— Продолжайте вопросы, — предложил профессор с ободряющей улыбкой.
Эллиот решил ускорить темп.
— Если вы не возражаете, мы разберемся с этим позже. Просто отвечайте как можно короче. Следующий вопрос: «Какого роста был человек, вошедший через французское окно?»
— Шесть футов, — тотчас же отозвалась Марджори. — Во всяком случае, он был такой же высокий, как Уилбер, чей рост мы все знаем, и как дядя Джо... — Она умолкла.
— Около шести футов, — подумав, согласился Хардинг. — Я бы сказал, немного выше, но, вероятно, этот эффект создавала нелепая шляпа...
Профессор Инграм откашлялся.
— Конечно, ничто не может раздражать сильнее, чем постоянные противоречия в подобных деталях...
Было очевидно, что под его безмятежным «экстерьером» кипят страсти, готовые вырваться наружу. Марджори сверкнула глазами:
— Я больше не могу этого выносить! Надеюсь, вы не станете утверждать, что он был низеньким и толстым?
— Нет, дорогая моя. Успокойтесь. — Профессор Инграм посмотрел на Эллиота: — Вот мой ответ, инспектор. Человек, вошедший через окно, был ростом около пяти футов девяти дюймов — приблизительно такого же, как, скажем, у мистера Хардинга или у меня. Или же он был ростом шесть футов, но согнул колени под длинным плащом, чтобы казаться ниже.
Последовало молчание.
Майор Кроу, надевший очки в роговой оправе, которые не слишком соответствовали его армейскому облику, вытер лоб ладонью. Он что-то писал на обратной стороне конверта.
— Послушайте... — начал главный констебль.
— Да?
— Теперь я задам вам вопрос, — сердито сказал майор. — Что это, черт побери, за ответ? Либо он был ростом пять футов девять дюймов, либо шесть футов... Сдается мне, Инграм, что вы нарочно втемяшиваете людям в голову разные идеи. При каждом удобном случае вы начинаете противоречить. Хотите взглянуть, как выглядят ваши ответы?
— С удовольствием.
— Ну, вы все согласились, что на столе была двухфунтовая коробка шоколадных конфет и что первым из двух предметов, которые брал в руки Чесни, был карандаш. Но взгляните на остальное. Я составил свой список.
Он бросил конверт профессору Инграму, который изучил и передал по кругу следующий примечательный документ:
«Какого цвета были цветы на коробке конфет?
Мисс Уиллс. Зеленого.
Мистер Хардинг. Синего.
Проф. Инграм. И того и другого.
Какой второй предмет взял со стола Чесни?
Мисс Уиллс. Ручку.
Мистер Хардинг. Карандаш.
Проф. Инграм. Дротик для духовой трубки.
Который был час?
Мисс, Уиллс. Полночь.
Мистер Хардинг. Около полуночи.
Проф. Инграм. Без одной минуты двенадцать.
Какого роста был тип в цилиндре?
Мисс Уиллс. Шесть футов.
Мистер Хардинг. Шесть футов.
Проф. Инграм. Пять футов девять дюймов».
— Некоторая согласованность относится только ко времени, — продолжал майор Кроу. — Хотя это, вероятно, самый неверный ответ.
Профессор Инграм поднялся.
— Не думаю, что вполне понимаю вас, майор, — сказал он. — Вы просите меня, как опытного свидетеля, рассказать вам, что произошло. Вы ожидаете расхождений и хотите их обнаружить. Но почему-то досадуете, когда я указываю вам на них.
— Все это я отлично знаю, — отозвался майор Кроу. — Но как насчет коробки конфет? Она может быть с цветами зеленого или синего цвета, но никак не с теми или другими, как утверждаете вы. Вероятно, вам будет интересно узнать... — несмотря на отчаянные сигналы Эллиота и Боствика, он отбросил полицейскую сдержанность, — что цветы на коробке в кабинете синие. А единственный другой предмет на том столе — плоский карандаш. Нет никаких признаков иного предмета — ни ручки, ни второго карандаша, ни дротика для духовой трубки. Одна с синими цветами на крышке коробка конфет, один карандаш, и ничего более. Могу я узнать, что вы на это скажете?
