— Давай, расскажи, что тебя тревожит, мне интересно? — Я на консультации у психолога? Глупые мысли.

Походишь к психологу, если выживешь, может он в состоянии совладать с тараканами в твоей голове, но не стоит особо надеяться, потому, как сумасшествие этого существа давно впитывается в тебя, и отличие у вас только в том, что ты безобидная, но от этого не менее здоровая.

— Поговори со мной. — Доброжелательного тона как не бывало, а вот воск на расслабленном лике даже не потек. Плохо дело, настроение своего врага надо узнавать по интонации. НЕ ЕСТЬ ХОРОШО и это толкает меня раскрыть рот.

— О чем? — О, этот голос мягкий, бархатистый, покорный, заставляет желать вцепиться себе в голосовые связки, выдрать с корнями и кинуть к твоим ногам, замолчать навечно. Тогда будет меньше поводов потакать твоей тьме.

За что так со мной поступает собственное тело? Почему придает? Может он заразил меня каким-то вирусом подчинения? Скорее всего.

— Обо всем. Хочу слышать твой голос. — Нахуй, подавись и голосом и мной. Хочу застрять костью в твоей глотке и задушить тебя собой. Заставить сгинуть с этого света.

— Какая погода за окном? Солнце сегодня почти не видно, и дует ветер, значит прохладно? Да, прохладно, наверное… — Чушь, почему я несу эту чушь?

Ответ прост — он приказал. Мой господин, рабовладелец и хозяин. Долбанный ХЕДЕН ШОЛДЕРС. И так будет всегда, сопротивляться, я могу только мысленно, дерзить, посылать, а на самом деле мелко дрожать застывшим желе и прятать испуганный взгляд. Я не настоящая? Если бы в моей голове осталось воспоминание, каково это быть настоящей, возможно тогда я вела бы себя правильно. И давно бы сдохла. А в этом есть плюсы — радость червям!

— Ты скучаешь по родителям? — Интересный вопрос, скучаю ли я по людям, которые для меня были соседями?

Я пропала в себе, замкнулась в ожидании твоего шёпота, в ожидании скорого свидания и в попытках смирения с судьбой. Так что да, скорее всего я скучаю по ним, хоть и не помню их достаточно хорошо.

— Нет. — Ложь легко соскальзывает с губ. Я их люблю, ничего не меняется, и я любой ценой буду стараться защитить их от тебя.

Твои развлечения не предсказуемы, и я не хочу услышать историю об их гибели от твоих рук. Нет у меня родителей, нет семьи, нет друзей. Ты лишил меня всего, присвоил мое время, посвятил только себе. Я вся твоя.

— Хорошо. Я вот тоже не скучаю по создателю, а вроде бы должен? Как считаешь? — Никак. Я вообще стараюсь не иметь личного мнения. Ты не оставил мне свободы мысли, урезал мою молодость, заставил чувствовать себя лишней в моем мире, а в своем пытаешься убить.

— Наверное, должен. — А что мне еще сказать, что он не только должен скучать, но чувствовать вину за его смерть? Глупость. Такие как он не знают чувств вины, скорби, любви. Такие монстры созданы ломать. Ломать слабых, значит, его отец был слабым, а в этом мире выживает сильнейший, ну и такие как я. Правда временно.

— Ну да, должен. — Заключает спокойно и даже как-то лениво.

Произносить, не значит чувствовать? В этом весь он. Правильные слова, грязные поступки и к чертовой матери совесть.

— Я ужасен? Да, ужасен, но только представь если я такой монстр, то каким должен быть тот, который выбрал меня и сотворил по своему подобию? — Проводит широкой ладонью по лицу, в котором не дрогнул ни единый мускул.

Я морщусь — действительно не хочу даже задумываться о личности того, кто сотворил этого монстра. Он видит это и зло растягивает красные губы, желтые дьявольские глаза блестят сумраком, прищуриваются. Мне можно воздать должное, я даже своим молчанием и предательским лицом умудряюсь сорвать тщательно отрепетированную маску вселенской скуки и выпустить джина из бутылки. Нобелевскую премию мне… посмертно.

