Емь — племя нынешней южной Финляндии, в древнейшие времена находилась с Новгородом в столкновениях и отчасти была подчинена ему: краткость и неясность известий не допускают придти к какому-нибудь положительному взгляду. Первое известие об отношениях Новгорода к Еми встречается в 1040 г., когда князь Владимир, сын Ярослава киевского, ходил с новгородцами на Емь, но в какую сторону был направлен этот поход — неизвестно; равным образом неизвестно, было ли это первое покушение подчинить Емь платежу дани, или же то было укрощение непокорных, и Емь уже прежде была подвластна Новгороду. До 1123 года нет более известий о Еми; в этот год, по сказанию летописи, князь Всеволод ходил с новгородцами на Емь и победил ее, но тогда новгородцы претерпели большие лишения, перенесли голод: хлеб был так дорог, что его покупали по ногате. В 1142 году уже не новгородцы совершали поход на Емь, но Емь напала на Новгородскую Землю в окрестсностях Ладоги; ладожане победили ее, убив до 400 человек в сражении. Это нападение Еми состояло в связи со шведским, потому что в то же время шведский князь с епископом приходил на Новгородскую Землю в шестидесяти судах, называемых шнеками; с этих пор столкновения с Емыо повели к вражде новгородцев со шведами. Причиной было то, что новгородцы подчинили себе южную Финляндию и собирали там дань, но потом вступили в Финляндию шведы, начали крестить Емь в католическую веру и вслед затем хотели подчинить этот народ своей власти. Таким образом шведы и новгородцы встретились на одном пути и должны были статься соперниками. Об этом нет прямых указаний в русских летописях, но есть краткие и темные в шведских [58].

Но из самых отрывочных летописных русских сказаний можно видеть, что ожесточенная вражда Новгорода со шведами возникла именно за владение этим народом. Видно, что Емь не принимала новгородскую власть так мирно и безмолвно, как другие народы финского происхождения; охотнее она склонялась к шведам, и, сопротивляясь покушениям новгородцев, нападала иногда со шведами, иногда сама по себе на новгородские пределы. Напротив, одноплеменная ей Корела, вместе с другими финскими инородцами, подвластными Новгороду, боролись с Емью за Новгород. Так, после нападения Еми на Ладогу, на другой год, 1143, Корела, в отмщение за этот набег, ходила на Емь. В 1149 г. Емь напала на Водь, но новгородцы вместе с вожанами отбили их. В 1164 г. Емь, вместе со шведами нападала на Ладогу. В 1186 и 1191 годах новгородцы сделали два похода на Емь в страну этого народа. В первый из этих годов новгородские удальцы, под предводительством какого-то Вышаты Ва-сильевица, ходили на Емь и воротились здоровы. Второй поход предпринят был новгородцами вместе с Корелой: вошли в Емь-скую Землю, иссекли скот, сожгли хлеб и воротились здоровы. В 1227 г. князь Ярослав с новгородцами нападал на Емь, повоевал всю землю и привел пленников без числа. Привод пленников, поселенных в Новгородской Земле и без сомнения оставивших по себе потомство, вносил эту новую народную стихию в пестрое народонаселение Новгородской Земли; но в следующий год, в отмщение за этот поход, Емь в августе явилась под Ладогой. Из Ладоги дали тотчас знать в Новгород, но прежде чем новгородцы поспели в Ладогу со своим князем Ярославом, посадник ладожский, узнавши, что Емь разоряет поселения около Озера (на Исадех и Олонье), бросился на нее и напал ночью. Емь стала просить мира; посадник Володислав не давал ей мира; тогда они умертвили пленников, которых успели наловить, конечно, из корел, и убежали в лес. Ижоряне и Корела преследовали их и всех перебили; а было их тогда до двух тысяч. Это было последнее дело собственно с Емью. Отсюда начинается за Емь борьба со шведами.

Как покушения новгородцев на власть над Емью привели их к борьбе со шведами, так, с другой стороны, покушения владеть Чудью (Ливонией) привели их к борьбе с немцами.

