Глеб привстал, и мужчины молча обменялись традиционным рукопожатием.

- Вероничка, мы и не ожидали… - начала приветливо Света.

- Да не вопрос: вы не ожидали, а мы тут как тут. И тоже, кстати, не ожидали. Между прочим, вы завладели нашим любимым местом! Но ничего страшного, там, у колонны, есть еще один чудесный столик на двоих, да, дорогой? Увидимся! – она послала Свете воздушный поцелуй, и парочка проследовала дальше по залу.

- Она после работы совсем другая, - немного растерянно и смущенно произнесла Светлана.

- Люди привыкли отдыхать после работы. Это мы с тобой грузимся и грузимся проблемами, а их нужно научиться отсекать за пределами офиса, иначе свихнуться недолго, - ответил Глеб, провожая взглядом высокую и стройную фигуру Вероники, шедшей под руку с очевидно состоятельным кавалером. – Какие наши годы, Цветик, весь мир у наших ног, нужно только во время его подмять под себя.

- Да, наверно, «уж лучше он прогнётся под нас», только не спешит он что-то прогибаться. Вот смотри: люди рождаются все одинаковые – две ноги, две руки, одна голова и все остальные причиндалы, но кто-то становится олигархом, а кто-то бутылки на помойках собирает, ты думаешь, это мир прогибается в разные стороны?

- Да нет, наверно. Доля удачи всегда присутствует. Это, скорее, судьба, как по Ницше: каждому своё.

- А по Библии: «Кесарю – кесарево, а Богу – Божье».

- Так кесарю, выходит, сечение делали? – попытался пошутить Глеб. - Откуда термин появился?

- Это не тот кесарь, балда! И выражение означает «не каждому своё», а «почитайте Господа превыше денег и благ земных»: портрет кесаря тогда был изображен на всех монетах.

- А-а, дескать, верьте и вам отсчитают в твердой валюте? Сколько мои прадеды ни верили, а олигархов в моем генеалогическом дереве не объявилось. Пока сам за дело не возьмёшься, ни хрена оттуда, - он указал пальцем вверх, - не получишь. Вот и выходит, что прогибать и топтать нужно самому, иначе затопчут тебя.

- Что-то я раньше не замечала в тебе такого настроя. И многих ты сегодня затоптал, чтобы мы так шикарно поужинали? – прищурилась она.

- Вот как раз сегодня и был подарок судьбы, - ему не нравилось, какой поворот приобретал их разговор. – Где холодное? – обернулся он в поисках официанта.

- Ладно, не заводись, - она коснулась через стол его руки, нежно погладила, - я же вижу, что ты сегодня устал – как грузчик с мелькомбината, только пахнешь приятнее. О, это новый запах. Чей?

- Живанши, - машинально ответил он, но нервозность от её прикосновения несколько спала, и было приятно, что она почувствовала запах его новой туалетной воды.

- Покажи свой новый телефон! – вдруг вспомнила она про все перипетии сегодняшнего дня.

Глеб вынул из верхнего нагрудного кармана свой плоский телефон, звуковой сигнал которого он предусмотрительно отключил перед встречей с девушкой. Дисплей телефона мягко мерцал в полумраке зала.

- Какая прелесть! – без особого энтузиазма в голосе сказала Света. – Хотя… Типичный мужской обрубок с голой бабой в центре всех переживаний.

- Да ты посмотри, какие снимки он делает!

Глеб взял у неё аппарат и навёл на зал. В объектив попали Вероника с Борисом, расположившиеся метрах в десяти от их столика возле резной колонны с массивным канделябром. Они оба листали меню, что-то обсуждая.

- Смотри! – он показал ей снимок.

- Ну и что? Непонятно кто и где: то ли сидят, то ли стоят.

- А теперь? – Глеб увеличил зум до предела так, что Светлана при желании без труда смогла бы посчитать количество звеньев золотой цепочки на шее у Вероники.

- Ого! Классно!

В этот момент Вероника отложила в сторону меню и поднялась из-за своего столика. Проходя мимо них, она подала незаметный жест Светлане, приглашая с собой выйти в холл.

- Я на минутку, прическу поправить, хорошо? – спросила она у Глеба, отодвигаясь от столика.

- Конечно, - сказал Глеб, рассматривая снимок.

