– Самбист?

– Чемпион края, – не без гордости сообщает Тихоньков.

В кабинете Андрей достает из сейфа несколько увеличенных фотоснимков, протокол осмотра места происшествия и заключение судмедэкспертизы. Внимательно рассматриваю фотографии. Да, с установлением личности проблем не будет.

– Он? – негромко спрашивает Тихоньков.

Настает моя очередь показать фотографии, которые мы взяли у матери Тюкульмина. Андрей быстро берет снимки, пристально вглядывается в улыбающееся лицо, обрамленное длинными волнистыми волосами, и бросает карточки на стол.

– Он!

Изучаю заключение экспертов. Так, внутреннее кровоизлияние вследствие удара при падении, многочисленные переломы, ушибы и трещины… повышенное содержание алкоголя в крови… наличие в легких воды, что свидетельствует…

– Скажите, Андрей, вы лично осматривали место происшествия?

– Конечно! – светлые брови следователя недоуменно ползут вверх.

– И у вас не возникло никаких сомнений по поводу причины падения? Может, вас что-либо насторожило?

– К чему вы клоните, Александр Яковлевич?

– Я просто хочу сказать, что ярлычок «несчастный случай» приколоть к делу легче всего.

– Приколоть? Оригинальная мысль!

– К сожалению, не слишком оригинальная.

– Вы намекаете, что я халатно отнесся к выполнению служебных обязанностей?

– Андрей! Давайте воздержимся от взаимных упреков. В зависимости от предпосылок, одну и ту же ситуацию можно расценивать по-разному. Даю вводную: на Рассвете девятнадцатого октября в нашем городе происходит преступление, вечером того же дня некто Анатолий Тюкульмин спешно покидает город, даже не предупредив мать, а утром двадцать первого октября почти за тысячу километров от Верхнеозерска находят человека, который якобы случайно упал со скалы в воду и разбился. Как выясняется, погибшим оказался именно Тюкульмин. Вопрос: убедительно ли звучит формулировка «несчастный случай»?

– Да, но ведь у нас не было оснований рассматривать в таком ракурсе это происшествие, – оправдывается Тихоньков. – Тем более, внешних признаков насилия или борьбы мы не обнаружили ни на теле потерпевшего, ни на скальной площадке, с которой он сорвался в воду. А в качестве кого, если не секрет, вас интересовал погибший?

– Вот в чем загвоздка – я сам хотел бы это знать.

– Так, – моментально воспламеняется Андрей, – с чего мы начнем?

– Я думаю – с осмотра той самой крутой скальной площадки.

И вот мы идем по полупустым улочкам, где фасады приземистых домов оплетены диким виноградом, а маленькие опрятные изгороди неуверенно петляют вдоль протоптанной земляной дороги, оканчивающейся длинным пологим спуском. От машины я отказался наотрез, сославшись на гиподинамию. Тихоньков о ней, вероятно и не слыхивал, поэтому посматривает на меня с уважением.

Ага, вот и тропинка, ведущая к прибрежным скалам. Чуть поодаль виднеются эвкалипты, придающие пейзажу неповторимый колорит.

– Это не единственный способ попасть на место происшествия, – поясняет на ходу Андрей. – В принципе там можно оказаться, преодолев массив со стороны кукурузных полей, что исключается, если учесть количество спиртного, принятого потерпевшим.

Я согласно киваю.

– Наконец, последний вариант – пробраться вдоль набережной, прямо по береговой линии. В детстве я так сам часто лазил. Осторожно, сейчас будет узкий участок. Держитесь левее.

Мы несколько раз огибаем вздыбившиеся базальтовые образования, прежде чем оказываемся на самой площадке – небольшом пятачке, надежно защищенном с трех сторон от любопытных глаз. Идеальное место для сведения счетов.

– Южноморская Мекка всех романтически настроенных отдыхающих, – говорит свыкшийся с ролью гида Тихоньков.

– Как, по-вашему, приезжий в одиночку потащится сюда в первый же вечер, не зная местности?

– Но ведь можно спросить у кого угодно – охотно разъяснят.

– Мне нечего возразить. Может быть, это и проще, и убедительней. Приехал – расспросил – добрался – разбился. Предварительно заправившись для храбрости. Если даже и не очень убедительно – то для кого? Для меня, для моего субъективного мнения.

