— Здравствуйте, — сказал Яшка. — Не знаете, куда все ушли?

— Гуляют — Женщина, стряхнув с рук мыльную пену, вытерла их о передник и выпрямилась. — А Надя на работе. Вся бригада там.

— Как — на работе?

— Они новые машины хотят опробовать. Не терпится, видно.

Пробормотав «спасибо», Яшка закрыл дверь.

«А мне ничего не сказали, — подумал он с обидой. — Могли бы, кажется, позвать»

По дороге он заглянул в свой барак и, увидев, что койки Чижика, Пашки и других ребят заправлены серыми одеялами, не переодеваясь, в «полном параде» зашагал к мастерским.

— Наконец-то Я тебя всюду искал, — сказал он Наде. — Понимаешь, целый день провозился с корреспондентами. Один пристал, как банный лист: расскажи да расскажи Совсем замучил меня.

— Вот как! — Надя пытливо посмотрела на Яшку. — А мне передавали, что это ты корреспондентов замучил. Ты из кожи лез вон, чтобы доказать своё геройство.

Расхвастался А ночью мне почему-то показалось, что ты не один разгружал платформы. Как будто ещё ребята были. А к корреспондентам ты один побежал.

Яшка с большим трудом сдержался, чтобы не нагрубить Наде. Она не смеет его упрекать. Он не напрашивался: эти корреспонденты, в конце концов, его сами искали, а не он их. И потом — Можешь спросить у Бояркова. Его сам Барамбаев за мной послал.

— И что же? Я это знаю.

— Знаешь? Так в чём же дело? Давай тогда начистоту Вот ты, между прочим, не нашла способа мне передать, что бригада выходит на работу. Или меня, может, уже исключили из бригады?

Он спросил это не без ехидства, надеясь, что Надя начнёт оправдываться, а она сказала:

— Пока нет ещё. Но ты бы послушал, что о тебе говорят Я не удивлюсь, если ребята потребуют, чтобы мы обсудили твоё поведение на комитете — Ну и обсуждайте!.. Мне начхать Он хотел ещё что-то сказать, но осёкся, поняв, что сморозил глупость. Ведь он сказал неправду; больше всего на свете он ценил дружбу и друзей. А тут ещё Надя не сводит с него глаз

Теперь для Яшки потянулись серые, унылые дни.

Дороги развезло, и МТС оказалась оторванной от всего окружающего мира. Даже тракторам было не под силу бороться с распутицей.

То припекало и степь покрывалась плешинами тёмных проталин, то опять примораживало с такой силой, что начинала звенеть земля. Дожди сменялись внезапными метелями, метели — дождями. Не в диковинку были здесь и дожди вперемешку со снегом.

Весна явно замешкалась на ближних подступах. Где-то, быть может, уже зеленела трава-мурава и девушки, радуясь весеннему теплу, покупали на перекрёстках улиц подснежники, а здесь, в этой степи, всё было по-другому. Когда сошёл снег, оголилась жирная, словно бы тавотом покрытая земля, которая была кое-где тронута блёклой прошлогодней травой и выцветшим ковылём, и небо над нею тоже казалось каким-то тёмным, жирным и хмурым.

МТС готовилась к севу.

Ещё яростнее визжали в мастерских ножовки и драчовые напильники, ещё заунывнее пели ручные дрели. Верстаки ломились от деталей: Барамбаев настоял, чтобы для каждого трактора «С-80», для каждой «тридцатьпятки» и «пятьдесятчетверки» были изготовлены полные комплекты запчастей.

— Пахать надо, сеять надо, — весело говорил Барамбаев, появляясь каждый день в мастерских. — Понял?

Нет, Яшка не понимал, чему он радуется. По совести, Яшке было не до пахоты.

Какая, к чёрту, радость, если всё валится из рук?

Что-то надломилось Это случилось после того, как он повздорил с Надей. Сердце медленно и глухо стучало в стеснённой груди. Когда он подходил к Наде, она отворачивалась. Надины глаза были далёкими и чужими, и Яшке постоянно казалось, что она ищет повода к нему придраться. Ну да, ведь она теперь член комитета и бригадир!..

Был обеденный перерыв. Ребята гуртом ввалились в столовую и, наскоро выхлебав постные щи, на чём попало расселись возле барака. Солнце сияло вовсю, и они, жмурясь, лениво нежились под его лучами. На сей раз выдался первый по-настоящему весенний денёк.

