- Это вам и на новоселье, - пояснил Сергей Александрович, - и к Рождеству. Видишь, там, за лесочком - церковь виднеется.

- Ого! Ну, старик, ты даешь! - восхищенно причмокнул Санчо, принимая коробку, в которой таилась бесценная бутылка коньяка "Курвуазье". - Это ж мой любимый! И как угадал...

- А деды Морозы - они такие, - прищурился Овечкин, отводя свои темно-карие смеющиеся глаза. - Мы по звездам гадаем.

- Ну, давайте к столу! - позвала Ольга. - Дети, не отставайте.

- Погоди-погоди, - приостановил всеобщее передвижение Овечкин.

Он видел, что у детей с родителями Никиты явно назрел крупный скандал, и им меньше всего нужно сейчас присоединяться к застолью взрослых.

- Чет-то такое я слышал, пока к вашей двери приближался, будто ты, Женя за книжкой пришла? Так ты, Никита, дай человеку книжку-то. И проводи её.

- Слухай, Серега, эти красавцы такого вчера отмочили... - начал было старую песню Санчо. Однако боевой пыл его несколько поугас.

- И отмочили, и ещё отмочат. И не такое! А что вы хотите? Это ж их основное в жизни предназначение - отмачивать! Кстати...

Он порылся во внутреннем кармане своей кожаной куртки и достал сложенный лист бумаги. Тщательно развернул и преподнес Никите.

- А этот подарок, - кроме всех прочих, - вам с Женей. Тут адрес Нила Алексеевича Левшина в Абрамцево и точное описание, как туда добраться. А это, - он жестом фокусника добыл из кармана пятьдесят рублей, - деньги на дорогу. Ну, и на всякие там "Фанты"-"Спрайты"... А пропитание вам сейчас мать соберет. Лелька, давай-ка по-быстрому, у них электричка с Ярославки через сорок минут отходит. А следующая - через час двадцать, да ехать туда больше часа - так они не успеют по свету ничего разглядеть.

Последовала немая сцена. Овечкинский напор, кажется, всех сразил. Первой опомнилась Ольга.

- Сергей... ты что себе думаешь? Как это? Наш сын... - она едва не выпалила "неизвестно с кем", но вовремя сдержалась. - Сын с нами не будет встречать Рождество?

- И ничего страшного! - улыбнулся Овечкин. - Один раз не считается. А Рождество в Абрамцево - это он на всю жизнь запомнит. А потом никто не будет друг другу мешать: ни вы ему, ни он вам... Знаете, к этому уж привыкать пора.

- К... к чему - к этому? - заикнулась остолбеневшая Леля.

- К тому, что дети наши уже совсем взрослые. И всю жизнь их на поводкевозле себя не удержишь.

- Ну, Сергей, если б не ты... - выдохнул Санчо. - Ну и хрен с тобой пускай будет по-твоему. Гуляй, рванина! - крикнул он совершенно ошарашенным детям, наклонился к сыну, дернул его за уши, а Женю - за длинный золотой сноп волос. - Ну... с Рождеством! Но после все же поговорим!

И, решительно повернувшись, двинулся на кухню готовить стол. Мистическая фигура - Овечкин - направился следом, предварительно подмигнув двум своим юным друзьям, сраженным этим нежданным чудом.

- Счастливого Рождества! - еле выдавила Леля, не глядя на них, и кинулась в ванную - плакать.

Ее единственный сын - кровиночка, счастье и надежда всей жизни уходил от нее. И с кем? Его уводила соседка, дочка пьяницы, дворовая девка... что может быть ужаснее и... банальней?!

"А может быть, так и надо? - спросила у своего отражения Леля, справившись со слезами и припудривая нос. - Что я знаю о ней? За книжкой пришла - за Волошиным... лепит из глины... Вон, Ломоносов тоже выбился из народа! Может и из неё выйдет толк? А скорее всего, это просто первое увлечение - сколько их у него ещё будет!" - пыталась она себя утешить.

Но утешение вышло слабое. И на кухню Леля вернулась в расстроенных чувствах. Правда, за хлопотами отвлеклась немного, а веселые розыгрыши мужчин скоро совсем поправили настроение. Тут привалили гости и пошел пир горой...

А Никита с Евгенией? Они стояли в прихожей ещё с минуту, не глядя друг на друга, потом он осторожно взял её за руку.

- Я в дороге тебе все объясню. Но ты должна мне поверить: я ни слова, ни полслова никогда никому не врал! Ну, может быть, только самую малость...

