Она громко рассмеялась, вспоминая, как её пятая точка горела от ударов ладони Сэма. Ну, не совсем нормальной. Что ж, по крайней мере, она была жива и имела возможность жаловаться по поводу своих странных проблем. И она была дома, наконец-таки.

Солнечный свет лился потоком сквозь кухонное окно, и можно было увидеть, как танцуют пылинки в воздухе. Настроение снова устремилось вверх, она пропела последнюю строчку песни в воображаемый микрофон и покружилась вокруг своей оси, прежде чем повесить кухонную лопатку на место.

Вчера на работе все прошло хорошо. Кошмары снились всё реже. На ланч у неё был сэндвич с большим количеством бекона, ломтиков помидора и латука. Вкуснятина. Рабство научило её тому, насколько важны все эти мелочи повседневной жизни. Улыбка вместо хмурого взгляда. Вкусная еда, а не помои. Добрые слова. Теплые объятья могут принести даже больше удовлетворения, чем самый сильный оргазм. Не то чтобы она испытывала такой за последнее время.

Не с той ночи аукциона с Сэмом. Жар прилил к её щекам. Черт бы побрал этого мужчину.

И всё же, может, ей стоит поблагодарить его. Если бы он не появился там в ту ночь, она бы продолжала думать, что ничто в мире уже не сможет заставить её почувствовать возбуждение.

Она покачала головой. Каким-то образом он ошеломил её до такой степени, что все, что она могла видеть или слышать, – был только он. Его голос. Его прикосновения. Боль. Он подвел её именно к той грани, у которой хотел её видеть. А затем унизил её, заставив испытать оргазм. Её внутренности сжались, когда промелькнуло воспоминание о противных покупателях, плотоядно разглядывающих ее. А рабыня, находившаяся рядом, уставилась на неё с осуждающим выражением "как ты посмела" на своём лице.

И Сэм - она абсолютно его не понимала. Линда вздохнула. До сих пор не понимает. Но учитывая то, как она отреагировала на него в «Царстве Теней», можно сказать, что он точно не растерял свои навыки.

Ей бы хотелось испытывать такой сексуальный отклик к любому Дому, но это было бы неправдой. Сэм утверждал, что между ними присутствует особая химия. Но, опять-таки, дело может быть просто в его мускулистом теле, пронзительных голубых глазах и ауре силы, которая заставляет дергаться каждое её нервное окончание.

Или в том, как он говорит... Она прижала руку к животу, стараясь унять дрожь. У этого мужчины должна быть лицензия на убийство своим голосом. Такой глубокий и грубый, будто грузовик, мчащийся по гравию дороги вдоль каньона, с жесткой ноткой, которая дает понять, что он не будет терпеть чей-то бред, особенно от сабмиссива.

Она снова фыркнула. Обычно она бы пришла в ярость, если бы кто-то назвал её "девочкой”, но, когда Сэм произносил это, каждая частичка её тела начинала плавиться. Черт бы его побрал.

Вытирая руки о полотенце, Линда пыталась решить, что же ей теперь делать. Она запрещала себе погружаться в мысли о Сэме. Она не могла позволить себе ничего... извращенного... в своей жизни. В жизни своих детей.

Бренна и Чарльз рассказали ей о том ужасном времени, когда они так сильно переживали за нее, после того как её похитили. Как они паниковали, когда никто не смог найти её. Они были в ужасе. А затем репортеры начали преследовать их, играя на их страхах, обрисовывая худшие из сценариев.

Насколько хуже бы всё стало, если бы работники новостей или её дети узнали, что она ходила в "особый" клуб.

Но всё приходило в норму. Суды над работорговцами почти закончились. Её сотрудники забудут о её прошлом. Её дети смогут расслабиться. И она никогда, никогда больше не совершит поступка, из которого можно будет раздуть скандал.

Она будет Мисс Скучная и Респектабельная весь остаток жизни, так как противоположный опыт прошел совсем неудачно.

Бросив испачканное полотенце в корзину с бельем, она вышла через переднюю дверь на свежий воздух. Линда часто так делала - просто чтобы доказать, что может выйти на улицу, как только захочет. Типичное поведение бывшего заключенного.