 — А знаешь, я вчера неплохо провел время, сгонял в твой городок, сходил в бар… — Насмешливо произносит, немного растягивая слова. Очередная история? В этих словах злость, она послушно скользит по моей коже, касаясь маленьких белесых волосков. Раздражает мою кожу, посылая тысячи мерзких тараканов щекотать своими долбанными лапками. И я догадываюсь, к чему готовится.

Сейчас за свое раздражение ты будешь мне мстить. Да ты это сделаешь, не физически, но тебе этого и не нужно, словами жалить ты умеешь не хуже.

— Встретил там… как же ее… — Театральные паузы, драматичны в твоем исполнении и я пропитываюсь, заинтересовываюсь, хрен с тобой, мне Нобелевскую премию, а тебе Оскар, за актерское мастерство.

Принесите мне, пожалуйста, транквилизатор для слона. Усну бля счастливой в неведении и не проснусь.

Эти истории в наших отношениях еще не самое страшное, но эти истории всегда сводятся к одному. К моему чертовому чувству вины. Ты даешь понять, что все встретившиеся тебе на пути люди умирают по разным причинам, которые прямым образом связаны со мной.

Я разозлила тебя, не ответила вовремя, спрятала глаза, ответила не так, сильно испугалась или не вовремя отключилась и так далее, и блядь, за все мои промахи отвечают другие, незнакомые или знакомые мне люди, но не Я. Потому как остальные по сравнению со мной легкозаменяемый продукт. Откуда в тебе такая мания ко мне? Чем я лучше для тебя? Много вопросов, а ответа нет.

— То ли Таню, то ли Аню Свиридову…? Помнишь такую? — Я замираю, а вместе со мной замирает и отбойный молоток, который по привычке пытается сбежать из грудной клетки. Моя одноклассница, Танька Свиридова, девушка, которая всегда тащила меня после уроков на прогулку, а намного позже на прогулку после пар. Счастливая девчонка, которая собирала вокруг себя кучи поклонников и не меньшие кучи подруг. Эдакое теплое веселое солнышко с воздушным кудрявым облаком рыжих волос и задиристым курносым носом. Не повезло ей с моим знакомством.

Плохая история.

А выслушать придется, так же как и записать еще одну невинную душу на свой счет. И кто после этого будет рассуждать о моей безобидности? А может, пронесет? Глупо.

— Такая чертовски безобидная… и такая чертовски соблазнительная. Яркая, доверчивая… развратная. — Такие красочные слова и такой безучастный тон, что впору задать вопрос, а если в тебе вообще эмоции? — Яркие призывные губы, и жесткий разврат, прям в клубе, и стоны, которые до сих пор зажигают кровь… — Глупые, глупые девушки. На эту красоту нужно весить табличку с предупреждением «НЕ ВЛЕЗАЙ, УБЬЕТ», но вам похуй. Летите на яркий облик как ночные мотыльки на свет, только последствие у этого света — летальное.

Чертовски привлекательный парень, с небывалой лёгкостью сломает все запреты, придаст ваше доверие, принесет в жертву, в угоду своего больного разума. Игра в русскую рулетку — безжалостный метал, убьет, или пощадит? Почему люди не чувствуют исходящей угрозы?

Потому, что слепы от природы и не каждому предстоит прозреть, но и в неведение есть чертовски много плюсов.

— Это единственное приятное впечатление от ее рта. Малышку стоило вывезти на природу, познакомить ближе со своим лицом, и все хорошее впечатление испортилось, этот грязный и такой натруженный рот перестал радовать. Визг, сопли, кровь как от свиньи, запачканные ботинки и брюки, картина — не радует. Эстетики мало, художественность хромает, а тело, не пробежавшее и ста метров, удручает. Честно стало даже как-то скучно… — Хочется заткнуть свои уши и ослепнуть от ярких картинок, вставших перед глазами. Потрясти головой как копилкой и растрясти мысли как железные монеты. Спутать, не представлять, отречься от его слов. Перестать осознавать, гнилой мир полный такого дерьма, но еще больше перестать верить, что на этом свете еще находятся такие наивные, безмозглые, и слепые.