Сейчас же я утопал в задачах, пытаясь разобраться как раз с большим количеством дел, чем был в состоянии закончить, и не имел возможности просто взять и уйти из офиса, потому что тогда все рухнет. Да, эта проблема – моих рук дело, но я не знал, как долго она будет продолжаться. Я любил свою работу, любил аккуратность и порядок, не подлежащие обсуждению правила. Этого всегда было более чем достаточно, чтобы дела шли своим чередом. Но все изменилось.

Кофе, который я налил себе час назад, уже остыл, и, отодвинув чашку в сторону, я открыл ящик стола и отсчитал себе мелочь для кофе-автомата, стоявшего в коридоре.

Мой телефон лежал рядом с кучкой четвертаков, и, повинуясь какому-то порыву – понимая при этом, что пробуду здесь еще несколько часов – я взял его. Там было примерно пятнадцать пропущенных звонков – большинство от Зигги – и несколько сообщений. В основном от Лив.

«Зиггс зовет тебя к себе на ужин».

«Я на работе, – написал я в ответ. – А почему она сама мне не напишет?»

«Ты на работе? КАК НЕОЖИДАННО! – тут же ответила Лив. – Она сказала, ты не берешь телефон».

Внутри сплелись воедино чувство вины и раздражение. Зиггс последний человек, кому стоило бы жаловаться на то, что кто-то слишком много работает.

Оглядев свой рабочий стол, я посмотрел на часы. В тихом здании раздавался только звук работающего пылесоса. Я ощутил, как тяжелой горячей волной навалилась усталость. Ужин с Уиллом и Зигги был отличной идеей. Я от всего устал: от своего кресла, от нескончаемых электронных писем, остывшего кофе и еды на вынос. Зигги работала так же допоздна, как и я, так что, наверное, ужинать они только начали. Написав, что еду, я выключил компьютер и телефон.

Кружившее голову легкомыслие, царившее в моих мыслях всего несколько дней назад, куда-то испарилось, и вот он я, такой же, как и перед отпуском: уставший, одинокий и жаждущий тепла и компании.

***

Я припарковался на обочине и, пока шел к дому, обратил внимание, как он сиял огнями на уже темной улице. Клумбы и ветки деревьев были усеяны крошечными фонариками, как и окна на втором этаже. Оттуда, где я стоял, была видна гостиная и немного коридор, где, обнявшись, стояли Зигги с Уиллом. Из открытого окна доносились звуки Guns N’ Roses. Они медленно танцевали под «Sweet Child O’ Mine».

Долбаные романтики.

Тыкв на крыльце уже не было, а их место заняла ажурная кованая клумба с яркими осенними цветами. На двери висел осенний венок.

– Привет! – крикнул я с порога.

Из-за угла выбежала виляющая хвостом Пенроуз.

Я наклонился почесать ее за ухом.

– Они наконец позволили тебе вернуться домой?

– Йоу, бро! – крикнула Зигги с кухни.

Покрутившись немного, Пенроуз легла, чтобы ей почесали животик. Разувшись, я поставил туфли у входной двери и пошел вслед за прыгающей собакой.

– Все-таки пришел, – сказала моя сестра и закончила танец.

Наклонившись, я обнял ее и поцеловал в макушку.

– Как я мог не прийти? Я люблю Уилла.

Она шлепнула меня по руке и занялась овощами, горой лежащими на разделочной доске.

– Могу я с чем-нибудь помочь? – предложил я.

Зиггс покачала головой.

– Мы просто танцевали, я сейчас закончу салат. Есть пожелания насчет заправки?

– Все, что ни выберешь, будет хорошо, – какое-то время я наблюдал, как они готовят рука об руку, после чего рассказал, что ко мне приходила Бекки.

Моя сестра развернулась и уставилась на меня.

– Она… что?

Уилл, который в этот момент копался в холодильнике в поисках латука, посмотрел на меня поверх двери.

– Да ладно!

– Ага.

– И как долго она у тебя пробыла? – недоверчиво поинтересовалась Зиггс.

– Минут сорок пять, кажется, – почесывая подбородок, ответил я. – Если по существу, то я сказал ей, что она может излить душу, раз уж ей от этого станет легче, но мне уже все равно. Ну, и она говорила о том, что только сейчас поняла, насколько юной тогда была и что ей не хватало приключений.

