- Что ты хочешь сделать со мной? - прошептал Почти-Блэй. - Куда отправится твой язык?

Так, довольно разговоров.

Резким рывком Куин перешел в сидячее положение - потому что так ты и поступаешь, когда у тебя большие планы. Он совершенно точно намеревался пересечь больничную палату, упасть на колени и широко раскрыть рот, пока не осушит Блэя досуха. И это будет лишь прелюдией к примирительному сексу, которым они будут наслаждаться следующие двенадцать-пятнадцать часов.

Так что да, черт подери, он приподнялся вертикально - но на этом его прогресс закончился. Его живот выдернул чеку из гранаты, о наличии которой Куин и не подозревал, и его внутренности выбросили эту хрень прямо в легкие, взрыв боли отшвырнул его обратно в лежи-спокойно позицию и вызвал рвотные спазмы.

И будь он проклят, этот меткий стрелок был жестоким очистителем, стершим Гипотетического Блэя с его изумительно твердым членом из этой комнаты...

Когда раздался чей-то крик, Куин прижал руку ко рту, чтобы проверить, не он ли кричал. Неа. Губы сжаты.

Куин нахмурился и посмотрел на закрытую дверь.

Что это... кто же мог так кричать? Это не мог быть Кор. Если Братство каким-то образом сумело вновь его поймать, они никогда не привели бы его сюда.

Да какая разница. Не его проблема.

Глянув налево, Куин смерил расстояние от себя до домашнего телефона на прикроватном столике. Примерно две сотни ярдов. Может, две с половиной сотни[15].

Будь он гольфистом, у него закончились бы клюшки, и он потащился бы к своему гольф-кару.

Со стоном Куин начал процесс перекатывания набок и вытягивания руки как можно дальше. Почти у цели. Ближе. Ииии... почти.

После нескольких пассажей с похлопыванием в воздухе и ласк самыми кончиками пальцев, он наконец-то ухитрился поднять старомодную трубку из ее гнезда. Даже умудрился положить ее себе на грудь, не уронив эту хрень.

Поднести ее к уху тоже было плевым делом.

Но ох, черт бы подрал этот набор номера.

Ему пришлось удалить капельницу из руки. Грязно, но необходимо - открытое отверстие в устройстве капало каким-то дерьмом прямо на пол, а его кровь сочилась оттуда, где трубка входила в сгиб его локтя. Кому какое дело. Он вытрет... когда сможет нормально стоять без тошноты.

На мгновение, уставившись на двенадцать кнопочек телефона в аккуратном маленьком квадратике, Куин не мог вспомнить цифры. Но отчаяние сделало его память куда более точной, чем она имела право быть, и он вспомнил скорее схему набора, чем последовательность цифр.

Один гудок. Два гудка. Три...

- Алло? - сказал женский голос.

Солнечный свет примерно на девяносто семь процентов ушел с неба, когда Блэй открыл дверь и вышел на новое крыльцо черного хода в доме своих родителей. Воздух был холодным, очень холодным и таким сухим, что ноздри будто забило песком.

Черт, он ненавидел декабрь. И не только потому, что иногда воцарялась такая стужа, но еще и из-за того, что пройдет еще где-то четыре месяца, прежде чем погода смягчится и тебе перестанет казаться, что перед каждым выходом наружу нужно закутываться в парку.

Зажав губами сигарету, он зажег свою золотую зажигалку от Van Cleef & Arpels - одну из сорока, подаренных ему Сэкстоном за время их отношений - и заслонил ладонью веселый оранжевый язычок пламени. Первый вдох был...

Охренеть каким ужасным.

Приступ кашля заглушил то, что должно было стать блаженным воссоединением двух старых друзей - его легких и никотина. Но он быстро восстановился и через три затяжки вернулся в норму, знакомое покалывание в голове вызвало ощущение, будто он стал легче, чем есть на самом деле, дым, опускающийся по горлу, был подобен эротичному массажу для его пищевода, каждый выдох вызывал по всему позвоночнику ощущения, напоминавшие хиропрактику[16].