Стоя на лужайке, она сделала медленный вдох. Только океанический бриз мог так прекрасно пахнуть. Голубое небо было усыпано настолько белыми облаками, что их можно было бы снять в рекламе отбеливателя. Скоро наступит весна, но именно сейчас было лучшее время года. Августинова трава была свежей и яркой. Ослепительной вспышкой цвета показалась стайка диких попугаев, устроившаяся на соседнем газоне. Она усмехнулась, посмотрев в их сторону.

Консультант упоминал, что её эмоции будут колебаться из крайности в крайность, но ясное дело, это не было новостью для кого-либо старше двадцати. В один момент человек радуется беременности, а в следующий – умирает его отец. За финансовым успехом может последовать сломанная рука. Учишься подниматься. Учишься падать. Жизненные уроки не прекращаются до тех пор, пока всё не окончится смертью.

И она жива. Это было самым важным. Жива и свободна, и... Линда уставилась на свой дом. С правой стороны от двери на голубой стене черными буквами была сделана надпись: «ГОРИ В АДУ, САТАНИНСКАЯ ШЛЮХА».

Нет. Нет, нет, нет. Её желудок скрутило спазмами, и она забежала в дом.

Два часа спустя она успела пропеть все военные песни, которые знала, пока оттирала граффити со своего дома. Закончив, она осмотрела посветлевший участок голубой стены. С какой стати кому-то делать подобное? Сатанинская шлюха. Что, простите?

Теперь, когда слова исчезли, она даже могла усмотреть в этом некий юмор. Она почти слышала, как её отец, мир его праху, читает им свои проповеди: "И если вы не покаетесь в своих грешных намерениях, вас ждет..."

Он считал, что путь к искуплению должен быть невероятно трудным. Хорошему человеку нужна вера, чтобы заниматься благими делами, скромно одеваться, вежливо разговаривать и подобающе себя вести. Её сестра, Венди, была достаточно бесстыдной, чтобы игнорировать нравоучения родителей, но Линда никогда не переставала пытаться угодить им.

Её муж был в точности как их отец, но, несмотря на его консервативный характер, у Фредерика было неудержимое чувство юмора.

Хлопнула дверь машины, и, обернувшись, Линда услышала: «Мама».

Её дочь приехала пораньше. Она нацепила улыбку и отбросила кисть подальше в кусты. Слава Богу, она закончила замазывать слова со стены.

- Бренна!

Одетая в джинсовую юбку и белый топ, Бренна побежала через лужайку, чтобы крепко обнять Линду.

- Мам, я так по тебе скучала.

- Я тоже по тебе скучала, милая, - стараясь держать себя в руках перед дочерью, Линда сморгнула слезы и обняла дочь. - Пойдем выпьем чаю. Я испекла печенье для тебя и Чарльза.

Бренна скорчила гримасу.

- Ма-ам. Как будто я недостаточно толстая.

- Однозначно нет. Ты прекрасно выглядишь.

- Если бы, - размахивая руками, Бренна отправилась на кухню. - Слишком большая задница, грудь словно арбузы, и...

Линда покачала головой. Будучи на пару дюймов ниже матери, Бренна была, по крайней мере, на 30 фунтов легче, и ее формы были далеко не такими же пышными, как у Линды. Но с годами она научилась любить своё тело. В отличие от Бренны.

- Милая, у тебя прекрасная фигура, но ты уже не станешь высокой и тощей. Такие у нас гены.

- Да, я знаю, - заправив свои светло-каштановые волосы за ухо, она нахмурилась. - И почему я не унаследовала папины гены и не стала высокой и худой, как Чарльз?

- Прости. Но этот выбор от меня не зависел, - спокойно ответила Линда, отгоняя прочь неприятное чувство своей ненужности. - Ты давно виделась с Чарли?

- Нет, с тех пор как мы приезжали проверить в порядке ли дом.

- Я ценю, что вы следили за ним.

В ответ на благодарность матери Бренна пожала плечами.

- Ты хорошо выглядишь. Загорела и первоклассно отдохнула у тети Венди.

Неужели это намек на осуждение в её словах? Чувство вины сдавило грудь женщины.