Наконец он заставил вернуться себя в реальность и набрал на клавиатуре номер собственного сотового телефона, и через мгновение его «Триум» завибрировал в кармане. Достав его, он увидел определившийся номер «живчика», который совсем уже сбил его с толку: << +123-123-123, что вообще не походило на номер ни одного из сотовых операторов.

- Что за чертовщина, - пробормотал он и послал обратный вызов со своего телефона. Чужой заерзал в его руке от вибрации. На дисплее «живчика» сначала выплыла надпись «Глеб Бесчастный», и тут же зазвучала композиция «Я свободен» Кипелова. Но это же было технически невозможно – если номер не введен под именем в записную книжку телефона, то дисплей не может отобразить это имя, тем более вкупе с одной из его любимых композиций. Может, трубка принадлежала кому-либо из его знакомых, работавших в этом здании? Отклонив вызов, Глеб судорожно нажал на кнопку вызова меню, отыскал телефонный справочник, открыл его – он был пуст.

Повернув телефон, он попытался отыскать съемную панель, где обычно располагается сим-карта под аккумулятором, но телефон представлял собой единый литой корпус без каких-либо защелок, лишь глазок цифровой камеры и сеточка мини-динамика выделялись на гладкой поверхности. «Новые технологии, что ли? Или аналоговая трубка?» - пронеслось в голове. Он внимательно осмотрел торцевую часть телефона по всему периметру и озадачено почесал затылок.

Помимо отсутствия отсека для батареи и сим-карты, на телефоне не было ни одного гнезда для подключения зарядного устройства, или каких-либо других разъемов для внешних источников.

Телефон, по всей видимости, подзаряжался самостоятельно.

***

Вероника закончила составление сводки посещений для руководства за вчерашний день и окинула быстрым взглядом клиентский зал. Это была просторная комната, освещаемая тремя широкими окнами, где, помимо пяти рабочих столов менеджеров, под развесистой пальмой стоял мягкий кожаный диван для посетителей и журнальный столик с красочными проспектами предлагаемых фирмой туров. В дальнем углу была видна еще одна встроенная дверь в комнату переговоров. Пальма была настоящая, живая, и в обязанности Вероники входил также и уход за ней, что было довольно хлопотным занятием, но абсолютно её не тяготившим, которое позволяло ей время от времени расшевелить затекшие от непрерывного сидения суставы. Два клиента обсуждали с менеджерами предстоящие туры, стол Светы Доминой пустовал – она была в отпуске, Катя что-то ожесточенно печатала, а Глеба так и не было, хотя прошло уже не менее получаса, как он вышел на пять минут.

Забавный парень, этот Глеб: может часами рассуждать о цвете песка на Тенерифе, а может мрачно ходить от пальмы до своего стола, когда нет клиентов, и кидать на неё загадочные взгляды исподлобья, будто хочет сказать что-то, да не решается. Впрочем, Вероника не чувствовала недостаток внимания со стороны мужчин и уже могла для себя прочитать каждый конкретный мужской взгляд: как правило, это было совсем неприкрытое желание познакомиться поближе. Во взгляде Глеба примерно это и проскальзывало. Она была молода и привлекательна, а потому, может, и чересчур разборчива в выборе мужчин, и такой тип, как Глеб, её интересовал мало: во-первых, старше её всего-то на год, во-вторых, хорошим заработком особо не обременён, в-третьих, при среднем росте сильно худощав, хотя и не урод, что, может быть, вовсе и не достоинство по сравнению с Депардье – в общем, как раз парнишка для такой, как Светка Домина, толстушки-веселушки без особых притязаний на добротный автомобиль и периодические ужины в приличных заведениях; для той и глебовская «десятка» - уже средство передвижения. Гм, он наверняка в своих мыслях представлял её вместе с собой на заднем сидении своего автомобильчика, хам. Хотя… было бы забавно…

- Вероника, я не увидела отчета по клиентам Бесчастного в Тайланд,- занудил голос директора из интеркома.

- Сейчас уточню, Наталья Викторовна. Насколько я знаю, Глеб его готовил. Он не на месте, вышел, но я посмотрю.

- Хорошо.

«Наша директорша – ну просто душка», усмехнулась Вероника, поднимаясь из-за стола и направляясь к выходу посмотреть, куда же пропал Глеб.

