Мишка выкатил на улицу велосипед. С собой он решил взять только телескопическую удочку да пару блинов, которые приготовила мать на завтрак.

- А я все равно прибегу! - кричал вслед Степка.

Мишка помахал в ответ кулаком, вскочил на седло и покатил к Генке. Тот уже ждал на улице. На багажнике его велосипеда бельевой капроновой веревкой был закреплен высокий брезентовый мешок. Мишка подъехал, остановился, пощупал мешок. Пальцы ощутили резину, твердые детали.

- Лодка? Где достал? - спросил Мишка.

- Отец взял напрокат. Ездил вчера в Озерное.

- А ты ее уже осмотрел?

- Нет. В квитанции написано, что «Омега» новая. Там, на берегу, рассмотрим…

- Хоть бы исправная, - озабоченно сказал Мишка.

- Новая ведь. Никто еще на лодке не катался.

- Ладно, поехали.

Гена катился на велосипеде мягкой, будто специально настланной черным торфом, тропинкой первым. Миша, для страховки, чтобы не потерялся брезентовый мешок с резиновой надувной лодкой, ехал сзади. Тропинка от Дубков ведет к озеру. Слева и справа - картофельные участки. Ботва густая, зеленая, глубокие борозды с трудом просматриваются между рядами. Ближе к озеру - луга. Первый укос тимофеевки уже убран и застогован. Издали стога похожи на гигантские муравейники. На одном из них неподвижно сидел коршун и, кажется, пристально наблюдал за проезжающими.

Велосипедисты бесшумно катились дальше. Несмотря на то что сегодня выходной, на берегу озера нет никого. Не привлекает оно и любителей рыбалки. Заядлые рыбаки ищут счастья на речке Ужице, которая словно уж (может, и название отсюда?), извивается среди бугристых кочек, густо поросших камышами и осокой.

В речке много рыбы, особенно карасей, плотвы и окуней. Иногда попадается на крючок и щука. Не то что на озере. На его берегу больше думаешь не о рыбе, а о том, чтобы случайно не провалиться в колышущийся под ногами торфяник.

Добравшись до самого сухого и твердого места, друзья вытащили из мешка надувную лодку. Растянули ее на берегу, расправили, закрепили в отверстия ниппеля, достали насос и стали накачивать. Никакой сложности в этом не было. Вскоре днище распрямилось, и упругая легкая лодка была готова. Ребята вставили в резиновые клюки раздвижные алюминиевые весла. Мишка оглядел лодку и восхищенно сказал:

- Вот это вещь! Хоть по морю плыви.

- Ты смотри, как бы нам в озере не утонуть, - охладил восторг товарища Гена.

- Скажешь. Давай порыбачим на середине, а?

- Мы не за этим приехали, - возразил Гена.

- А вдруг там рыбы больше? В камышах.

- Может, и больше. А на что ловить будешь, червей-то не взяли.

- Пустяки. У меня блины есть. Знаешь, как карась на блин берет?

- Знаю. Но давай за дело.

Ребята опустили лодку на воду, осторожно забрались в нее сами, и убедившись, что она устойчива, успокоились. Теперь - в самый далекий участок озера. Там они еще ни разу не были.

От неумелых движений веслами послушная и легкая лодка металась из стороны в сторону, оставляя за собой волнистый след. Чем ближе подплывали к северному берегу, тем больше бросалась в глаза его необжитость, неприветливость. На берегах рос аир, а в прибрежной воде желтели кувшинки - кубышки. Несколько метров пришлось плыть прямо по ним. Разлапистые листья бугрились под мягким дном. Весла вырывали из воды водоросли, путались в толстых мясистых стеблях кувшинок.

Наконец подплыли к дубу. Сидя в лодке, друзья с любопытством смотрели на величественное дерево. Было что-то похожее в этом красавце великане на все другие дубы: та же темно-серая кора, словно чешуя, те же толстые крепкие ветви, как распростертые к небу руки, та же низкая кудрявая, темно-зеленая крона.

И было нечто свое - корни при стволе выступали наружу, будто руки, от этого казалось, что дерево крепко вцепилось в ненадежный грунт, решив выстоять наперекор всем стихиям.

- Неужели на карте обозначен этот дуб? - нарушил молчание Генка.

- Других же рядом нет, - сказал Мишка.

