– Рискнем! – процедил Матвей и бросил «Скорпиона» прямо в кольцо А, навстречу ощетинившихся иглами ледяных кристаллов глыб замерзших газов.

Ему понадобилось все его умение, весь талант пилота, чтобы, не снижая скорости, лавировать между смертоносными кусками льда. Лишь некоторые из них превышали размерами «Скорпион», в основном же это были угловатые обломки величиной с футбольный мяч – и меньше. Но столкновение даже с ледышкой размером с кулак грозило «Скорпиону» гибелью – слишком велика была скорость корвета.

«Сфексы», ведомые коллективным разумом своих исинов, устремились в погоню за ускользающим врагом. Страх гибели был неведом этим кибернетическим убийцам. Несколько автоматических корветов разбилось, но не менее тридцати машин продолжали преследовать Матвея.

«Если я дотяну до Энке, то сумею разделаться с ними», – подумал он, отчаянно дергая рукоять джойстика управления.

Энке, или, точнее, разделительной полосой Энке, называлась широкая зона свободного пространства, делящая кольцо А на две неравные части. «Вычистил» эту область кольца внутренний спутник Сатурна Пан, каменная глыба тридцати пяти километров в поперечнике, угрюмая и зловещая. Пан притянул к себе мелкие частицы льда, освободив семисоткилометровый проход, щель, заметную только при подлете к Сатурну. Если щель Кассини, достигающую четырех тысяч километров в ширину и отделяющей кольцо А от мощного кольца В, можно было сравнить с широкой дорогой, то Энке был скорее тропой, протоптанной Паном в ледяном крошеве кольца.

Именно этой тропой и решил воспользоваться Матвей. Он гнал «Скорпиона» вперед, пытаясь выиграть время. «Сфексы» не отставали, но и не приближались. Пару раз осы делали попытки подняться над плоскостью кольца, чтобы настичь и поразить врага сверху, но Матвей был начеку и успевал проваливаться под защиту ледяных обломков, прикрываясь кольцом как щитом.

Когда от мельтешения льда перед глазами у Матвея закружилась голова, впереди наконец‑то показался долгожданный просвет. «Скорпион» вылетел в полосу Энке. Гумилев тут же развернул корвет и открыл ураганный огонь по той области кольца, из которой должны были появиться «Сфексы».

Его замысел сработал на все сто! Мощный лазер «Скорпиона» испарял мелкие кристаллы льда, дробил глыбы, создавая на пути автоматических корветов врага непреодолимое препятствие. «Сфексы» заметались, гася скорость и маневрируя, но было поздно. Недра кольца озарились вспышками гибнущих корветов. Лишь несколько ос избежали общей для всего роя участи и прорвались в Энке, но Гумилев сжег их как в тире – прицельно и без шансов для врага.

Бой, как это обычно бывает, закончился внезапно. Еще секунду назад ты давил на гашетку орудия, рвал ручку джойстика, скрипел зубами от наваливающихся перегрузок – и вдруг тишина…

Сбросив скорость, Матвей на малой тяге поднял корвет над плоскостью колец. Метки крейсеров эскадры Прусакова не читались на экране радара – они были слишком далеко. Опаловая громада Сатурна нависала над «Скорпионом», коричневые вихри атмосферных фронтов вяло текли вдоль экватора гигантской планеты.

Вспомнив, как несколько месяцев назад вместе с Прокопычем и двумя юнгами он засевал внутреннее кольцо термоядерными минами, Матвей помрачнел. Героическая гибель «Барракуды» лежала на его плечах тяжким грузом. И уничтоженный спецназом «Армии пробуждения» Аэрополис «Танцоров вечности» никоим образом не компенсировал смерть трех братьев по борьбе.

Как давно – и как недавно это было! Матвей скрипнул зубами, потянулся к блистеру со стимулятором. Расслабляться рано. Нужно рассчитать курс, выйти к Тефии, а там уже недалеко и до второго этапа их глобальной операции.

Проглотив капсулу, он глотнул из трубки питательного витаминизированного напитка, известного среди пилотов как «дьявольский коктейль», перевел системы корвета в походный режим…

Удар, швырнувший «Скорпиона» вперед, едва не выбил из Матвея сознание. Тревожно заверещал зуммер оповещения об аварийной ситуации. Дисплеи расцвели россыпью красных значков, на контурном изображении корвета пульсировала оранжевым двигательная секция.

