Главный констебль перевернул часы, открыл круглую стеклянную дверцу, предохраняющую циферблат, и взялся за стрелки.

— Все, что вам нужно сделать, — продолжал он, — это всего лишь передвинуть...

— Осторожно, сэр! — предупредил Эллиот.

Через секунду майор Кроу отошел, признав себя побежденным. Металлические стрелки были слишком хрупкими. Попытка передвинуть их в любую сторону только согнула бы их, а то и вовсе сломала бы — было очевидно, что положение стрелок невозможно изменить за долю секунды. Эллиот шагнул назад с невольной усмешкой. Стрелки продолжали двигаться своим издевательским курсом, скрепляющий их металлический винт весело подмигивал, а тиканье часов касалось скрытых в глубине души Эллиота насмешливых струн, и он едва не расхохотался в лицо главному констеблю. Перед ним был символ — часы, которые невозможно перевести.

— Вот так, — сказал он.

— Не так, — возразил майор Кроу.

— Но, сэр...

— С этими часами проделали какой-то фокус-покус, — упорствовал главный констебль. — Не знаю, какой именно. Но вы сами вскоре в этом убедитесь.

В этот момент лампа «Фотофлад» внезапно перегорела, предварительно ярко вспыхнув. Лампа под зеленым абажуром на столе в углу казалась совсем тусклой. Но доктор Уэст уже закончил осмотр — это был пожилой человек в пенсне, с усталым лицом.

— Что вы хотите от меня услышать? — обратился он к майору Кроу.

— Ну... что его убило.

— Синильная кислота или один из цианидов. Утром я произведу вскрытие и дам вам знать.

— Один из цианидов? Доктор Чесни сказал, что это просто цианид.

— Вероятно, вы имеете в виду цианистый калий, — пояснил доктор Уэст. — Это лишь одна из солей цианида, добываемая из синильной кислоты, хотя действительно самая распространенная.

— Признаю свое невежество, — сказал майор Кроу. — Я читал о стрихнине в связи с отравлениями в кондитерской лавке, но на этом мои познания исчерпываются. Вы говорите. Чесни отравили синильной кислотой или производным от нее цианидом. Как добывают этот яд? Где его можно достать?

— У меня при себе кое-какие заметки, — со скромным удовлетворением сообщил доктор, роясь в кармане. — Нам не часто приходится сталкиваться с отравлением синильной кислотой. У меня сохранились записи по делу Билли Оуэнса, и я подумал, что лучше прихватить их с собой. Чистая синильная кислота (HCN) для любителя практически недоступна. С другой стороны, любой хороший химик может легко выделить ее из неядовитых (я имею в виду, не зарегистрированных в перечне ядов) субстанций. Ее соль, цианистый калий, используется во многих областях — в фотографии, как вы, возможно, знаете, или как инсектицид для защиты фруктовых деревьев...

— Фруктовые деревья, — пробормотал майор Кроу.

— Он также применяется в гальванопокрытии, в морильных бутылках...

— Что еще за морильные бутылки?

— Энтомологические — для безболезненного умерщвления бабочек. В содержимом каждой бутылки пять процентов цианистого калия (KCN). Их можно купить в лавке таксидермиста, но покупатель должен расписаться в книге, фиксирующей продажу ядов.

— Могу я задать вопрос, доктор? — вмешался Эллиот. — Правда, что синильная кислота есть в персиковых косточках?

— Да, правда, — ответил доктор Уэст, потирая лоб.

— И что каждый может ее извлечь, раздробив персиковые косточки и отварив их?

— Мне задавали этот вопрос и раньше. — Доктор Уэст потер лоб еще энергичнее. — Это, безусловно, правда. Но я рассчитал, что для добычи смертельной дозы потребуется приблизительно пять тысяч шестьсот персиков. Это едва ли практично.

— Но этот яд откуда-то взялся, — заметил после паузы суперинтендент Боствик.

— Разумеется. И на сей раз вы отследите его происхождение, — сказал главный констебль. — Мы упустили стрихнин, но не собираемся упускать цианид, даже если нам придется изучить регистрационные книги продажи ядов во всех аптеках Англии. Это ваша работа, суперинтендент. Кстати, доктор, вам знакомы большие зеленые капсулы с касторовым маслом?

— Конечно.

— Предположим, вы хотите дать кому-то дозу цианида в одной из них. Как вы введете ее в капсулу? Шприцем?

Доктор Уэст задумался.

