— Мне уйти? — Ты задал этот вопрос, спокойно растягиваясь на МОЕЙ кровати, был уверен, что я не выгоню тебя.

И был прав, я промолчала и еще усердней начала наводить в шкафу бардак.

— Тогда смирись. — Я и смирилась, правда после того как порвала все-таки найденную футболку, на лоскутки. Тонкие и длинные лоскутки — молча. И пошла мыться.

— Самовлюбленная скотина ты, а не Женя. — Это я уже сказала, когда укладывалась рядом, растягивалась, не прикасаясь к тебе и отворачиваясь спиной. — И не обязательно повсюду со мной таскаться, хватит и сна. — А это я уже пробурчала, уткнувшись носом в подушку, в провальной попытке не дышать тобой. И сказала я это уже с меньшей злостью.

— Я всегда «таскался» за тобой, сейчас отличие только в том, что делаю это открыто. — Ответил ты, а я вырылась из-под подушки удивленная. — Я был тенью, или в тени, но практически всегда был рядом. — Добавил ты на мой удивлённый вид, а мне захотелось подолбиться головой, обо что-то твердое. Я забыла о твоем ебаном умении быть тьмой вокруг меня. Умении, следить за мной, не выдавая своего присутствия.

— Блядь. — Все, что я смогла сказать. Тихо, не уверено и испугано.

— Не напрягайся, ничего же страшного не случилось?

— Да? — Недоверчиво переспросила я.

— Да. Пойми, это сильнее меня и если бы я мог этого не делать, я бы не делал. Но я не могу. — И твой голос немного смягчился, а кулаки, сжатые до белых костяшек расслабились, раскрылись, а я перевернулась на другой бок — к тебе лицом и уставилась на тебя с немым вопросом. — Я смог тогда выпустить тебя из леса, и два с лишним года усмирял Зверя, успокаивал и заточал себя в цепи, в полнолуние, чтобы не бросится на твои поиски. Почти смирился с твоим отсутствием рядом, но видимо судьба та еще сука и умеет красиво мстить. — Ты повернул лицо, и твои глаза загорелись странным, хаотичным блеском. — Если бы я знал, что встречу тебя здесь. — Ты горько усмехнулся, и я поняла, что наша встреча не только мне принесла неожиданные проблемы. Сдвиги по фазе.

— Ну, уж прости, я тут первая появилась и тебя ни кто не принуждает помогать, собирай манатки и гоу хом! — Я разозлилась, не знаю, почему или отчего, но его слова были обидными, словно это я всю жизнь принуждала преследовать меня, а потом еще и встречи искала.

— Ты злишься?

— Нет, что ты, я рада, что в нашем тандеме, мы поменялись роли и оказывается, я теперь преследую тебя! — Да, я однозначно злилась.

— Не психуй. Сама же понимаешь, что нам было бы намного проще жить не встречаясь. — Да, я понимала, но еще я понимала, что сейчас я опять засну рядом с ним и не увижу всю ночь ни единого гребанного воспоминания, не испытаю страха и не разражусь истерикой как проснусь. В отличие от прошлого времени.

— Ты прав. — Я сказала это, спокойно и смиренно, отворачиваясь к тебе спиной. — Жаль, что Совет не прошел позже, у Грегори получалось отвлекать меня от кошмаров. — И я улыбнулась, не услышав тихий рык, но почувствовав вибрацию от него. — И не волнуйся, мучиться нам осталось не долго, скоро мы с Сашкой, Лисой, Крисом и Грегори уедим из России.

— Ты даже мыслей не допускаешь, чтобы остаться?

— А зачем? Родители мертвы, дом продан, друзей других у меня нет. Меня ничего здесь не держит. — Кроме тебя. Не знаю откуда эта мысль, но сейчас я начинаю понимать, что в действительности уже не терплю его присутствие рядом, и возможно мне не очень хочется терять эту непонятную связь между нами.

— А Александра? — Ого, оказывается, ты называешь его полным именем. Вот он поржет над тобой от такого официоза.

— И его тоже.

— Расскажи, как вы встретились?

— Я пристрастилась к прогулкам ночью, а он был бездомным. Привела домой, он остался, вот и живем. — Скупая информация, выданная сухим тоном.

— Где его родители?

— Отец неизвестен, а мать сдохла от передоза и это хорошо, потому, как если бы она была жива, я бы лично эту тварь ухуйкала.

— Почему?

— Потому как я не дура, и вижу старые, маленькие, круглые шрамики на его плечах, спине и животе и точно знаю, что эти шрамы оставляет ожог от сигареты. И это нихуя не полученное увечье в приютах и на улице!

— А он?

— Он говорит, что не помнит, откуда они и я ему верю.

— Так может ни она?

— А мне похуй, если она это допустила, значит, уже виновна!

— Скора на расправу?

— Нет, если это не касается близких мне людей. А что насчет тебя? У тебя есть близкие?

— Смотря, что ты имеешь в виду под этим словом.

— Ну, не знаю, родственников, друзей?

— И какой ответ тебе нужен? — Я только пожала плечами.

— Ты сейчас хочешь услышать слезливую историю, об их наличии? Напрасно, таких людей нет. Ни в прошлом, ни в настоящем.

— А как же стая?

— А что стая? Это только большой, организм, работающий на благо и защиту таких как я. Что-то наподобие вашего Убежища, где я царь и только.

И только. Насколько ты одинок в этом мире и тебя это не смущает.

— Человек существо социальное.

— Ключевое слово здесь «Человек».

— Ты им тоже был.

— Был, очень давно, слишком давно, чтобы помнить об этом. Да и та жизнь не слишком отличалась от теперешней. Не стоит питать иллюзий.

— Я и не питала.

И все. Тишина. Все разговоры сведены к нулю, как и мысли, а ты начинаешь ворочаться и залазить под одеяло. И я не возражаю, потому как сегодня выпал первый снег, потому как ты так становишься ближе ко мне, а это сродни устойчивому источнику тепла рядом. Совсем рядом, очень близко, но я делаю вид, что мне безразлично, игнорирую его и засыпаю.

Утро начинается с моего неловкого шевеления и бесполезных попыток аккуратно, не привлекая внимания слезть с твоего тела. Господи спаси, что со мной происходит во сне, и почему я практически полностью залажу на него?

— Перестань ерзать, или же слазь с меня. — Нарушаешь ты тишину.

— Прости. — Я наконец отодвигаюсь от твоего тела и чувствую как все лицо, а вместе с ним и уши и корни волос вспыхивают от смущения. Блядь, я смущаюсь?

— Слушай, ты не в первый раз складываешь на меня конечности, и перестань краснеть, если я тебя не скинул сразу, значит, был не против этого.

— О Господи, лучше бы ты скидывал меня!

— Кому лучше? Лично мне это не мешает отдыхать.