- Сильно. За что тебя так? - удивился Вован.

- За то, что был холост, - ухмыльнулся Серж. - После Афгана холостяков по "дырам" распихивали. Так холостяком и оставался десять лет, только недавно расписался.

- Поздравляю! С графиней? - вновь хмыкнул Кирпич.

- Нет, с княгиней!

- Повезло, - вздохнул Никита. - И ничего-то с ним не поделаешь, и там выжил! Ни фугас его не взял, ни духовская пуля, ни жара, ни мороз! Помню, как-то нас на Новый год в горы загнали, так у Сержа сосулька в полметра висела на носу. Он мороза, ужас как боится, больше пуль и осколков. Теплолюбивое растение.

- Э, Никита, знаешь, как я выжил тогда в горах? Не знаешь. А тебя, Кирпич, тогда еще в батальоне в помине не было. Ромашка, а ты разве с нами тогда в горах тоже ночевал?

- Хм, это ты с нами тогда ночевал! Еще вопрос кто кого с собой в горы брал! Кто начальником был?

- Да пошел ты, к бабушке в штаны! Опять, будем выяснять, кто начальник? Кто дурак? Ну, ладно, ты...

- Вот! И я там был, но мед-пиво не пил, и мерзли вместе. Я едва не примерз к сугробу. Шапка и волосы утром вмерзла в подтаявший наст.

- Во! А я спал комфортно... в гробу!

- Где? - вытаращил глаза Кирпич.

- Чего ты мелешь? В каком гробу? - усмехнулся Никита. Тебе, наверное, память отшибло! Какие гробы в Афганских горах?

- Не смейся, правду говорю. Бойцы откуда-то разыскали и приволокли три гроба с крышками. Сам удивился, афганцы ведь без них хоронят своих покойников. Я думаю, бойцы из обслуги морга, "домовины" сперли, и хотели продать, как дрова, а мои орлы тайник нашли, растащили этот дровяной склад.

- Хочешь сказать, что ты со своей мнительностью спал в гробу? воскликнул недоверчиво Никита.

- Спал! Ее-ей! Вот те крест! - и Сергей перекрестился.

- Ты ж атеист! Не верю! - не согласился Никита. - Что же не рассказывал раньше про такую ночевку.

- Не рассказывал! Кому интересно болтать про гробы? Приметы всякие не хорошие, одним словом - мистика. А как мне было иначе выжить в мороз? Я ж теплолюбивый, домашний, и ехал не на Северный Полюс воевать, а почти в тропики! Ты ведь, Никита, тоже ехал не на зимовку, правда? Не ожидал сугробов? И вообще, что тебя, диссидента, занесло на войну? Постоянно вольнодумство излагал и нас разлагал! Что тебя в Афган привело, Ромашка?

- Интересно? Ну что ж, это такая занимательная история. Долго рассказывать, но водки и закуски у нас полно, а до вечера времени полно. Надоест - прервете.

Ромашкин расположился на лавочке поудобнее, на солнце блеснули два ордена и три медали.

- Итак, слушайте...

Глава 1. Педженский гарнизон.

Ранним утром вонючий поезд с выбитыми в вагонах большинством окон, прибыл на Педженский вокзал. Окна в коридоре и тамбурах, были вбиты: частично самими пассажирами, чтоб не задохнуться в духоте, а частично выставлены в депо заранее в преддверии жарких летних рейсов. Состав был летнего расписания и зимой не ходил. Никита впервые ехал в таком вагоне, и ему было чудно, ощущение путешествия в эшелоне периода гражданской войны. Во время движения было свежо и прохладно, однако в купе залетали мусор, пыль и сажа. Хотелось скорее принять ванную, или хотя бы вымыться под освежающим душем. Поездочка навевала невеселые думы. Настроение в высшей степени паршивое, и новенькое офицерское звание "лейтенант" более не радовало. А чему радоваться? Прибыл в богом забытую дыру, на краю земли. И куда меня занесла судьба? (Так размышлял лейтенант Никита Ромашкин, сидя на двух чемоданах). На третьем примостилась злая как акула молодая супруга. Они не разговаривали уже второй день, не об этом она мечтала, выходя замуж за курсанта. Эх, сколько прекрасных мест, где бы он мог служить: Германия, Польша, Венгрия, Белоруссия и Украина. Так нет же! Самый гнуснейший край достался этому недотепе по выпуску...

