Коронацию проводили на площади в Фелистаре. Не было ни красных ковровых дорожек, ни длинных пурпурных мантий, ни колонн из слоновой кости, увитых золотыми листьями. Только будущий король, священник, кучка аристократов и толпы народу. Церемония была краткой. Брат Колин не затягивал длинных проповедей и хвалебных од. Он стоял в центре небольшого помоста и сиял от счастья, как начищенный пятак. Принц, преклонив колени, стоял по левую руку. Граф Арлон, хранитель реликвий, стоял по правую руку священника и держал на подушечке корону. Когда брат Колин взял в руки корону, все, собравшиеся на площади, дружно ахнули.

  - Кому должна достаться корона? - спросил священник. - За эти годы мы повидали много горя. Голод, разорение, поборы. Советники не считались с нами и нашими жизнями. Так не тому ли должна достаться корона, кому она принадлежит по праву рождения? Не тому ли, кто, подвергая себя опасности, спас из заточения столько людей? Не тому ли, кто освободил ближнего своего от ужаса подчинения тюремщикам? Не тому ли, кто не забыл истинную веру и обращался к церкви и в час скорби, и в час триумфа? Не тому ли, что выиграл битву и сверг жестоких правителей, не пролив и единой капли крови? - Священник выдержал паузу и, указывая на Тиля, спросил. - Хотите ли вы, собравшиеся здесь, чтобы нашим королем стал этот человек?

  Площадь взревела, прокричав "ДА!". Брат Колин со всей подобающей случаю торжественной медлительностью опустил корону на голову Тиля.

  - Встаньте же, Ваше Величество, Король Тилерон Йордин Второй! Да будет правление Ваше долгим и счастливым. Пусть будет в землях Ваших мир!

  Тиль встал с колен и повернулся к своему народу. Тот ответил овациями и радостными криками.

  Я очень сомневаюсь, что в нормальных условиях священник проводит коронацию в таком стиле. Если вначале это напоминало расхваливание товара, то под конец больше походило на свадьбу Тиля с народом. Но, все прошло на ура, людям понравилось, а это главное.

  Сразу после коронации Тиль окунулся в огромное море истинно королевских проблем. Прием послов, продление мирных договоров, организация поставок продуктов, закупка зерна для посевов, скота... Тюрьмы были полны, просто переполнены, но объявить общую амнистию было бы неправильно. Нужно было пересматривать дела. Указы, приказы, подписи, собрания, просители... Я по инерции последовал за другом и тоже завяз в государственных делах. Мы в скором порядке решили самые неотложные вопросы. На это ушло чуть больше недели. За это время Иртео, Арлон и Навиньоны подготовили все для суда.

  Перед самым первым заседанием выяснилось, что советник Гер до него не дожил. Другие пять пленников считали его мозгом операции, подстрекателем, а, следовательно, виноватым во всем. Они своими руками его убили. Для этого им не понадобился ни суд, ни присяжные.

  Заседания проходили в большом соборе. Толпа, набивавшаяся на каждое слушание, вела себя тише мыши. Никаких выкриков, никаких оскорблений, даже недовольного гула не было, когда кто-то из советников отвечал на вопросы. Тиль вопросов не задавал. Он молча был там, следя за происходящим. Я тоже не вмешивался. Судей было пятеро. Присяжных десять. Все присяжные были наугад выбраны из той толпы крестьян, что пришла поддержать нас в битве. Я не знаю, зачем понадобилось проводить целых пять слушаний, может, чтоб создать хоть призрачное подобие объективности. Судьба молчаливых, подавленных советников и нагловатого маркиза была решена давно. Они даже не пытались оправдываться. Вынесенный вердикт: "Обвиняемые признаны виновными по всем пунктам обвинения. Определенная мера наказания - казнь через отсечение головы" был встречен всеобщим ликованием. Это был единственный раз, когда тишина в зале была нарушена. Люди поздравляли друг друга. Бросали в воздух шапки, кричали "ура!". Кто-то распахнул двери и прокричал, что пятерых казнят послезавтра на рассвете. Оказалось, что за дверями храма томился в ожидании весь город.

  Утро казни было морозным и свежим. Для короля и его приближенных сделали небольшой помост сбоку от эшафота. Оттуда мы с Тилем и наблюдали за разворачивающимся действом. Я мельком глянул на палача, высокого плечистого мужчину в традиционном колпаке. Мне пришло в голову, что какой бы ни была власть, палач остается прежним... Толпа на площади была многочисленной и молчаливой. Пока на открытой повозке не привезли осужденных. Потом все пришло в движение, загомонило, передавая друг другу новости. Люди выкрикивали что-то оскорбительное. Но я старался не слушать. Тиль тоже. Происходящее ему не доставляло удовольствия, но он должен был тут находиться. Впрочем, как и я. Другое дело дворяне. Если бы они могли себе это позволить, они бы тоже кричали гадости в адрес советников.

  Осужденные один за другим поднимались на плаху. Они изо всех сил пытались сохранить спокойствие. Шли, гордо распрямив плечи, выпятив грудь. Котто удавалось делать вид, что он вообще вышел на прогулку и ко всему происходящему не имеет никакого отношения. Выдавала его страх лишь заметная дрожь. Несколько шагов, и все пятеро оказались перед священником, палачом и старшим Арлоном.

