- Гера Боржанский? - переспросил он, когда они устроились за шатким столом под яблоневыми деревьями. - Как же, как же, помню. Ох и постреленок был, заводила! А когда фашист пришел - героем стал!

- Я знаю, - кивнул Юрий Александрович. - Орден боевого Красного Знамени получил...

- О, мы гордимся им. В местном музее боевой славы портрет Геры висит... А вы бы знали, сколько я помучился с ним! Пацан, хочется в речке искупаться, на солнышке вверх пузом полежать, а ему нельзя было...

- Почему? - заинтересовался Коршунов.

- У мальчика было редкое заболевание. Витилиго.

- Что-что? - не понял Коршунов.

- Ви-ти-ли-го! - по складам произнес старичок. - Еще "песь" называют. В общем, штука не опасная, но не очень удобная...

- А в чем она проявляется?

- Белые пятна на коже. В основном - на лице, кистях рук, на предплечьях. Правда, ни боли, ни зуда. Просто пятна. Это оттого, что кожа полностью теряет особое красящее вещество - пигмент меланин. - Фельдшер улыбнулся, прищурив маленькие слезящиеся глазки. - Дефект, можно сказать, косметический. Одно правило нужно соблюдать неукоснительно - беречься от солнца. Чуть побудешь под его лучами - ожог! Ведь там, где эти пятна, кожа очень нежная...

Юрий Александрович поразился памяти Краснопольского.

- Конечно, Гера удержаться не мог, плескался в речке. А вечером я его гусиным жиром спасал. Первейшее, по-моему, средство от ожогов! Такая вот болезнь...

- Чудная, - подтвердил старший лейтенант.

- И вот казус какой: известна с незапамятных времен, а до сих пор кардинального средства от витилиго нет.

- Неужели? - удивился инспектор.

- Нет - и все. Так, подлечивают немного. Но эти самые пятна остаются на всю жизнь... Угощайтесь, пожалуйста. - Краснопольский пододвинул к Юрию Александровичу большую миску с яблоками. - С дерева - самый вкус...

- Спасибо, - ответил Коршунов, беря яблоко.

Сообщение о редкой болезни Боржанского заставило его задуматься.

- Расскажите, пожалуйста, что вы слышали о Германе Васильевиче, что он делал после войны и потом? - попросил инспектор.

- Гера воевал в партизанском отряде, был ранен. Вывезли на Большую землю самолетом. После этого его следы затерялись... Я сам был у партизан, лечил раненых. Затем, когда подошла Красная Армия, был в медсанбате. Дошел до Сандомира. Там меня осколок снаряда и подкараулил. - Краснопольский сложил на животе сухонькие руки. - Врачей, дорогой товарищ, тоже смерть находила. Как и всяких других - от солдата до генерала... Та-ак... Вернулся я домой из госпиталя - одни трубы печные на пепелище торчат... Старичок скорбно замолчал.

- Да, - вздохнул старший лейтенант, - полютовал фашист на белорусской земле.

- Страшно вспомнить, - сказал Краснопольский. - Так вот, самого Геру я больше не видел. А из всех земляков отыскал потом одного Максима Боржанского.

- Родственник Германа Васильевича?

- Дядя родной. Мы с Максимом встретились в Минске. Это было году в сорок шестом...

- А кто из родных у него есть?

- Сейчас - не знаю. Отец погиб в самом начале войны, мать немцы расстреляли. Родных братьев и сестер у Геры не было. В сорок шестом году были живы лишь дядя, Максим, о котором я говорил, и его дети - Мария и Олесь.

- Двоюродные брат и сестра, - уточнил старший лейтенант.

- Да, двоюродные. Мария старшая, а Олесь помладше будет...

- Не знаете, где они живут?

- Не могу сказать, дорогой товарищ, - сокрушенно развел руками Краснопольский.

- Сколько им теперь лет?

- Если живы. Марии должно быть теперь годков под шестьдесят. Олесю пятьдесят три - пятьдесят четыре. Они с Герой были одногодки... А вы ничего о Гере не знаете случаем? - в свою очередь спросил фельдшер.

- По нашим сведениям, Герман Васильевич жив.

- Как, где? - встрепенулся Краснопольский. - Господи, хоть бы одним глазком взглянуть на него!

У старика задрожали руки.