В общем коридоре, как обычно в майский полдень, было свежо и солнечно, на мраморном полу отчетливо виднелись разводы после влажной уборки. Кабинет директора и бухгалтерия располагались отдельно на этом же этаже, «курилка» - в другой стороне. Глеб должен был находиться там, она была в этом уверена.

- Салют, красавица! – услышала она позади голос. Это был Паша, весельчак из соседней конторы по установке пластиковых окон. – Скольких мужчин за сегодняшнее утро вы оставили с разбитыми сердцами?

- Приветик. Только, Паша, ты отстал от жизни – в наше время у мужчин разбиваются не сердца по большей части, а их машины.

- Не без этого. Весной за рулём нам вообще нужно ввести за правило надевать лошадиные наглазники, или как там это приспособление называется, чтоб по сторонам невозможно было глазеть, а то изобилие раздетых после зимней спячки женщин на тротуарах существенно осложняет ситуацию на дорогах.

- Ты, как истинный джентльмен, все свои тяготы и ответственность за них перекладываешь на нас!

- Вероника, ты только представь, если б мы с вами могли договариваться запросто, без всяких там романтических свиданий и цветочков…

- Ну да: пришла, увидела, победила. Кому нужны ваши цветочки и пыхтение в безлюдном парке под ледяной луной, - улыбнулась она.

- Мы с тобой одинаково мыслим! Только не пришЛА, а приШЕЛ; не увидеЛА, а увиДЕЛ…

- Нет, Паша, значит, мы с тобой мыслим совершенно в противоположных направлениях, а поэтому и дороги у нас расходятся. Ты Глеба, случайно, не видел?

- Глеба? Что за глеба такая? Может, хлеба?

Вероника рассмеялась:

- Мне он нужен для директора.

- О, для вашего знойного директора – всё что угодно, только без хлеба, - не унимался Паша, пытаясь взять Веронику под руку. Она остановилась, медленно-медленно подняла на него карий взгляд, в котором он увидел, вероятно, конец всем своим мечтаниям – по крайней мере, на этом этапе коридора – и спокойно повторила вопрос:

- Павел, вы Глеба не встречали в этом коридоре или в любом другом в течение последних двадцати минут?

- Вероника… Маврикиевна, голубушка, должен вас разочаровать: Глеба я – увы – не встречал. Честь имею! – добавил он и развернулся по-гусарски на каблуках в обратном направлении.

- Я Александровна! – крикнула она ему вдогонку со смехом, на что он, не оборачиваясь, приветственно помахал рукой. «Какой потешный!», подумала Вероника, заворачивая за угол коридора к лестнице запасного выхода, где все обычно курили.

На подоконнике лежала пустая пачка, в импровизированной пепельнице пара окурков, а Глеба не было. Она сняла с пояса телефон, отыскала в справочнике его номер и нажала кнопку вызова.

2

Светлана стояла под мягким теплым потоком душа, пар хаотичными клубами поднимался к встроенной в углу вытяжке. Настроение было совсем пасмурное, не в пример погоде за окном. Ссора с Глебом, такая банальная и ненужная, выбила её из обычно благодушного состояния, к тому же как раз во время своего отпуска, да еще и в тот период, когда родители Глеба собрались к сезонному переезду за город на свою дачу, и они с Глебом вдвоём могли пожить целых пять месяцев в его квартире как нормальная семья, или, по крайней мере, попробовать пройти через этот опыт. Её родители не возражали против такого течения событий – в конце концов, она была уже достаточно взрослой. Да и они были у неё молодцы и реально смотрели на окружающий мир, и перспектива того, что их дочь когда-то должна всё-таки выйти замуж и родить им внуков, ими только приветствовалась, в отличие от некоторых её подруг, чьи предки только и делали, что вбивали им в голову о придурках на улицах и беспринципных олигархах в ресторанах. Светлана смогла своих убедить, что за двадцать один год сознательной жизни она, возможно, и встречала интересных особей противоположного пола для совместного продолжения рода, но в наше время без опробования семейной жизни на практике трудно определить, во что эта семейная жизнь может вылиться через три-пять лет. Её маму, впрочем, несколько смущал такой трезвый подход: дескать, а любовь, страсть, как быть с этим, но она тут же сама и отвечала – всё это, безусловно, важно и значимо, но, к сожалению, приходяще и уходяще, в этом и разница между любимыми мужчинами в юности и любимым мужем на всю жизнь. Другого сценария семейного счастья – со сменой отцов своим внукам – для своей дочери они просто не допускали.