  Арлон еще раз зачитал приговор. Брат Колин должен был по идее помолиться вместе с осужденными, но до молитвы снизошли лишь двое, - Котто и Лоттис. Еще несколько минут напряженной тишины. Потом палач взглянул на короля. Все взоры обратились к Тилю. Я тоже посмотрел на друга. На спокойном лице был налет грусти и сожаления. Ему была неприятна казнь, но без нее нельзя. Все это знали. Король кивнул, глядя в глаза палачу. Тот поклонился. Полчаса, - и дело было сделано. Ролин распрощался с прошлым.

  Я ни разу не был на публичных казнях, меня это никогда не привлекало. Но по рассказам я знал, что толпа обычно веселится после. Либо здесь было так не принято, либо настроение Тиля было заразным. Кто-то в толпе крикнул: "Слава королю! Слава справедливости!". Этот крик был подхвачен собравшимися. Его словно лодку в море голосов покачало в толпе, а потом народ просто тихо разошелся. Все. С площади в недорогих гробах увезли казненных. Ролин официально перевернул еще одну страницу книги своей истории. И это было правильно.

  Прошла пара дней, и я решился на откровенность с Тилем. Сделать это оказалось в разы проще, чем осуществить намерение. Отвоевать для себя несколько часов наедине с другом представлялось мне сложной задачей. Весь его день был расписан по минутам. С кем, о чем, когда, в каком тоне он будет говорить, какие документы составить, что прочитать... Ему некогда было и вздохнуть. Но друг повел себя как настоящий управленец. Он велел Арлону и Иртео пересмотреть список дел и определить задачи, которые необходимо было решить в течение первого месяца, и те, которые могли бы и подождать. Отделить те, что требуют исключительно королевского вмешательства, от других. Оба графа сели рассортировывать дела.

  Так у Тиля появился свободный день. Его он решил провести в моем обществе. Мы отправились во дворец, взломали дверь в запечатанное, так называемое "Детское крыло" и расположились в одной из бывших комнат Тилерона. Мы точно знали, что там нас никто не побеспокоит. И вот, сидя на только что расчехленных диванах в несколько музейной обстановке, я рассказывал другу все, что только мог вспомнить о Наре. Я рассказывал о своих снах. Таиться не было смысла. Мне нужна была помощь. Выслушав рассказ, Тиль долго молчал.

  - Кое-что мне все-таки не понятно, - осторожно начал он. - Как ты относишься к своей иллюзорной подруге?

  - Извини?

  - Это довольно простой вопрос для человека, который хочет бросить все и искать, возможно, несуществующую девушку.

  Действительно, простой. Что мешало мне признаться в этом самому себе раньше?

  - Я люблю ее, - ответил я.

  - Я так и понял, - грустно улыбнулся Тиль. - Янин, она никогда не говорила, откуда она?

  - Нет, - я покачал головой. - Хотя постой. Говорила! Это было, в последний вечер, когда я хотел развеять иллюзию. Нара сказала, что я скрашивал ее одиночество. Я рассердился. Не знаю, почему. Хотя знаю... для меня она все время была лишь странной иллюзией. Я нагрубил и, подыгрывая, спросил, откуда она. Она сказала: "Не думаю, что королевство Нивир что-то тебе скажет". Нара была права, это название мне ничего не сказало. Только рассердило еще больше... Что? - спросил я, заметив странный взгляд Тиля.

  - Может быть, "Навир"? - уточнил друг, склонив голову на бок и глядя на меня, как на диковинку.

  - Да, Навир больше похоже. А что ты на меня так смотришь?

  - И это название тебе ничего не сказало? Совсем ничего? - допытывался король.

  Я вздохнул и закусил губу, чтоб не сорваться на хамство. Я часто начинаю хамить, если чего-то не понимаю. Я постарался говорить спокойно, хотя еле сдерживался:

  - Тиль, я сейчас немного не в том настроении, чтобы играть в загадки. Говори, если что-то знаешь.

  - Может, в ваших краях сказки другие, но Навир - единственная страна, которой правит волшебник. По крайней мере, так было до сих пор.

  - Не понимаю...

  Тиль прикрыл глаза, словно вспоминая, и начал:

  - Я расскажу все, что знаю... Выслушай. Далеко-далеко за широким морем, почти у самых вечных льдов лежит королевство Навир.

  - Ты издеваешься надо мной? - не выдержал я, вскочил и начал ходить по комнате, каждым шагом выбивая из ковра облачка пыли. - Я поверить не могу! Пришел за советом, за помощью, а меня сказками потчуют!

  - Угомонись, - спокойно сказал Тиль. Черт! Он действительно сильно изменился. От одного звука его голоса захотелось сесть на место и внимать. Я замер, скрестив руки на груди и сердито глядя на Тиля. - Янин, послушай, я всю свою жизнь считал волшебство сказкой и бессмыслицей, забавой для детей в долгие зимние вечера. Всю жизнь. Но потом появился ты. Живой человек из плоти и крови, человек, наделенный магической силой. Вскоре выяснилось, что и я не так прост. И сказка окончательно стала реальностью. Теперь ты рассказываешь мне об иллюзии, которую ты создал. О странной иллюзии, которая обладает своим характером и не подчиняется создателю. Девушка, которую ты вызвал, говорит, что она из королевства Навир, о котором мы знаем только то, что рассказывается в сказках. Может быть, ты успокоишься, сядешь и послушаешь, что я хочу тебе рассказать?