезжал совсем с другой стороны.

– Дальше, здесь мастерская, старое железо, Саймон иногда умудрялся собрать из него что-то стоящее.

Пластиковая плитка пружинила и прогибалась под ногами, как ковер, вышитый неровными квадратами. Между опорами громоздились контейнеры без передних стенок, высокие открытые ящики, помеченные небрежными мазками красной краски, образующими буквы и цифры – А, В, С, С1. Их заполнял бесформенный механический мусор – провода, куски механизмов. В одном Мириам заметила целый двигатель от грузового кара.

– Направо части для каров, налево – то, что он откладывал для джета. Я не очень в этом разбираюсь, но содержать машину было сложно. Он добывал некоторые части контрабандой, а уж боеприпасы…

– Большинство крепостей продает оружие. – Ответила Би. – Тех торговцев, которые торгуют не с теми людьми, или берут слишком много, наказывают. Я хорошо это знаю.

– Огонь. – Отозвался Сломанная Маска. – Кратеры, исходящие жаром, камни, плачущие призрачными слезами, и тени людей на обломках их собственных машин. Этот мир горит, и он такой новый, такой незнакомый… ведь тебе всего двадцать лет.

Би в упор посмотрела на Сломанную Маску, и он замолчал.

– Иногда твои откровения неуместны. – Сказала она медленно.

– Я не могу показать больше, чем есть…

– Твои слова усиливают воспоминания, как… зеркало, отражающее другое зеркало. Отражений сразу становятся тысячи.

– Прости.

– Там, где ты раньше жил, люди не обращали внимания на твои особенности?

– Нет, им было достаточно своих.

– Заметно. – Би посмотрела вслед доктору, ушедшему шагов на двадцать вперед. – Пойдем, о своем детстве расскажешь нам позже.

Оружейная напомнила Мириам гараж ее отца – из тех времен, когда он чинил кары. Такой же запах масла, пластика и электричества, столы, с наваленными на них горами нужных и бесполезных деталей. Только кар здесь стоял всего один, небольшой, и наполовину разобранный, с торчащим наружу двигателем и снятой обшивкой. Толстые листы брони валялись вокруг, как будто неведомый механик решил переодеть машину, и бросил это занятие на полпути. Снятое оружие тоже лежало рядом – две коротких тупоносых пушки, с вывернутыми наружу проводами и металлическими лентами подачи патронов.

– Машина рейдеров? – Спросила Би.

– Не думаю. У него была возможность захватить несколько машин. Это просто экземпляр на запчасти.

Доктор переключил что-то у дальней стены помещения, и наверху, в переплетениях опор, зажглись желтые глаза софитов, делая оружейную меньше, почти тесной. Из углов выступили массивные шкафы и стойки, пара столов с зарядными устройствами, которые узнала Мириам, а также странного вида зажимами и механизмами.

– В этих шкафах все, что может понадобиться. – Сказал доктор. – Здесь он хранил свои доспехи, личное оружие, и даже иногда принимал гостей. Если дом человека что-то говорит о нем – то посмотрите вокруг…

Мириам послушно огляделась.

Человеческое следы проступили сквозь картину отцовской мастерской, и отодвинули ее в сторону: пружинная кушетка, спрятавшаяся за рабочим столом, и укрытая полосатым пледом, электрический чайник в форме железного яблока, с остатками золотой краски на боках. Письменные принадлежности на столе, стило и пластиковые листы, придавленные плоским пороховым пистолетом, открытый красный шлем, небрежно одетый на стойку, увешанную игольниками самых разных форм и размеров. И еще десятки мелочей, делающих домом даже такое место, как это. У отца был дом, куда можно было прийти из мастерской, а у человека, который жил и работал здесь…