Ромашкин собирался с мыслями, обдумывая дальнейшие действия. Лейтенант огляделся: заплеванный пыльный перрон с покрашенным розовой краской одноэтажным вокзалом, рядом несколько хилых, высохших деревцев без листвы качались на ветру. От них не падало ни малейшей тени на землю. Слабая тень была только от вокзальной стены. Там стоял, прислонившись спиной, средних лет милиционер-туркмен, и обливался обильным потом. Его выпирающий живот, перетягивала портупея, словно стянутый обручем пивной бочонок, засаленный, мятый китель висел мешком, словно на пугале. Кроме него и спросить не у кого, выяснить, куда дальше двигаться. Вокзал был пуст и безлюден. Куда занесло?! Эх, тоска! Захолустье, на краю земли!

- Товарищ старшина! Не подскажите где военный гарнизон? - спросил Никита, подойдя к нему. - Как к нему пройти?

- О-о! Дорогой, пешком не пырайдэшь! Маршрутка нада ехать! Иди к базару, там остановка. Отойди, нэ мешай работать!

Милиционер достал из кармана огромный носовой платок и принялся вытирать пот, струящийся по лбу несколькими ручейками.

Вот боров, перетрудился! Устал работать! - подумал лейтенант. У ног ополовиненная трехлитровая банка разливного пива, на расстеленной на кирпичах газетке вобла. Красота! Я бы тоже хотел так трудиться. Нам так не жить и не служить...

Окликнув жену и подхватив чемоданы, Никита побрел в ту сторону, куда указал озабоченный нелегкой службой постовой. Вскоре молодое семейство очутилось в незнакомом мире, который показывали в старых, довоенных фильмах. Площадь перед вокзалом обрамлялась двухэтажными, эпохи позднего сталинизма домишками, а с другой стороны, за узкой колеей рельсов, простирался одноэтажный кишлак из глиняных халуп. Такие трущобы, он уже видел в "старом городе" Термеза.

Меня опять обманули! - догадался Ромашкин. - Обещали службу в городе, выпроваживая из Термеза на повышение, а оказалось очередная большая деревня, вернее сказать, аул. Место значительно хуже, чем прежнее. В Термезе Никита провел месяц службы за штатом, его гоняли по нарядам, перебрасывали с места на место, и ни каких дальнейших перспектив.

Кадровик в дивизии предложил повышение: капитанскую должность в танковой учебке, замполитом роты курсантов! Молодой лейтенант соблазнился на посулы и быстро согласился. А зря, Термез - же был город как город! С аэропортом, гостиницами, ресторанами, кинотеатрами, скверами, универмагами. Пусть изредка, но можно было погулять по аллеям, по проспекту, по культурным и злачным местам. А что тут? Прошлый или даже позапрошлый век. Захолустье, оно и есть захолустье.

Ромашкины пошли по единственной асфальтированной городской дороге в сторону рынка и с трудом разыскали нужную остановку. Вернее догадались, по присутствию возле столба с навесом, нескольких славянских физиономий мужского и женского пола. А до этого по пути встречались исключительно азиаты, не желающие вступать в разговоры. Теперь вокруг свои, бледнолицые, хотя и очень загорелые. Некоторые были в военной форме. Один лейтенант подтвердил что в в.ч. ?...., действительно попасть можно, исключительно отсюда. Он охотно рассказал, что в Педженском гарнизоне стоит пехотный и танковый полки, медсанбат, рембат, стройбат и еще много чего мелкого.

Что ж, значит таких страдальцев, как я, тут не перечесть, - подумал Ромашкин, исключив при этом из числа страдальцев супругу. - Служат - же люди как - то и мы послужим, не помрем!

***

- Товарищ лейтенант! Вы прибыли в учебный танковый полк! На капитанскую должность! Поэтому должны оправдывать оказанное, высокое доверие, а не валять дурака! - прорычал в ответ на доклад Никиты о прибытии в часть командир танкового полка.

Этот маленького роста подполковник Хомутецкий, со злыми колючими глазами, смешно топорщил жиденькие усы, и во время разговора постоянно слегка подпрыгивал, приподнимаясь с пяток на носки, что сильно раздражало лейтенанта. (Ишь - попрыгунчик, какой!). Вернее сказать, не разговора, а монолога. Потому что ни одного умного или не умного слова вставить Ромашкину не получилось.

- В предписании указан срок прибытия позавчера! Где болтался все это время? - в очередной раз выкрикнул командир, приподнимаясь на носках и придвигая, черные усы к лицу лейтенанта.