Метрах в пятнадцати под нами шелестит пеной прибой. Распластав крылья, проносятся над водой чайки, высматривая добычу.

Андрей искоса поглядывает на часы.

– Торопишься? – незаметно перехожу на ты.

– Не то, чтобы очень. В 16.00 торжественное собрание в ДК, нужно успеть заскочить домой переодеться.

Узнаю у Тихонькова, где находится гостиница. Он с готовностью вызывается проводить меня, так как нам, оказывается, по пути.

Некоторое время идем молча. Внезапно Андрей останавливается посреди дороги.

– А знаете, Александр Яковлевич, на одну странность я тогда обратил внимание. Конечно, не бог весть что, но вас может заинтересовать.

– Андрей, меня интересует абсолютно все. Любая деталь, любая мелочь.

– Деталь такая: во второй половине октября вечера были довольно прохладные, без пиджака на улицу практически никто не выходил.

– Так.

– А на Тюкульмине была одна тоненькая рубашка.

– Очень интересно. Дальше.

– Вот, собственно, и все. Я сразу не придал этому обстоятельству особого значения, решив, что парень был разгорячен алкоголем.

– А теперь?

– Если допустить убийство, то преступник мог унести пиджак, который Тюкульмин, скажем, перед этим снял.

– Логично. Такая версия легко объясняет отсутствие у Тюкульмина документов. Хотя пиджак мог быть просто унесен волнами. Какая сумма была при нем?

– В кармане брюк – двадцать пять рублей и немного мелочи.

– Не густо. Но не мог же он приехать сюда в одной рубашке и с четвертаком в кармане!

Следователь сокрушенно разводит руками.

– Какие вы предприняли розыскные меры?

– Мы запрашивали гостиницы, турбазы, пансионаты и дома отдыха, не пропал ли у них человек, обращались к местному населению по радио, справлялись в бюро находок и камерах хранения по поводу вещей.

– Безрезультатно?

– Увы!

– Ладно, давай сделаем так. Подбери пару смышленых ребят, пусть они обойдут все рестораны, кафе и бары, имея при себе фотографии Тюкульмина, и постараются выяснить, не видел ли его кто двадцатого октября. Шансов немного, но проверить нужно обязательно. И поручи участковым хорошенько расспросить хозяев, сдающих комнаты отдыхающим. Особенно в частном секторе. Чем черт не шутит…

Перед входом в гостиницу мы расстаемся, условившись созвониться вечером.

Возле окошка дежурного администратора – традиционная табличка «Извините, свободных мест нет». Протягиваю документы.

– Вы же видите, гражданин, – скосив глаза на табличку, скучным голосом произносит администратор – пухлая крашеная блондинка неопределенного возраста.

– Но вы даже не раскрыли мой паспорт.

Блондинка придвигает паспорт к себе, медленно раскрывает его, аккуратно перелистывает, зачем-то заглядывает за обложку и неприязненно смотрит на меня.

– Тоже мне, умник выискался.

– А разве на мое имя не забронирован номер? – изобразив удивление, простодушно спрашиваю я.

Только теперь администратор удосуживается прочесть фамилию. В один миг с почтенной дамой происходит полная метаморфоза. Такое впечатление, словно после долгих лет безуспешных поисков она неожиданно встретилась с обожаемым алиментщиком-мужем.

– Ой, простите! За целый день тут такая голова. Для вас есть отличный одноместный полулюкс с видом на море. Даша, проводи товарища в тринадцатый! Господи, где она вечно копается?

Я не возражаю ни против вида на море, ни против тринадцатого номера. Тринадцатый так тринадцатый. Ничем не хуже двенадцатого или четырнадцатого, хотя где-нибудь в Манчестере или Бирмингеме со мной мало кто согласится.

Заполнив анкету, следую за Дашей. Номер действительно неплохой. Просторный, светлый, с телевизором и телефоном. Правда, вид на море чисто символический – при большом желании за кронами деревьев можно различить узкую полоску воды, сливающуюся с горизонтом. Но это обстоятельство меня как-то не волнует. Волнует другое: установить истину в случае с Тюкульминым и, если мое предположение подтвердится, нащупать нити, связывающие это преступление с предыдущими.