Под Чудью в летописях везде следует разуметь ливов и эстов, жителей нынешней Лифляндии и Эстляндии. Связь этой страны с новгородскими славянами теряется в доисторических временах. Призвание варяжских князей представляется делом Чуди, как и славян. Мы выше уже объяснили, что по нашему мнению здесь следует разуметь не собственно самостоятельную Чудь, но Чудскую страну, уже управляемую славянами. Размещение призванных князей и мужей (вероятно, принадлежавших к их роду, с которым они были призваны) указывает отчасти, где надобно искать этой Чуди. Это собственно страна Изборская на запад от Пскова, принадлежавшая впоследствии всегда к Псковской Земле и населенная Чудыо, которой остатки, исповедующие православие, существуют до сих пор под именем пол-уверцев. Дальнейшее на запад пространство еще не подлегало русскому миру. Не прежде как в 1029 г. Ярослав шагнул далее. Он покорил землю, называемую Уггеноис, и построил на реке Эммайокки — названной впоследствии Эмбахом — город Юрьев в свое крестное имя. С тех пор начал входить туда славянский элемент, потому что в городе должна была жить дружина, собиравшая с туземцев дань и державшая в повиновении окрестный край. Ярослав не сделал там особого удела, потому что земли, где славянское население было малочисленно, не организовывались особыми уделами: он присоединил новопокоренную страну к Новгородской Земле. Вместе с тем он бессознательно завещал Новгороду в будущем выносить на своих плечах тяжелую и бесполезную борьбу за это приобретение.

В течение XI века, по краткости летописных известий, мы ничего не знаем более о Чуди, — не упоминается о ней, кроме рассказа о кудеснике, которого видел новгородец, пришедший в Чудскую Землю [59].

Достаточно уже из этого, что связь с Чудыо не прерывалась. В начале XII века Чудь является в неприязни к Новгороду, — отказывается платить дань, и князь Мстислав, сын Мономаха, несколько раз принужден был ходить на нее с войском и усмирять. Первый поход был в 1111 г. на Очелу: как видно, он не подчинил тогда Чуди, потому что в 1113 г. отправился с войском снова и победил ее на Бору, а в 1116 году снова ходил на Чудь и взял город Медвежью-Голову (Оденпе). Этот город находится в земле Уггеноис, следовательно, здесь речь идет о той же Чуди, которую подчинил Новгороду еще Ярослав. В 1130 и 1131 годах опять пришлось новгородцам воевать с Чудью: князь Всеволод Мстиславич сожигал жилища непокорного народа и приводил в плен женщин и детей. Но эти походы не укротили покоренных, а еще более их ожесточили. Юрьев, властвовавший над покоренной страной, не устоял и попал в их руки; в 1133 г. новгородцы, под предводительством того же князя, возвратили его Новгороду. С тех пор лет до сорока Чудь принадлежала Новгороду невозбранно, и служила иногда местом ссылки: так в 1141 г. посадник Якун был сослан в Чудь. В 1176 году вспыхнуло восстание. Уже не новгородцы ходили удерживать Чудь в повиновении, а сама Чудь сделала нападение на Псков, еще не вышедший вполне из значения новгородского пригорода. Летопись выражается, что тогда напала на Псков вся Чудь; это значило, — как объясняют последующие события, — что восстания в Уггеноисе вызвали на борьбу с русскими других чудских еди-ноземцев, подалее на северо-запад и запад. Нападение было отбито. Через два года князь Мстислав Ростиславич пожег Чудскую Землю и погнал Чудь к морю. Племенное родство с обитателями Уггсноиса привело жителей Приморской Гаррии к вражде с русскими. В 1190 году Поморская Чудь опять явилась к Пскову по озеру на своих лодках, которым летописи дают название шнек. Они были отбиты — ни один живой не ушел. Но это нашествие было предпринято вследствие успеха восстания в самой Чудской Земле. Чудь снова захватила русские города, выстроенные в их земле: Юрьев и Оденпе. В 1192 году новгородцы со псковичами завоевали их обратно.

Начало XIII века было роковой эпохой прибытия крестоносцев. Они пришли в то время, когда туземцы с возрастающей энергией отстаивали свою независимость от Великого Новгорода. Новые завоеватели стали отнимать их у старых, — и наступательная борьба русских с туземцами Ливонии перешла, в свою очередь, в оборонительную против пришлого могучего врага.