Яшка так и не запомнил, кто принёс из конторы кипу газет. Кажется, это был Кузя, вернувшийся с курсов. Услышав, что писем не привезли и что прибыли только газеты, Яшка даже не шелохнулся.

Он сидел на завалинке, привалившись спиной к стене барака, и рассматривал ногти.

Яшка был целиком поглощён этим занятием, когда услышал чей-то приглушённый короткий смешок. Пожалуй, Яшка и его оставил бы без внимания, если бы не голос Пашки Сазонова.

— Братцы, минутку внимания! — неестественно громким и чересчур торжественным голосом возвестил Пашка. — Прошу полюбоваться Вот Шелестя газетным листом, Пашка повторил:

— Минуту внимания!..

— Что там ещё? — спросил Яшка.

— А ты посмотри.

— Всемирный потоп, наверное, — усмехнулся Яшка.

— Хуже — Тогда нашествие марсиан.

— Ещё хуже. Всё равно не угадаешь.

— Там твой портрет напечатан. — Чижик, который заглядывал через плечо Сазонова, повернулся к Яшке.

— Мой? — В мгновение ока Яшка очутился возле Сазонова. Протянул руку: — Дай — Нет уж, подожди. Разреши насладиться зрелищем. Как, братцы, похож? — Сазонов, отстранив Яшкину руку, поднял газету над головой.

— Красив, ничего не скажешь!..

— Герой!..

— А улыбка, улыбка какая! Неотразимая — Дай!.. — Яшка рванулся вперёд.

— Ещё минутку — Сазонов отступил на шаг. — Сначала почитаем, что написано. — И он громко, не обращая внимания на Яшку, побагровевшего от ярости и стыда, прочёл всю заметку, а потом протянул Яшке газету, сказав: — А мы и не знали, что среди нас затесался герой.

Но Яшка уже не слушал. Рядом с Сазоновым стояла Надя. Она смеялась вместе со всеми. Даже, кажется, произнесла с презрением: «Действительно, хорош» И Яшка, выхватив у Сазонова газету, скомкал её и затоптал в грязь. Дверь барака захлопнулась за ним с гулким твёрдым стуком.

А через день, не дав Яшке опомниться, жизнь исподтишка нанесла ему ещё один удар.

К этому времени МТС успела получить в общей сложности двенадцать новых автомашин. Все они отличались какой-то лёгкой, летучей красотой и скрытой мощью одновременно, но Яшка тайком от всех облюбовал себе самую лучшую, по его мнению, пяти гонку. Он был уверен, что получит машину в первую очередь. Правда, шофёров у них хоть пруд пруди, а машин только двенадцать, но он, Яшка, тоже не из последних. Он у Барамбаева машину заслужил, и кого-кого, а его, Яшку, директор не обидит.

Однако всё произошло не так, как он думал. Хотя Барамбаев и был директором, слово которого — закон, но на этот раз ему пришлось посчитаться с мнением комсомольской организации. Машины распределил комитет, а директор лишь утвердил список.

Фамилии счастливчиков и номера машин, которые они получают, зачитали в столовой.

Первой в этом списке значилась Грачёва, а последним — Чижов. Что же касается Яшкиной фамилии, то её там не было.

Яшке показалось, будто он ослышался. Быть не может! Он не хотел верить собственным ушам. Неужели его обошли? Значит, ему не доверяют? Нет, тут какая-то ошибка. Просто пропустили одну фамилию.

— Поздравляю!.. — Боярков, стоявший рядом с Яшкой, усмехнулся. — А тебя, между прочим, не назвали. Сгорел, как швед под Полтавой Впервые в жизни Яшка не нашёлся что ответить. Промолчал он и тогда, когда кто-то сказал ему вдогонку: «Он теперь не Буланчик, у него псевдоним». Яшка искал Надю.

— Нам надо поговорить, — сказал он, стараясь не смотреть ей в глаза. — Давай выйдем.

— Говори, я тебя слушаю, — ответила Надя.

— Не здесь — Отчего же? Тут все свои — Это твоя работа? — спросил он грубо.

— Ты о чём? Ах да, это я настояла, чтобы Она! Это она!.. Яшка слышал только собственные слова, подступавшие к горлу и клокотавшие там в поисках выхода. Сама признается, что настояла, чтобы кому-то отдали машину, которую он облюбовал. Постаралась нанести ему удар побольнее — знала ведь, как он тоскует по машине и что машина значит для него. И вот, вместо того чтобы быть на его стороне, Надя ему сейчас говорит: «Ничего, подождёшь».