— Здесь проходит трубопровод. Потолок, конечно, ниже 6 футов, но для тебя это не станет проблемой, если только ты не захочешь принимать душ на каблуках.

— Но я не могу позволить себе эту квартиру, Уилсон. Она маленькая, хоть и милая. Я работаю в кафе. Я беременна и здесь нет места для мастерской, в которой я могла бы заниматься резьбой по дереву, что означает ухудшение моей финансовой ситуации.

— Ты можешь себе ее позволить, поверь мне. А знаешь, что самое лучшее? Пойдем. Я тебе покажу. — Он вернулся через ванну обратно в кухню.

— Видишь эту дверь? Это вовсе не кладовка. Она ведет в подвал. Когда здесь жили рабочие, им нужен был быстрый доступ в дом, поэтому мы не стали запечатывать эту дверь. Потом я сделал там прачечную. Внизу есть печка, бойлер для воды и прочие прибамбасы. Также туда можно попасть с улицы, поэтому если прачечная мне понадобится, то я не стану проходить через твою квартиру. А еще она просторная. И там достаточно места для твоего магазина. Конечно, зимой там немного прохладно, но мы можем купить обогреватель. А летом это и так самое прохладное место в доме.

Я последовала за ним вниз, стараясь не радоваться раньше времени и убеждая себя, что это плохая идея. Это было помещение с бетонным полом и стенами примерно в 2 500 квадратных футов. Около дальней стены стояла старая стиральная машина, сушка для белья, а также кое-что еще, на этом мебель заканчивалась. Забавно, что в доме имелся подвал. Подвальные помещения в Лас-Вегасе имелись от силы в двух-трех кирпичных домах. Здесь был проведен верхний свет, имелись розетки для всех моих электроинструментов. Простора было даже больше, чем нужно.

— Когда я переехал, в доме было много старой мебели, и я отнес ее сюда. — Уилсон махнул в сторону старых вещей в углу. — Ты можешь смело пользоваться всем этим, ну и стиралка с сушкой полностью в твоем распоряжении, конечно же. Можешь спускаться сюда постирать в любое время.

— Сколько, Уилсон? — спросила я, прерывая перечисление привилегий, ожидающих меня при переезде. — Сколько вы хотите за нее в месяц?

Он задумался, чуть склонив голову на бок, словно в ней скопилось чересчур много мыслей.

— Квартира маленькая, и я не могу сдавать ее высокому человеку. Потому что он бы чувствовал себя здесь как Гулливер среди лилипутов. Я думал оставить ее простаивать, иногда используя помещения в качестве гостевой для мамы. Но она такой большой сноб, что не уверен, что эта идея сработает.

— Сколько, Уилсон?

— Четыре сотни в месяц, пожалуй, слишком много. — Уилсон взглянул на меня. — Но я не стану брать с тебя деньги за коммунальные услуги.

Четыреста долларов в месяц были слишком щедрым предложением, и он знал об этом. Помещение, которое занимала Шерил стоило 900$ в месяц и при этом было пропахшим насквозь и включало в себя только плату за воду. Электроэнергия и газ оплачивались отдельно. Я знала об этом, потому что оплачивала свет из своего кармана.

— Зачем вам это? — требовательно спросила я, засунув руки в карманы шорт.

Уилсон вздохнул.

— Я не делаю ничего особенного, Блу. 400$ — довольно приличная сумма. К тому же, миссис Дарвин будет приятно, если в доме появится еще одна женщина. Мой новый арендатор парень. Так что если ей понадобится женская помощь, то твое присутствие здесь будет очень кстати, — привел он последний аргумент, точно хватаясь за соломинку.

— Женская помощь? Какая, например?

— Ну, не знаю. Какие-нибудь женские… приспособления, которые я не могу ей купить.

— Понятно, — сказала я, стараясь не рассмеяться. Я чувствовала, как эйфория наполняет меня изнутри и требует, чтобы я пустилась в пляс прямо здесь, в подвале. И я действительно готова была затанцевать от радости. Ну надо же! Моя собственная квартира. Больше никакого сигаретного дыма, никакой Шерил, никаких пивных бутылок и потных мужиков, которых следует избегать! Я переезжаю к Уилсону!

В подвале я нашла стол, два стула, двухместный диван с креслом и кровать. Уилсон настоял на том, чтобы диван с креслом прошли термическую очистку. Также он предупредил об этом миссис Дарвин, но она, похоже, пропустила это мимо ушей, так как когда я сообщила ей, что приехал чистильщик, то она страшно растерялась. Кроме этого Уилсон раздобыл где-то чудесный пружинный матрас, который, как он утверждал, также находился в подвале, хотя я его там не видела.