Она ему нравилась. Давно. Такая грациозная нежная шея, небольшая гордая грудь, тонкие длинные пальчики, сдержанно-уверенная улыбка, блестящие карие глаза – ему вдруг безумно захотелось поцеловать эту девушку, сорвать с неё платье и войти в неё неистово, владеть ею и видеть ответное пламя в её глазах. Ему стало привычным уже это чувство по отношению к ней, и страсть, подобно волнам в бушующем океане, периодически накатывала на него на протяжении последних трёх месяцев – с тех пор, как она появилась в их агентстве, сменив ушедшую в декрет Валю. Странно для него самого, но к любви это не имело никакого отношения, а походило больше на низменные человеческие инстинкты: стремление овладеть и не более.

Глеб перевёл курсор на Бориса. Ничем не примечательный бизнесмен, раб своей работы. Даже за столиком в руке, на которой горделиво поблескивало кольцо, держит визитную карточку. Или это не визитка? Глеб увеличил зум и увидел, что это была VISA – Master Card. На приближенном фрагменте снимка отчетливо виднелся номер карты. У него вдруг мелькнула шальная мысль – а если..? Вошел же LiveD в их офисную бухгалтерскую программу, несмотря на все системы безопасности, пароли и коды доступа, почему бы не попробовать и здесь такой же финт?

Глеб быстро набрал запрос провайдеру, присоединив снимок во вложенном сообщении. Через несколько мгновений он получил ответ:

«Счет принадлежит Борису Сергеевичу Сидорову. Остаток – 317.374=29 руб.»

Фамилия-то неприличная какая, – усмехнулся Глеб, - для такого остатка на банковском счете. Надо было быстро решать, как распорядиться этой информацией, скоро должна была вернуться Света. Он понимал, что перебрасывать деньги на его собственный банковский счет нельзя было ни в коем случае: во-первых, ходили слухи, что банки подают сведения в налоговую об операциях, превышающих ежемесячный оборот в десять тысяч долларов по счетам физических лиц, а во-вторых, этот перевод мог быть легко отслежен, и тогда его карьера могла быть завершена прежде, чем она успеет начаться. А как хотелось бы увидеть лицо Вероники, когда этот хахаль начнёт рассчитываться! Хотя не исключено, конечно, что у него и наличных хватит, но здесь не принято было в буквальном смысле «сорить деньгами», только иногда чаевые официанту, который в конце ужина приносил за столик переносной терминал для расчета клиентов по карточкам.

Ладно, решил Глеб, пусть провайдер сам сообразит, что делать с этой выручкой. В сообщении он написал:

«Обнулите счет без моего участия», а в ответ получил:

«Ваш баланс в LiveD пополнен на равнозначную сумму».

Он чуть не присвистнул – больше десятки баксов! Но тут же подумал: а ведь теперь получается, что он эти деньги украл у Бориса Сергеевича с неприличной фамилией. С другой стороны, если разобраться, украл не он, а LiveD, который, в свою очередь, просто пополнил его баланс на крупную сумму, наверняка оставив себе проценты за прокрутку этих денег; хотя, наверно, и Березовскому навряд ли было бы по зубам прокрутить триста тысяч за одну минуту.

Не успел Глеб пережить это потрясение, как в зал вернулись девушки. Его телефон лежал на столике, и Вероника, проходя, ненароком бросила на него взгляд.

- Какой гламур, Боже мой, ничего подобного никогда не видела, можно взглянуть? – она посмотрела вопрошающе на Глеба и протянула руку, глядя ему прямо в глаза и ничуть не сомневаясь в ответном жесте.

Пока Светлана усаживалась за столик, Глеб, глядя в омут карих зрачков Вероники и в очередной раз погружаясь в её девичье обаяние, машинально взял трубку и подал ей, коснувшись ненароком её пальцев. Он не испытывал ранее более нежного ощущения, чем это мимолетное прикосновение, пронизавшее его, словно током, от макушки до пят. На своих щеках и шее он почувствовал мурашки и понял, что краснеет. Слава Богу, девушки были заняты не им в этот момент.

- Надо же, у него и название переворачивается, как в компьютерной заставке, такие буквочки объемные! Свет, ты видела? – и Вероника нагнулась к ней, случайно ли, намеренно ли давая возможность Глебу оценить тот факт, что она была без лифчика, но он заставил себя скромно отвести глаза, хотя – о, черт! – ему так этого не хотелось.