Камал стоял у дверей в сад, ангел мести из мира восточных сказок. Его длинная угольно-черная абайя колыхалась на ветру, окутывая его покровом тайны и придавая ему угрожающий вид.

Камал был воплощением богатства и могущества своей страны, опасности, таящейся в ее горах и пустынях, неотвратимости судьбы. И она по-прежнему любила его, несмотря на горький урок, который он преподал ей семь лет назад. В ту минуту, когда Камал станет ее мужем, начнется обратный отсчет времени до того момента, когда она перестанет его любить. Этот политический брак, несомненно, лучший способ его разлюбить.

Камал находился по другую сторону символического порога, который она должна была переступить, чтобы начать новую жизнь рядом с ним. Наконец он поднял руку и жестом пригласил невесту пройти в сад. Затем он улыбнулся ей, и именно от этого у нее задрожали колени. В ушах зазвенело так сильно, что она больше не слышала оглушительного боя барабанов и приветственных возгласов гостей.

Это была улыбка удачно поохотившегося хищника перед брачными играми с самкой.

Собравшись с духом, Элия доковыляла до жениха и вложила руку в его ладонь. Затем они под вспышки фотокамер прошли в оазис, который стараниями Кармен был превращен в место действия для волшебной арабской сказки.

Их окружала роскошь. Когда сгустились сумерки и загорелись гирлянды фонариков, соединяющие стволы пальм, перед ними предстал огромный шатер с арками, колоннами и крышей из полосок органзы, между которыми проглядывало вечернее небо.

Элия смотрела куда угодно, только не на своего спутника. На суетящихся операторов, на многочисленные столы, установленные рядами в виде огромного полукруга, перед которым находился кушах, деревянное возвышение, к которому Камал вел ее.

На возвышении, усыпанном лепестками алых роз, стояли друг напротив друга два позолоченных, напоминающих трон, кресла. Между ними был квадратный столик, возле которого их уже поджидал священник.

Камал поднял руку, и музыка тут же замолкла.

В звенящей тишине Элию охватила паника, но ей каким-то образом удавалось переставлять ноги. Она не замечала ни людей за столиками, ни Фарука и Шебаба, следовавших за ними. Поднявшись по ступенькам, они подошли к столику, Камал усадил ее в кресло и сел напротив.

Элия не могла пошевелиться. Единственное, что сейчас у нее могло двигаться, это глаза. Подняв их, она обнаружила, что Камал наклонился вперед и положил на стол руку.

– Мы займемся армрестлингом?

Элия поняла, что произнесла это вслух, только когда услышала приглушенный смех Фарука и Шебаба. Камал еще шире заулыбался, но обещание наслаждения в его потемневших глазах граничило с угрозой.

Взяв влажную руку невесты в свою, он переплел свои пальцы с ее и еле слышно прошептал:

– Позже.

Тогда священник подошел ближе вместе с Фаруком и Шебабом, двумя свидетелями, которые должны были оставить свои подписи в книге регистрации браков.

Не сводя глаз с Элии, Камал запустил руку под свою абайю и, достав белоснежный шелковый платок с монограммой в виде герба семьи Аль Масуд, протянул его священнику. Приняв его, тот сел за столик, накрыл им их руки и, положив сверху свою, начал читать брачные клятвы, которые они должны были повторять за ним.

Когда он назвал ее целомудренной невестой, Элия чуть было не отдернула руку.

Словно предугадав ее реакцию, Камал усилил хватку, улыбнулся и беззвучно произнес:

– Спокойно.

Элия впилась ногтями в его руку. Вот тебе, получи! – хотелось сказать ей.

В ответ на это он лишь закусил нижнюю губу, словно от наслаждения, и посмотрел на нее полными желания глазами.

Она не могла в это поверить. Что с ней не так? Неужели ее инстинкты самосохранения отключаются в присутствии Камала?

Священник, не замечавший их борьбы, продолжал, наверное, в тысячный раз читать клятвы. Элия неохотно повторяла их. В них не было романтики, только условия делового соглашения и свод правил. Элия понимала необходимость этого, но вместе с тем слова священника действовали на нее как холодный душ.