Профессор Инграм снова сел с улыбкой сатира.
— Только то, что, если вы дадите мне хотя бы половину шанса, я объясню вам это за несколько секунд.
— Ладно, — проворчал майор Кроу, подняв руки, словно в восточном приветствии. — Объясняйте когда хотите — я умолкаю. Продолжайте, инспектор. Простите за вмешательство. Это ваше шоу.
В течение следующих нескольких минут Эллиоту начало казаться, что споры подходят к концу. Ответы на очередные два вопроса и половину третьего совпали почти полностью. Эти вопросы были следующими: «Опишите его одежду. Что он нес в правой руке? Опишите этот предмет. Опишите его действия».
Из ответов возникала картина с участием гротескной фигуры, которая произвела на зрителей такое колоссальное впечатление. Никто не забыл упомянуть коричневый шерстяной шарф, солнцезащитные очки, плащ, черные брюки и вечерние туфли. Все точно описали черный саквояж с надписью белыми буквами «Р.Х. Немо, доктор медицины» вира-вой руке визитера. Единственной новой подробностью стало то, что на посетителе были резиновые перчатки.
Это единодушие озадачивало Эллиота, пока он не вспомнил, что все свидетели имели отличную возможность изучить костюм таинственного гостя. Большинство аксессуаров Немо, включая черный парик, были брошены за окном кабинета. Зрители видели их не только во время представления, но и когда вышли искать Уилбера Эммета.
Более того, они не упустили ничего из действий визитера на сцене. Фигура одетого в черное Немо, кланяющаяся и кивающая под собственной гигантской тенью при ярком свете лампы, казалось, заполнила экран их мыслей, подобно ночному кошмару. Они описали появление Немо, то, как он после неосторожной усмешки Джорджа Хардинга повернулся и посмотрел на них, как положил на стол свой саквояж и опять повернулся к ним спиной, как подошел к правой стороне стола, вынул из кармана коробочку, достал оттуда капсулу и... Но где же был ключ к разгадке?
Вот что хотел знать Эллиот. Он дошел почти до конца списка и не видел ничего, что могло бы предоставить ему какую-то нить. Да, свидетели иногда противоречили друг другу, но какой от этого толк?
— Продолжим, — сказал Эллиот. — Следующий вопрос: «Брал ли он что-то со стола?»
Три голоса ответили почти одновременно.
— Нет, — сказала Марджори.
— Нет, — сказал Джордж Хардинг.
— Да, — сказал профессор Инграм.
В последовавшем шуме Хардинг твердо заявил:
— Я готов поклясться, сэр, что он ничего не брал. Он даже не прикасался к столу.
— Конечно! — подхватила Марджори. — Кроме того, что он мог взять? Единственная вещь, которая вроде бы исчезла, — ручка, карандаш или дротик, называйте как хотите, — и я знаю, что он ее не брал. Дядя Маркус положил ее на промокательную бумагу прямо перед собой. А существо в цилиндре не подходило к этому месту.
Профессор Инграм поднял руку, призывая к молчанию. Он выглядел слегка помрачневшим.
— Это я и пытаюсь вам втолковать, — заговорил он. — Посетитель взял коробку шоколадной карамели Генри с зелеными цветами и заменил ее коробкой шоколадных конфет с мятой той же фирмы, но с синими цветами. Вы хотели правды — вот она. Не спрашивайте, как он это сделал! Когда он положил на стол свой саквояж, то закрыл им коробку с зелеными цветами, а когда убрал его и вышел из комнаты, коробка на столе была с синими цветами. Повторяю: не спрашивайте меня, как он это сделал. Я не фокусник. Но думаю, ответ на загадку всех отравлений заключается в этом поступке. Предлагаю поразмыслить над этим. Также не сомневаюсь, что это устраняет все сомнения майора Кроу в моих добрых намерениях и здравом рассудке. Прежде чем мы снова выйдем из себя, кто-нибудь может дать мне сигарету?