Он слышал, что курение - это стимулятор. А легкое гудение во фронтальной доле его мозга положило этой идее конец. Но странно, как все в плохой привычке его успокаивало. Потенциальное расслабление начало зарождаться в то мгновение, когда он нашел старую нетронутую пачку красных Данхилл в прикроватной тумбочке в своей комнате наверху, и оно достигло кульминации в этот самый первый момент полу-спокойствия, впервые с тех пор, как он появился здесь двенадцать часов назад под предлогом проверить больную лодыжку матери.

Он постучал кончиком сигареты о хрустальную пепельницу, которую он аккуратно устроил на перилах крыльца, а затем сигарета вновь вернулась между его губ, вновь вдох, вновь выдох.

Сосредоточившись на занесенном снегом луге позади дома, Блэй жалел свою мать. Она вынуждена была оставить их настоящий семейный дом, когда лессеры напали на то место - эпизод, без которого он мог быт прожить, но именно этот случай доказал, что даже бухгалтеры вроде его отца и гражданские женщины вроде его матери могут надирать задницы, когда потребуется. Но да, оставаться там после такого было невозможно - и побродив с места на место, погостив у родственников, его родители наконец купили этот новый колониальный дом посреди ферм и обширных пустых земель.

Его мать ненавидела этот дом, хотя вся бытовая техника была новой, окна легко открывались и закрывались, и ни одна половица не скрипела. Но с другой стороны, возможно, именно это и вызвало ее неприязнь, но что поделать - и ведь это был неплохой участок. Десять акров с хорошими деревьями, отличным широким крыльцом и впервые с централизованной системой кондиционирования воздуха.

В которой, живя в северной части штата Нью-Йорк, ты не нуждаешься, за исключением последней недели июля и первой недели августа.

И в течение этих примерно четырнадцати жарких ночей ты реально радуешься наличию этой системы.

Уставившись на замерзший пруд с его усиками камыша и S-образными снежными заносами, Блэй позволил своему мозгу обдумывать все эти не проблемные вопросы относительно недвижимости, систем кондиционирования и плохих привычек, которые на самом деле были не такими уж плохими.

Видит Бог, это было чертовски проще, чем то, что не давало ему уснуть весь день.

Прибыв сюда прошлой ночью почти на рассвете, он не нашел в себе смелости рассказать родителям, что произошло. Дело в том, что когда Куин заявил, что он, Блэй, не является отцом этих двух детей, парень одновременно уничтожил все права его родителей как бабушки и дедушки. Так что да, он не собирался объяснять, почему он...

Скрип двери позади заставил его развернуться.

- Привет, мамэн, - сказал Блэй, пряча сигарету за спиной. Как будто он чертов претранс, совершающий что-то нехорошее.

И все же хорошие мальчики любили радовать своих мам, а Блэй всегда был хорошим мальчиком.

Его мамэн улыбнулась, но ее глаза скользнули по пепельнице, и да бросьте, как будто она не почувствовала запах в воздухе? И не то чтобы она когда-то говорила ему бросить, вот только она вела себя как Куин. Она не была поклонником курения, хоть и не нужно было беспокоиться о риске рака.

- Тебе звонят, - она кивнула через плечо. - В кабинете твоего отца есть телефон, если тебе хочется уединения.

- Кто звонит?

Он спросил это, чтобы выиграть немного времени, хотя было очевидно, кто звонил - но она, казалось, не возражала.

- Это Куин. Он кажется... немного не в себе.

- Готов поспорить, так и есть.

Блэй вновь перевел взгляд на пруд. Вновь закурил, потому что внезапно сделался каким-то дерганым.

- Я не хочу выглядеть любопытной, Блэй. Но я знаю, что между вами двумя что-то происходит, иначе он тоже был бы здесь. То есть, твой Куин никогда не упускает шанс поесть моей еды.

- Скажешь ему, что меня нет? - он стряхнул пепел с сигареты, хотя на кончике почти ничего не было. - Скажи, что я только что ушел. Или еще что-нибудь.

- Поздно. Я сказала, что ты всего лишь вышел на крыльцо. Извини.

- Все хорошо, - придержав пепельницу, он затушил сигарету. - Не возражаешь, если я оставлю это здесь? Я все уберу перед уходом.