Уилл присвистнул.

– Как-то по-мудацки она себя повела, а?

– Вот, да. По-мудацки, да, – со злостью зашипела Зигги, и у меня в груди все сжалось от того, какая у меня обожаемая и немного придурошная сестра и что ее потребность защитить меня никогда не исчезнет.

– Все нормально, – взяв кусочек нарезанной морковки и отправив его в рот, сказал я. – Я не считаю ее плохой, просто так исторически сложилось, что у нее не очень с общением.

– Кстати, чтобы ты был в курсе, – сказал Уилл. – Считаю, ты идеально справился.

– Я тоже так считаю. Но… блин. Я просто слышать о ней не могу, – сделав глубокий вдох, Зигги посмотрела на нож в своей руке. – Давайте лучше сменим тему, пока я не пустила в ход что-нибудь острое.

Уилл посмотрела на нее с нежной улыбкой и осторожно забрал нож.

– Хорошая идея. Дженс, как насчет побегать в эти выходные?

Я взял еще одну морковку.

– Возможно. Только очень рано, чтобы я смог потом пойти на работу.

Моя сестра обернулась и с вернувшимся возмущением уставилась на меня, после чего сжала зубы и, напряженно отвернувшись, снова взяла нож.

Пару секунд я молча наблюдал за ней.

– В чем дело, Зиггс?

– Как-то даже и не знаю, – с нескрываемым удовольствием кромсая огурец, ответила она. – То есть это не мое дело, конечно, но довольно интересно, что ты в выходные собрался с Уиллом на пробежку и сейчас тут с нами, а на прошлой неделе сказал Пиппе, что будешь работать нон-стоп.

– Что-что я сказал Пиппе? – уточнил я и почувствовал, как, сначала замерев, мой пульс помчался с бешеной скоростью.

– Ну, не буквально такими словами, – смягчившись, добавила она. – И, само собой, я рада, что ты здесь. Но ты был занят, чтобы поужинать с ней, и при этом… – она картинно оглядела кухню, – мы тут сейчас втроем.

– У тебя есть вино? – спросил я у Уилла, и он поставил передо мной бокал и откупоренную бутылку. Щедро налив себе, я сделал большой глоток.

– Понятия не имею, с чего ты это взяла, – сказал я, – или откуда знаешь, что я сказал Пиппе. Но раз уж речь про сегодняшний ужин… Мне приезжать к вам проще простого – если я не хочу говорить, то могу молча уставиться в свою тарелку и, поблагодарив, в любой момент встать и уехать. С Пиппой я так не могу, даже если бы все было хорошо. И, кстати, да, мне действительно нужно работать, – добавил я. – Сообщение Лив, что ты до меня не дозвонилась, застало меня в офисе.

Зигги посмотрела на меня, словно я нес ерунду.

– Не могу понять, почему ты постоянно…

– О господи, – опустив голову на руки, произнес я. – Мы можем поужинать, прежде чем вести эти разговоры? Или хотя бы выпить еще бокал вина? Сегодня у меня был реально дерьмовый день.

Весь ее запал вмиг иссяк, и в следующее мгновение она выглядела сожалеющей.

– Не надо, – быстро добавил я, чувствуя себя виноватым. Зиггс просто хотела помочь, я это прекрасно понимал. И что несмотря на жуткие методы, намерения ее были чисты. – Давай поедим, а потом можешь кричать на меня, сколько душе угодно.

***

Уилл приготовил жаркое с красным картофелем и глазированной коричневым сахаром морковью, и пока ел самую лучшую еду со времен Вермонта, я чувствовал себя преданным, ведь Уилл научился так готовить только сейчас, а не когда мы с ним делили комнату в общаге.

Как и всегда, ужин прошел в расслабленной обстановке. Мы поговорили о наших с Зигги родителях и об их предстоящей поездке в Шотландию. Это традиционная для нашей семьи поездка, которая обычно планировалась на промежуток между Рождеством и Новым годом. В связи с грядущими родами в декабре в этом году мне дали отгул, но я уже морально готовился к неизбежному обсуждению, куда мы поедем в следующем – на Бали – и к самому путешествию, от которого не смогу увильнуть и на котором снова поднимется вопрос «Бедняжка Дженсен, опять один».