И это было истинной правдой. То есть, почти... Однажды, он сказал маме, что выпил молоко, а сам вылил его в раковину. Но он ведь тогда так это молоко ненавидел, да притом оно было с пенкой, и ему было всего пять лет... Да еще, когда накануне Нового года сказал родителям, что в футбол гонял...

- Я очень тебя прошу - поедем! - он стоял перед ней с этой своей изуродованной щекой, усталый, измученный... - Ты увидишь, как там хорошо, и печка для обжига...

- Но почему же твои родители так злы на меня? Что я им сделала? - Женя уже немного пришла в себя, но все ещё волновалась. - Почему твой папа сказал, что мы гуляли всю ночь? Кто ему об этом наврал, если не ты?

- Женя...

- Я не Женя! Я - Ева! - в глазах её снова засверкал злой недобрый огонь.

- Хорошо... Ева. Ты позволишь мне все тебе объяснить там, в Абрамцево? Ты все поймешь. И, клянусь, не обидишься на меня. Хочешь, я на колени встану?

И не думая, видит ли его кто в эту минуту, Кит 6ухнулся перед ней на колени и прижался лицом к худенькому стройному телу.

- Что ты делаешь, дурачок! Встань немедленно!

Она уж смеялась. Она уж совсем не сердилась на него. И впервые он увидел в ней что-то такое... взгляд какой-то особенный... Взгляд взрослой прекраснойженщины, знающей, что желанна. Взгляд, который - один! - стоит для влюбленного всех столиц мира... Он узнал в нем улыбку любви.

И тогда он поднялся, икрепко обнял её, и они покинули дом, вплывающий в Рождество.

Во дворе болтался Покер с компанией. Увидев Женю с Никитой, онипрямо-таки зашлись со смеху, размахивая руками и тыча в них пальцами. Ребята были пьяны.

- Тили-тили-тесто! Эй вы, сладкая парочка!

Никита попросил Женю вернуться к подъезду и, если назреет крутая разборка, быстро смываться домой. А сам как ни в чем не бывало направился к пацанам.

- Здорово, мужики! Чего зубы скалите - людей, что ли, не видели?

- Г-гы-ы-ы! - прыснул Кефир. - То - люди, а то... - он запнулся, глянув на Покера и ожидая его одобрения.

Все решал главарь. Как среагирует Покер, так и поведут себя его прихвостни.

Но тот не спешил - выжидал. Покер был из всех самый трезвый. И ему совсем не светило наживать врага в лице нового их соседа - иметь его союзником было гораздо выгодней...

- Покер, мы с тобой тут про кассету базарили. На, держи!

Не обращая внимания на других парней, как будто их и не было, Кит достал из кармана дубленки две кассеты: с записью группы "Чайф" и старичков "Роллингов" - Покер просто тащился от них... Никита загодя положил эти кассеты в карман. Во-первых, он обещал их Покеру, но главное - держал про запас на всякий пожарный случай, чтобы в любой момент погасить взрывоопасную ситуацию, если таковая наметится. Вот они и пригодились.

- Класс! Ну, ты воще... Слышь, старик, пузырь за мной! Или тебе чего другого нарыть? Так без проблем - я те по любому все, что хошь, нарисую, ты понял? - хорохорился белобрысый Покер.

- Да не, старик, - хлопнув его по плечу, сказал Кит. - Если будет надо чего - скажу. А сейчас... только слышь, Покер, давай без обид.

- Блин, какие вопросы?!

- Ну так вот. Женька - она моя девушка. И если кто тронет её или ещё чего выкинет... вот вроде этого базара про сладкую парочку... В общем, понятно да? Ты просек, старик?

- Да, ты че, Кит! Ребята просто оттягиваются - типа того дурью маются, ты в голову не бери. Твоя девушка - все, заметано! А эти... знаешь, им иногда моча в голову так ударит, что...

И Покер отпустил несколько выраженьиц, которые даже Никите были в новинку, хотя он прежде учился в одной очень престижной английской школе, где ребята методично и с упоением упражнялись в сравнительных исследованиях русского и английского мата...

- Ладно, старики, вы тут развлекайтесь... а если надо что - где живу знаете. Ну все, сорвался!

- Э, а далеко когти рвете?

- А вот это пускай никого не колышет! - довольно мягко и дружелюбно, чтобы не злить и без того заведенных парней, сообщил Кит.