«Дальнобойный лазер!», – понял Гумилев, лихорадочно включая маневровые движки, расположенные по бокам «Скорпиона».

Он не учел, что новейшие крейсера Военно‑Космических сил располагают боевыми сканерами, способными распознавать цели на дистанциях до пятисот тысяч километров. Именно такой сканер с борта флагмана Прусакова – дисколета «Пилигрим» – нашарил его корвет над кольцом, и лазерное орудие мощностью в несколько гигаджоулей ужалило «Скорпион», попав точно в двигательную секцию.

На маневровых, дав полную тягу и опустошив до капли баллоны с жидкостным топливом, Матвей уковылял обратно в полосу Энке и занялся тестированием систем корвета. Делать все надо было очень быстро – раз его обнаружили, наверняка со стороны эскадры к Сатурну уже несется дивизион корветов, тех же самых «Скорпионов» или, не дай бог, «Меганевр».

Исин корвета, проверив все узлы, сообщил, что повреждена одна из трех топливных батарей. Пробоину в корпусе двигательной секции уже затянуло полимерной пеной, питание было переброшено на дублирующий контур. «В принципе, можно попытаться запустить основной двигатель, – подумал Матвей. – Энергии, конечно, маловато, но до Тефии должно хватить».

Риск был, он отлично осознавал это. Поврежденная топливная батарея – это настоящий ларец Пандоры, никогда не знаешь, что там, внутри. Но кто‑то из древних завоевателей – Матвей забыл, кто – очень правильно сказал: «Боишься – не делай. Делаешь – не бойся. Не сделаешь – погибнешь».

Обменявшись с исином командами, Гумилев решительно придавил сенсор пуска основного двигателя. По дисплеям пробежала россыпь значков.

– Электромагнитные стабилизаторы в норме… – вслух дублировал Матвей. – Проводящий контур в норме. Напряжение… Вакуум‑створ… зажигание… Крученый бозон!!

Главный дисплей корвета полыхнул алым. Вновь заверещал зуммер. И одновременно с этим «Скорпион» стартовал с таким ускорением, что Матвея, несмотря на работающие гравиокомпенсаторы, вмяло в пилотское кресло.

Произошло то, чего он подсознательно опасался. Из поврежденной батареи после открытия вакуум‑створа началось неконтролируемое истечение топлива, что привело к разрушению электромагнитных стабилизаторов. В дюзах корвета взъярился плазменный джинн, стремительно пожирающий все вокруг.

От перегрузок у Матвея потемнело в глазах. Кожа на лице обвисла, рука, которой он потянулся к пульту, казалась отлитой из свинца. Да что там рука! Он был не в состоянии произнести ни одного слова…

Эпизод 20 Это он!

Кольцо Сатурна, пояс Койпера, борт корвета «Скорпион»; борт корабля «Надежда»; крепость Погранслужбы «Альбатрос»

Аварийная система перевела «Скорпион» на экстренный режим и выдала запрос на полное обесточивание корвета. Нужно было всего лишь подтвердить это решение искусственного интеллекта. Подтвердить сейчас, потому что через пару секунд…

«Скорпион», на корме которого словно зажглось маленькое солнце, на страшной скорости несся к Сатурну.

«До взрыва двигательной секции осталось семь секунд», – пробежала по дисплею бесстрастная надпись. – Шесть… Пять… Четыре…»

Матвей мысленно представил себе фигурку льва, застонал и нечеловеческим усилием толкнул правую руку вперед. Времени на обесточивание уже не осталось. Он просто дотянулся до рычага аварийного сброса двигательной секции и сомкнул пальцы на теплом набалдашнике.

«Одна… – мигнул дисплей и тут же выдал зеленую надпись: – Отстрел секции Д».

И прежде чем потерять сознание, Матвей заметил, как похожая на сверкающую полированным металлом бочку секция на полной тяге обогнала корвет, ушла в сторону, заложила крутой вираж и вдруг там расцвел ярко‑оранжевый цветок ядерного взрыва, мгновенно схлопнувшийся в пламенеющий диск.

«Успел…», – подумал Матвей и провалился в забытье.

Он пришел в себя и первым делом посмотрел на панель хронометра. Прошло чуть больше минуты. «Скорпион» продолжал нестись вперед, перегрузки чуть ослабли – сказывалось снижение скорости.