- Живет и здравствует, - сказал Юрий Александрович.

- Почему же не заглянет в родные места? Его бы тут... Да что говорить, встретили бы как героя! Ко мне тут недавно пионеры приходили, расспрашивали о партизанах, о знаменитых земляках. - Краснопольский смахнул со щеки невольную слезу радости. - Нет, это же надо, Гера Боржанский жив!..

А Коршунов думал, что же могло исковеркать его душу? Когда это произошло и почему? Какие обстоятельства толкнули Боржанского на преступный путь?..

Краснопольский долго не хотел отпускать старшего лейтенанта, все рассказывал ему о том далеком времени, когда был в отряде у партизан, в котором воевал и юный Гера Боржанский.

Перед отъездом из уютного городка Коршунов зашел в местный музей боевой славы земляков, устроенный в одной из комнат Дворца культуры. Ему показали портрет героя-подростка. Портрет был увеличенным снимком с небольшой любительской фотографии и сильно подретуширован. Веселое мальчишеское лицо с чубчиком почти на самой макушке, расшитая на груди рубашка-косоворотка.

С помощью товарищей из местного отдела милиции Юрию Александровичу удалось заполучить копию портрета.

* * *

Как-то утром в кабинете Измайлова раздался звонок.

- Товарищ Измайлов? - спросил незнакомый голос, когда прокурор снял трубку.

- Да.

- Сейчас с вами будет говорить заместитель министра товарищ Бармин.

Не успел Захар Петрович подумать, по какому поводу он может звонить, раздался низкий размеренный голос:

- Здравствуйте, товарищ Измайлов.

Прокурор ответил на приветствие.

- У вас, я слышал, есть какие-то претензии к директору зорянского машиностроительного завода Самсонову? - спросил замминистра.

"Вот оно что..." - промелькнуло в голове у Измайлова.

- Есть, товарищ Бармин, - ответил он спокойно.

- Только что в Зорянске были наши товарищи. В частности, начальник главка Бархатов. Могли согласовать, утрясти. В конце концов, сообща направить Самсонова, если имеются отдельные недочеты. Конь о четырех ногах, как говорится, и тот спотыкается...

- На заводе серьезные нарушения законов о труде, и поэтому... - начал было Измайлов.

- Такие ли уж серьезные? - перебил Бармин. - Мы ведь его тоже проверяем... Судя по последним показателям, завод уверенно набирает темп. Освоил новую продукцию, стал перевыполнять план. Правильно ли будет в настоящее время дергать его руководство?

Измайлова покоробило слово "дергать".

- Вы, наверное, не в курсе дела, товарищ Бармин...

- Кое-что мне известно, - веско сказал замминистра. - Поймите, товарищ Измайлов, машиностроительный завод, насколько я знаю, - самое большое предприятие в вашем городе. Оно крупное и в масштабах республики, я бы даже сказал - страны. Самсонов - человек с тем самым размахом, который нужен для данного завода. Возможно, что-то вам кажется не так... Хочу обратить ваше внимание: завод непосредственно занят выпуском продукции, которая, как воздух, нужна труженикам полей...

- Знаю, - сказал прокурор.

- Надеюсь, вы понимаете, что усилия всей страны направлены на выполнение Продовольственной программы?

- Я все это отлично понимаю, - несколько раздраженно ответил Измайлов. - Но это не дает права администрации завода игнорировать требования закона. У нас есть сигналы, заявления, которые, к сожалению, подтвердились. Нарушения на каждом шагу!

- Но почему всего этого не заметил начальник главка, а вот вы, видите ли, заметили? - начальственным тоном произнес Бармин.

- Я не знаю цели поездки сюда начальника главка, и мне неизвестно, что он проверял и как.

- Ну, это мы с вами обсуждать не будем, это наши производственные дела, - сказал Бармин, нажимая на слово "наши".

Измайлов почувствовал, что его собеседник злится, видимо, он не был готов к такому отпору.

- А мне бы как раз хотелось обсудить, - отпарировал Захар Петрович. Уверен, это пошло бы заводу на пользу.

- Как мы все любим говорить, обсуждать... А кто будет заниматься делом? И вообще, у меня складывается впечатление, что вы не патриот вашего города, не болеете за него, - в голосе Бармина послышалась усмешка.