«И я тоже, я тоже. А теперь извини меня. Тут адвокат Мастрантуоно… Увидимся послезавтра в Кортине. Пока, милая».

Он отложил телефон и выругался.

Надо было все начинать сначала.

Речь президента смотрел не один адвокат Ринальди. Все жильцы и гости расположились перед телевизорами, и весь жилой комплекс «Острова» на полчаса стал непривычно спокойным, серьезным, словно задумчивым. Перед итогами уходящего года и надеждами, обращенными в наступающий, все притихли. Смотрели и слушали. Даже огни фейерверков затихли, и только Микеле Тродини продолжал невозмутимо зажигать на террасе свои бенгальские огни. Его отец и дедушка сидели за столом, ели колбасу и ругали президента. Мать на кухне слушала вполуха: ее гораздо больше беспокоило то, что сырный торт в духовке не поднимался.

И в огромной квартире нотариуса Ригози, на верхнем этаже корпуса «Капри», гости, каждый с бокалом земляничного ликера в одной руке и бутербродом с мясом кабана в другой, толпились перед огромным экраном «Nordmende» и обсуждали речь престарелого президента.

Больше всего их потрясло, что этот старый дурак сделал себе подтяжку лица и стал похож просто на египетскую мумию. Обсуждался также цвет галстука, явно не подходивший к цвету пиджака.

Совершенно по-мужицки.

Кристиан Каруччи в своем убежище, за кухней консьержки, включил свой маленький черно-белый телевизор и чертыхался. Как может этот урод говорить, мол, мы готовы приложить все усилия, чтобы помочь слаборазвитым странам!

Джулия Джованнини вымыла пол в гостиной, наконец-то оделась и готовила зимний суп. Она напевала «Маргариту» Коччанте, звук у ее телевизора был выключен.

Филомена Бельпедио пыталась слушать президента, но не могла. У нее отяжелели веки, глаза закрывались, а голова падала на плечо.

Генерал Рисполи и его жена, семидесятилетняя пара со второго этажа корпуса «Капри», лежали в постели и целовались, как в молодые годы. Они смотрели по другому каналу черно-белый фильм с Амедео Наццари.

Больше всего Рыбий Скелет любил жареные цветы цуккини. Просто обожал.

Сидя за столом вместе с консьержками, он ел и уже не мог остановиться. Ну да ничего. Синьора Каруччи, мать Кристиана, нажарила их в безумном количестве.

«Спасибо, синьора. Это очень вкусно. А где ваш сын?» — с набитым ртом спросил он у консьержки.

«В своей комнате. Сказал, что неважно себя чувствует. Я его не понимаю, он такой нелюдимый. Может, ты ему отнесешь немного попробовать? И уговоришь его присоединиться к нам».

«Конечно, синьора. Я мигом».

Рыбьему Скелету очень нравилось ухаживать за дамами.

К тому же мама Кристиана очень даже ничего. У нее такие сексуальные губки.

Наверное, в молодости была потаскушкой.

Кто знает…

Утолив свой зверский аппетит с большим удовольствием, он встал из-за стола, поблагодарил всех консьержек, смотревших выступление президента, и с тарелкой жареных цветков цуккини в руках постучал в комнату друга.

«Кто там?» — прорычало за дверью.

«Это я».

«Кто я?»

«Рыбий Скелет! Открывай!»

Он вошел. Кристиан, еще в пижаме, лежал на кровати, между ног у него стоял маленький телевизор.

Он был похож на заключенного.

«Ты чего, мамин сынок паршивый? Что это на тебя нашло?» — спросил Рыбий Скелет, опуская тарелку на кровать.

«У меня глубокая депрессия, черт бы ее побрал. Я это знал. Хуже, чем на Рождество было. Она все время на меня нападает в праздники».

«Спокойно. Я о тебе позабочусь. Пришел волхв. С дарами…»

Рыбий Скелет снял свой ярко-оранжевый рюкзак от «Инвикты», достал из него пухлый пакет и сунул под нос другу.

«Травка?»

«Из Калабрии! Это что-то. Сегодня мы оторвемся, дорогой Кристиан. Я уже готов».

Кристиана, похоже, это не убедило.

«Не, не хочу. Если я покурю, начну волноваться зверски. Думать там обо всем, что должен сделать, и…»

«Этого не будет. Обещаю. Ты посмотри, посмотри, что у меня тут».

