Донья Хуана де Бохорк, баронесса де Хигуера, была на шестом месяце беременности, когда ее арестовали по указанию сестры[37]. Она разрешилась в тюрьме, и от нее немедленно отняли ребенка, которого ей уже не пришлось увидеть. Едва она оправилась от родов, как ее подвергли пытке, но в этом хрупком теле жила сильная душа, она все перенесла и ни в чем не призналась. Взбешенные ее упорством палачи так сильно стянули веревку, что она прошла через мясо до костей, кровеносные сосуды в груди лопнули и кровь фонтаном хлынула из горла.

Она умерла через несколько дней, и Сант-Оффицио признало ее… невинной.

Перечисленными ауто-да-фе дело не кончилось.

Толедо устроило свое ауто-да-фе, чтобы отпраздновать бракосочетание Филиппа II с Елизаветой Французской, — это был подарок молодой супруге короля, с пожеланием счастливого царствования.

В общем, с 1560 по 1570 год, было устроено минимум по одному ауто-да-фе ежегодно в каждой из двенадцати провинций Испании, находившихся в ведении инквизиции, т. е., всего не менее ста двадцати ауто-да-фе исключительно для протестантов. Таким образом Испания избавилась от тлетворной ереси Лютера.

Десяти лет было достаточно инквизиции, чтобы совершить этот подвиг Геркулеса.

Ясно, что аппарат был отличный, такой отличный, что нам представляются вполне понятными сожаления о нем, высказанные Жозефом де Мэстром, Луи Велльо и другими подобными им католиками, последовательными в своей вере.

В двух предшествующих главах мы несколько нарушили хронологическую последовательность событий, чтобы собрать воедино факты, рассеянные на пространстве многих лет и придать более ясности нашему изложению, путем группировки в одном месте всего, что относится к борьбе инквизиции с маврами и с испанскими протестантами.

Действительно, это были две величайшие битвы и две величайшие победы Сант-Оффицио. Но это были также две смертоносные раны, нанесенные Испании, раны, через которые вытекла половина населения страны, вся ее промышленность и торговля и почти вся интеллектуальная и моральная сила нации.

Испания была поражена как гигантское дерево, у которого отрезали питающие корни и зеленые ветви, — она осталась стоять, как голый ствол, неподвижная, мертвая, и над ней пронеслись века, но на этом стволе не появилось новых сочных побегов, обещающих в будущем одеться цветами и принести плоды.

Деза, как мы сказали, был преемником Торквемады; благодаря его усилиям инквизиция была вновь учреждена, сначала в Сицилии, а потом в Гранадском королевстве.

Не довольствуясь тем, что этою мерою он добился изгнания в трехмесячный срок всех мавров, отказавшихся принять крещение, — более восьмидесяти тысяч мавров покинуло таким образом родину, — он обратил свои гонения против иностранных евреев, приехавших в Испанию после изгнания испанских евреев.

Он добился применения к ним декрета 1493 года.

Таким образом, Испания еще раз оказалась лишенной драгоценной помощи, которую разносторонняя деятельность этого проклятого племени приносила ее торговле. Еще раз Испания отбросила от своей груди, обреченной на бесплодие, часть своих сынов, суливших обогащение, равно как она отбросила всех тех, кто приносил ей извне залог благосостояния и возможность следовать за общим движением европейской цивилизации.

Ф. Гойя. Ауто-да-фе. Офорт 1808 г.

Деза добился также от короля подчинения юрисдикции инквизиции ростовщичества в Арагонии, несмотря на то, что король клятвенно обещал соблюдать основные законы этого королевства.

Ведь библия поместила ростовщичество среди семи смертных грехов!

Грех содомии также был подчинен ведению Сант-Оффицио.

Много священников и монахов было арестовано по этому поводу и даже приговорено к сожжению на костре за это преступление, но папа сжалился и приказал передать их светскому суду.

Тем не менее инквизиция продолжала преследовать за это светских людей всех классов общества.

Сам вице-канцлер Арагонии добился оправдания только благодаря широким связям при дворе.

Под начальством Дезы работал кордовский инквизитор Луцеро.

Он принял за правило признавать всех обвиняемых виновными в умолчании и добиваться их осуждения за ложное раскаяние.

Дело зашло так далеко, и жестокость этого фанатика настолько превысила всякую меру, что новый король Испании, Филипп I, отставил от должности и Дезу, и Луцеро и всех остальных судей королевского трибунала.

Затем он потребовал себе все начатые производством дела и передал их верховному совету.

К несчастью, Филипп I умер черев три месяца, 25 сентября 1506 года, и Дева, узнав об его смерти, тотчас же вернулся к исполнению обязанностей великого инквизитора.

Но наконец терпение Кордовы истощилось, и там вспыхнуло восстание. Народ разбил тюрьмы и освободил заключенных. Луцеро удалось спасти свою жизнь только бегством, и даже сам Деза в испуге вернулся в свою епархию, где и умер.

На счет ему еще надо поставить преследования, возбужденные им против архиепископа гранадского Фердинанда де Тавалера и против Антона де Лебриха, которым, однако, удалось спастись от его кровожадного бешенства.

Деза сжег на костре две тысячи пятьсот девяносто два человека.

Кроме того сожжено восемьсот двадцать девять изображений обвиняемых, ускользнувших из-под власти инквизиции.

Заключено в тюрьмы или сослано на каторгу с конфискацией имущества тридцать две тысячи сто пятьдесят два человека.

Это был достойный ученик Торквемады. Под защитой его власти агенты инквизиции мирно предавались всевозможным развлечениям: грабили, убивали, насиловали девушек и женщин, попадавших им в руки, — об этом свидетельствуют в один голос все историки той эпохи.

Ян Люкен. Офорт из серии «Испанские ауто-да-фе». 1700 г.

Преемником Дезы был человек умный и способный, являвшийся убежденным сторонником реформы Сант-Оффицио, злоупотребления которого он сам неоднократно обличал. Это был дон Франциск Ксименес де Циснерос.

Но как только он сделался великим инквизитором, внезапно все его идеи изменились, и он стал всеми силами бороться против всех новшеств и поддерживать в неприкосновенности все самые отвратительные обычаи инквизиции.

Однако, негодование против инквизиторского трибунала по всей Испании дошло до такого обострения, что сначала ему пришлось сделать кое-какие уступки.

По его приказанию был произведен пересмотр процессов всех дел, начатых в Кордове при Луцеро.

Дела были оставлены без последствий, и все заключенные получили свободу.

Им вернули конфискованное имущество и даже вновь отстроили за счет казны их старые дома.

Циснерос даже содействовал изданию закона, по которому приговаривался к смерти всякий агент Сант-Оффицио, изобличенный в насилии над женщинами, заключенными в тюрьме, как это постоянно случалось, ибо для этих несчастных лишение чести зачастую предшествовало пытке.

Впрочем, этот закон, предназначенный успокоить общественное мнение, никогда не был применен.

Тем не менее вся Испания вздохнула и подумала, что наступила освобождение. Увы, это было только перемирие.

Дважды Циснерос своими настойчивыми просьбами, а иногда и денежными подарками добивался от короля отмены реформ, введенных по настоянию арагонских кортесов, требовавших публичного делопроизводства Сант-Оффицио и жаловавшихся на податные льготы, предоставленные многочисленным агентам и сотрудникам инквизиции, приведшие к значительному усилению налогового бремени, так как население принуждено было раскладывать между собою часть налогов, не поступавшую от лиц, пользовавшихся льготами.