- Какой он старый и могучий!

- Дубы живут по шестьсот лет и больше. Так что в его жизни последние пятьдесят - сто лет не сыграли никакой роли.

- Сто лет! Ты думаешь, что говоришь?

- Давай лучше обследуем его.

- Давай.

Цепляясь за густые заросли ивняка, орешника, хрупкой крушины, друзья выкарабкались на берег. Под ногами - глубокий мох, следы сразу же заполняются водой.

- Осторожно, Миша, - предупредил Генка. - Здесь и гадюки могут быть.

- Эх, не догадались, - с сожалением промолвил Мишка, - резиновые сапоги обуть, - но не останавливался, а шел дальше.

Вскоре пробрались к могучему дереву. Под дубом было немного суше, и ребята почувствовали себя увереннее. Посмотрели вверх. Даже там, где начинались ветви, толщина дуба была не меньше двух обхватов. В коре - глубокие трещины. Ствол дуплистый. Многие ветви - сухие.

- Вот тебе «вынь сучок из глаза твоего»…- вспомнил Генка. - Похоже?

Опираясь на наросты, хватаясь за трещины, ребята добрались по толстому стволу до места, где дуб разветвлялся на три части. Здесь было как бы удобное кресло. Генка и Мишка схватились руками за ветви, посмотрели еще выше. Там ничего особенного не было видно.

- Даже нормального дупла нет, - посетовал Генка. - Руку не просунешь, какой уж тут тайник…

- Не случайно же подчеркнуты слова о сучке и бревне, - подбодрил товарища Миша.

Друзья полезли выше по разветвлениям ствола. Придирчиво оглядывали каждый сук, каждую хотя бы мало-мальски замеченную впадинку.

- Слушай, - Генке вдруг в голову пришла догадка. - Дупло могло зарасти. У дерева, как и у человека, затягиваются раны. Вон у нас дома липа! Мать, для сушки белья, обмотала ее ствол кабелем. Так кабель оброс корой, лишь рубец остался.

- А я тоже на наросте стою, - повел Мишка ногой по стволу. - По-моему, здесь когда-то сук был.

Друзья нагнулись. Со временем место, где был обломанный, а может быть, и отрезанный сук, почти сровнялось со стволом. Но казалось, что оно затянуто чем-то похожим на пробку. Мишка ударил по ней каблуком. Пробка провалилась, открыв черное отверстие.

- Генка, - попросил Мишка. - Нужно что-то длинное, тут глубоко, поищи какую-нибудь палку…

Генка спустился вниз, срезал ивовый прут, подал его другу. Мишка расковырял отверстие. Прут легко, без помех, спрятался в дупле, ни на что не наткнувшись.

- Пустой, что ли, этот дуб, - удивленно сказал Генка.

- Это только здесь, - ответил Миша. - Найди что-нибудь еще длиннее…

Решили удлинить прут и действовать дальше…

Вскоре прут наткнулся на что-то вязкое: то ли гнилую древесину, то ли на старое гнездо. Чувствовалось - внизу было что-то мягкое, податливое. Когда вытащили прут, увидели на нем коричневые крошки сгнившей древесины, липкие комочки. Что это такое, ребята не знали. Не смогли они и разворошить дупло. Дерево было еще достаточно крепкое, а у них не было даже ножика. Решили приехать сюда еще раз.

Они спустились с дерева. Осторожно, по старым следам, подошли к озеру, уселись в лодку и направились на противоположный берег. Генка вырвал из воды несколько желтых, еще не распустившихся кувшинок, положил на дно:

- Матери подарю. Она любит цветы.

Мишка промолчал. Ему показалось, что камыши вдруг зашевелились, будто кто-то по ним пробежался.

На рассвете небо затянуло черными тучами, ослепительная молния раскроила небо сверху донизу, поднялся ураганный ветер, и крупные частые капли застучали по оконному стеклу. Начался ливень. Долгожданный июльский ливень после долгой нестерпимой, надоевшей уже порядком жары.

- Вовремя пошел, - глядя в окно, говорила бабушка Генки, - на картофель… Будет урожай, будет…

А Генка думал, что этот дождь им с Мишкой совсем ни к чему. В такой ливень и на улицу не высунешься.

А дождь все лил и лил. В спальню зашла мать, подала Генке чистую тенниску.