Рыбий Скелет вытащил из рюкзака две длинные темные свечи.

«Это что за хрень?»

«Динамит! Динамит, друг мой! Взрывчатка! Этой штукой можно десятиэтажный дом свернуть. Мы ее взорвем в полночь. Можно бросить в бассейн за социальным центром. Я хочу такой взрыв устроить, чтобы надолго запомнился. Такой взрыв, чтобы все эти придурки со своими сопливыми фейерверками имели жалкий вид».

Рыбий Скелет говорил своим вечным противным тоном. Кристиан сопротивлялся.

«Ты спятил! Совсем не соображаешь. А если рванет у тебя в руках? И вообще, кто тебе его дал? Это же запрещено».

«Совершенно секретно. Давай, одевайся, а я тебе косячок сделаю, придешь в себя. Нам сегодня ночью есть чем заняться».

Энцо ди Джироламо, парень Джулии Джованнини, оставил свой синий «джип-чероки» на стоянке у дома и задумчиво, не спеша побрел через засаженный деревьями двор, разделявший корпуса «Понца» и «Капри».

Он был доволен.

Жизнь пошла в гору.

Он успешный менеджер. У него все на месте.

Сегодня утром он наконец дописал очень важный документ. Уникальный. Доклад о состоянии и развитии мелкого и среднего бизнеса в нижней Чочаре. Он над ним работал полгода. Доклад, который точно в новом году выдвинет его на первые места в Институте промышленной реконструкции.

А еще он нравится женщинам.

Нравится Джулии, нравится Деборе.

Должно быть, оттого, что он так держится — спокойно и уверенно, женщины на него просто вешаются.

Кто знает. Нравится — и все.

Он подумал о том, не влюбился ли в Дебору.

Он уже скучал по ней. После такого пылкого свидания ему стало гораздо лучше. Теперь ему хватит пороху на всю вечеринку, на весь праздник, включая и секс с Джулией.

А вот теперь пришло время немного задуматься. Обо всех этих женщинах. И прежде всего — о ближайших личных планах.

Надо ли ему поговорить с Джулией?

Сказать, что не хочет больше быть с ней. Сказать, что у него роман с ее лучшей подругой. Честно?

Никогда.

Этого он не скажет никогда.

У него есть всего две возможности.

Дотошный экономист, он тщательно обдумал оба варианта.

Вариант А: бросить Джулию.

Будет ссора на целую ночь. Она закатит дикую сцену. Может даже влепить тебе пару пощечин. Она же так старается меня привязать (каждый раз, когда мы занимаемся любовью, непрерывно бормочет мне в ухо: люблютебя, люблютебя… а мне не нравится!). Не надо уходить из такого удобного дома. Нужно подстроиться. Если ты смотаешь удочки, соберешь чемодан и уйдешь к Дебби (а ты уверен, что она тебя примет?) в ее темную однокомнатную квартиру в Трастевере, все друзья Джулии будут считать тебя сволочью, придется искать новых знакомых (где ж их взять!), утешать Дебби, которая будет чувствовать себя погано, потому что увела парня у лучшей подруги, придется сменить номер телефона, а главное, больше не заниматься сексом между грудями…

Вариант Б: не бросать Джулию.

По-прежнему будешь встречаться с двумя, со всеми вытекающими последствиями. Выслушивать от Деборы, что ты тряпка, опасаться, что Джулия узнает, трахать двоих вместо одной (это плохо или хорошо?)…

Почему его влекло к Деборе?

Она не такая красивая, как Джулия, не такая яркая, не такая открытая. Худющая. Готовить не умеет, денег у нее меньше, чем у Джулии, и эти отвратительные коты, и все же… У Энцо никогда еще не было такой женщины. По-настоящему умной.

Она сценарист.

Женщина, которая говорит о проблемах посерьезнее, чем целлюлит и обвисающая кожа, цвета кухонных полок. Женщина, которая знает, кто такие Герман Гессе и Милан Кундера.

Он открыл стеклянную входную дверь, сел в лифт.

А Джулия-то чем ему не подходит?

Она ничего не знает. Совершенно необразованная. Хорошо, если она прочитала романа три. Эту Тамаро и «Город радости». И потом, она вульгарная. Дикторша с небольшого телеканала. С огромными сиськами. С крашеными волосами. И с губищами.