— Да, это вполне осуществимо. Если ввести не слишком много, желатин и масло сохранят цианид, скрыв запах и вкус. Девять десятых грана ангидрида синильной кислоты составляют смертельную дозу. Фармацевтический препарат цианистого калия, разумеется, куда слабее, но двух или трех гран, по-моему, было бы достаточно.

— И сколько времени действовал бы яд?

— Я не знаю размера дозы, — отозвался доктор Уэст. — Обычно симптомы заметны уже через десять секунд. Но желатин должен был успеть раствориться, а касторовое масло задержало бы действие яда. Скажем, до появления явных симптомов могло пройти минуты две. Что касается остального, то все опять же зависит от дозировки. Полная прострация наступает быстро. Но смерть может произойти через три минуты и не произойти через полчаса.

— Ну, это совпадает с тем, что нам известно. Предлагаю вам, инспектор, вернуться туда и снова заняться этой компанией. — Майор Кроу сердито кивнул в сторону закрытой двустворчатой двери. — Выясните, уверены ли они, что действительно видели капсулу с касторкой. Это может быть еще один фокус-покус. Попробуйте разобраться в этом, и тогда мы хотя бы будем знать, где находимся.

Эллиот, радуясь возможности поработать в одиночку, вышел в музыкальную комнату и закрыл за собой дверь. Три пары глаз устремились на него.

— Я не хочу задерживать вас, — вежливо заговорил он. — Но если вы не возражаете ответить на остальные вопросы...

— Минуту! — прервал профессор Инграм. — А не могли бы вы ответить на один вопрос, инспектор? Вы узнали, действительно ли коробку конфет подменили так, как я говорил?

— Да, сэр, — поколебавшись, ответил Эллиот.

— Ага! — не без злорадства произнес профессор, при этом Марджори и Хардинг озадаченно посмотрели на него. — Я на это надеялся. В таком случае мы уже на пути к разгадке.

Марджори собиралась заговорить, но Эллиот опередил ее:

— Один из вопросов мистера Чесни также касается человека в цилиндре. «Что он дал мне проглотить? Сколько времени мне понадобилось, чтобы проглотить это?» Вы все уверены, что это была капсула с касторовым маслом?

— Я в этом уверена, — ответила Марджори. — А чтобы проглотить ее, ему понадобилось две или три секунды.

— Выглядела капсула, безусловно, так, — с большей осторожностью согласился профессор Инграм. — И он проглотил ее не без труда.

— В этих капсулах я не разбираюсь, — сказал Хардинг. Его лицо было бледным и обеспокоенным — Эллиот поинтересовался почему. — Мне эта штука напомнила большую зеленую виноградину, и меня удивило, что он ею не подавился. Но если вы оба узнали капсулу с касторкой, я не возражаю.

— Мы еще к этому вернемся, — пообещал Эллиот. — А теперь очень важный вопрос. «Сколько времени он находился в комнате?»

Эллиот говорил так серьезно, а язвительная улыбка на лице Инграма стала такой широкой, что Марджори заколебалась.

— Тут какая-то ловушка? — спросила она. — Вы имеете в виду, сколько времени прошло между тем, как он вошел через французское окно и как вышел? Безусловно, немного. Думаю, минуты две.

— Две с половиной, — уточнил Хардинг.

— Он пробыл в комнате ровно тридцать секунд, — заявил профессор Инграм. — Люди с таким упорством преувеличивают время того или иного события, что это начинает надоедать. В действительности Немо почти не рисковал. У вас не было возможности толком изучить его, хотя вы думаете иначе. Если хотите, инспектор, я сообщу вам точное расписание спектакля, включая передвижения Чесни. Хотите?

Эллиот кивнул, и профессор закрыл глаза.

— Начнем с того момента, когда Чесни прошел в кабинет, а я выключил в этой комнате свет. Минуло около двадцати секунд, прежде чем Чесни распахнул дверные створки, чтобы начать представление. С того момента и до появления Немо прошло сорок секунд. Следовательно, всего до прихода Немо прошла минута. Он сыграл свою роль за тридцать секунд. После его ухода Чесни просидел еще полминуты, прежде чем упасть лицом вниз, притворяясь мертвым. Потом он встал и снова закрыл дверь. У меня возникли затруднения с включением света — я вечно ищу этот чертов выключатель не с той стороны двери. Скажем, еще двадцать секунд. Но весь спектакль, от выключения до включения света, занял ровно две минуты двадцать секунд.