В конце своей речи он спросил их обоих, согласны ли они вступить в брак на вышеперечисленных условиях.

Что ей оставалось, кроме как ответить «да»?

Камал пожал руку Элии, прежде чем выпустить, и теплые пальцы скользнули по ладони девушки, вызвав у нее дрожь желания. Он с наслаждением наблюдал за ее реакцией.

Убрав платок, священник сделал запись в регистрационной книге и, когда Элия с Камалом и свидетелями оставили там свои подписи и печати, поздравил новобрачных и удалился.

Элия хотела подняться, но Камал взглядом велел ей сидеть. Что? Разве эта часть церемонии еще не закончилась?

Встав с кресла, Камал проводил братьев до края платформы и поднял руку.

В следующую секунду музыканты заиграли на ручных барабанах и, просочившись между столами, выстроились в ряд, ведущий к лестнице платформы.

Камал снова вернулся к Элии и, возвышаясь над ней, взял ее руку в свою. Она не заметила, как оказалась прижатой к нему, а его ладонь скользнула сзади под ее топ.

– Что? – пробормотал он, лаская ее. – Думаешь, что после того, как ты появляешься на нашей свадьбе в черном, оплакивая свою свободу, намекая на то, что ты не девственница, и оспаривая власть своего мужа и короля, я не имею права на некоторые вольности?

Элия почувствовала, что ее нервы напряглись до предела.

– Я думала, что демонстрация интимных отношений на публике в Джударе так же неприемлема, как и в Зохейде.

Его взгляд красноречиво скользнул по ее декольте.

– Это так, но я уверен, что все меня простят и даже будут подбадривать, если я покажу, кто главный в этом браке после того, как ты дерзко пренебрегла ценностями, которых королевская семья придерживалась на протяжении долгих лет. Возможно, они даже простят тебя, поскольку ты долго жила за границей и выбрала черный наряд по незнанию. В конце концов, тебя объявили девственницей перед лицом всего мира.

Элия собиралась прокричать ему в ответ что-нибудь оскорбительное, но в этот момент барабанщики заиграли громче, вызвав аплодисменты собравшихся. Шум усилился, когда на платформу начали подниматься по двое мужчины в черных с золотом костюмах с тяжелыми сундуками.

Ошеломленная, Элия позволила Камалу отвести ее в центр платформы, где мужчины, поставив сундуки в ряд, опустились за ними на колено. Камал сделал им знак, и они одновременно откинули крышки.

Элия была поражена. Она думала, что за свою жизнь видела достаточно всевозможной роскоши.

Но по сравнению с содержимым этих сундуков то было мелочью. Что там говорить, рядом с ним померкли бы богатства царя Соломона и пещеры Али-Бабы!

Похоже, это были драгоценности казны Джудара.

Наклонившись, Камал прошептал ей на ухо:

– Твой свадебный подарок, жена моя.

Элия посмотрела на него. Неужели он действительно это сказал?

Вдруг она вспомнила о своем непомерном требовании, на которое он ответил спокойным согласием, и ее бросило в дрожь. Неужели он действительно подумал, что она говорила серьезно? Неужели он и вправду готов их ей подарить? Неужели думает, что она примет драгоценности казны Джудара?

Элия попыталась высвободиться из его хватки, но он, жестом велев мужчинам унести сундуки, снова прошептал ей на ухо:

– Улыбнись и помаши гостям, покажи им, что ты рада получить самый дорогой свадебный подарок за всю историю нашей страны.

Смущенная, Элия сделала так, как он велел, и буквально побежала вслед за ним на их очередной кумах – еще одну платформу, окруженную полированными медными колоннами и искусно сделанными перегородками и завешанную драпировками из воздушных тканей цвета меди и золота, колышущимися на ветру.

Усадив жену на диван, Камал опустился рядом с ней. Он снова сделал знак, и рабабах – музыкальный инструмент со струнами из конского волоса, возвестил о начале праздника. Вскоре к нему присоединились многочисленные духовые инструменты, напоминающие свирель. Пока звучала музыка, платформа, на которой Элия и Камал сочетались узами брака, была разобрана в считанные минуты.