На следующий день я презентовала историку чек на шестьсот долларов и объяснила ему, что сдачи не возьму, так как мне не нужны подачки. Затем я вывезла свои инструменты из мастерской и забрала от Шерил все свои пожитки. Это, должно быть, был самый негромоздкий переезд за всю историю человеческих переездов. Шерил была немного удивлена, но не более того. Казалось, единственное, о чем она беспокоилась, это о том, сможет ли она самостоятельно оплачивать счета и скоро ли удастся найти нового жильца. Я думала, увижу ли я ее снова. Так или иначе, я дала ей свой адрес и телефон на случай, если она захочет связаться со мной. На это она сказала лишь: «Хорошо, ты тоже не пропадай». И все.

Недалеко от того места, где я припарковалась, стоял большой мусорный контейнер. Я взглянула на груду мешков, в которых лежала моя одежда, а потом снова на бак. Скоро я перестану влезать во многие вещи, к тому же все они были насквозь пропитаны вонью из дома Шерил. Мне не хотелось брать их с собой на новую квартиру. Я мечтала разорвать, растоптать и развеять их по ветру. За три дня до этого мне позвонила Тиффа и сообщила, что ей удалось продать еще три моих работы. Общая сумма, вырученная за них, составляла тысячи баксов. Так что если я буду экономной, то смогу позволить себе обновить гардероб. Тиффа пообещала привезти чек к Уилсону, когда я перееду. Похоже, она знала все подробности моего большого переезда, одновременно радуясь ему, как дитя. Мне же было приятно, что я стала предметом разговора.

Я достала сапоги, туфли и несколько других вещей, которые хотела сохранить, и бросила их на пассажирское сидение. Кое-что я заменить не могла. Затем с чувством глубоко облегчения я избавилась от остальной одежды.

Самой лучшей вещью в моей новой квартире была вентиляция. Когда я стояла под ней, то могла слышать, как Уилсон играет на своей виолончели. Я не знала, каким образом музыка просачивается через стены, но как только я услышала ее, тут же поставила кресло под вентиляцией, каждую ночь прислушиваясь к чарующим мелодиям наверху. Если бы он увидел меня в эту минуту, то непременно рассмеялся бы, глядя на мое запрокинутое лицо и изогнутые в блаженной улыбке губы. Каждую ночь он исполнял одну и ту же мелодию, и я ждала ее, замирая от удовольствия всякий раз, когда знакомые звуки наполняли помещение. Я не знала ее названия. И никогда не слышала ее прежде, но всякий раз, когда она звучала, я чувствовала себя так, словно вернулась домой.

После моего переезда, дни стали проходить веселее. Я прикупила некоторые вещи на распродаже и обновила гардероб, наполнив его совершенно другой одеждой. Ушли в прошлое джинсы в облипку и короткие топы. Пропали и шорты с маечками. Я внезапно обнаружила, что мне нравятся разноцветные платья. Большинство из моих покупок были сарафаны, а в частности сарафаны, подходящие для беременных.

Мой дом был похож на рай, в который я неизменно возвращалась каждый день. Даже беспокойство о будущем не могло перекрыть той радости, которую я испытывала, живя в своей новой квартире. Когда я видела на барахолках какую-нибудь милую вещь, которую могла себе позволить и которая сделала бы меня счастливой, я немедленно покупала ее. Так, например, я приобрела желтую вазу для чипсов и яблочно-зеленое покрывало для дивана, подходящее к жёлтым и красным подушкам, которые мне отдала миссис Дарвин.

Я отшлифовала стол и стулья, перекрасив их в красный цвет. Поставила в центр стола стеклянные баночки с деревянными затычками, наполнив одну коричными мишками, вторую «скитлз», а третью шоколадными конфетами. И все эти сладости были только для меня. На одной из барахолок я также приобрела часы с кукушкой и два держателя для книг в виде Юлия Цезаря. Последние заставляли меня смеяться и напоминали об Уилсоне. Я смастерила для себя книжную полку — одно из преимуществ работы по дереву — это умение создавать мебель, — покрасила ее в яблочно-зеленый и заполнила ее своими книгами и книгами, которые когда-то принадлежали Джимми. Цезари надежно скрепляли их межу собой, охраняя книги от падения, словно два верных солдата. Также на полке стояла моя деревянная змея, сделанная Джимми, и подарок на новоселье от Уилсона, которым он меня приятно удивил.