Мои кулаки сжались, я коротко и быстро задышал, пытаясь разобраться, что его растревожило в последнем видении, и непременно разобрался бы, но меня отвлек звонок. Уверенно встал и посмотрел на девчонку. Она еще сидела, не шевелясь, а потом резко поднялась, одним движением руки смахнула все со стола в сумку и прямо посмотрела мне в глаза.

Храбрый ребенок принял для себя решение, а я протянул руку, знаю, что она не сбежит, но хотелось почувствовать ее. Маленькая ладошка с какой-то обречённостью упала мне в руку, невольно сравнивая наши размеры, аккуратно сжал пальцы, не торопясь опустить свою руку, ощущая контрастность температур. Моя горячая ладонь стала нагревать бледную, ледяную кожу ребенка. Перевел взгляд, на лицо мысленно делая пометки, что в тщательно скрывающемся взгляде мелькает некая обреченность и грусть. Пусть так, пусть…. Правильно со своим положением лучше смериться, не стоит надеяться, особенно если ты выбрана мной.

Мускул дрогнул на моем лице, невольно скрипнули зубы от натиска, с которым я их сжал, резко развернулся и повел добычу в свое логово.

Мы вышли из аудитории и направились на выход, смешавшись с толпой спешащих студентов на законный перекур. Ангелочек шел на расстоянии протянутой руки сзади, словно на буксире. Голова опущена, губы поджаты в тонкую линию, на скулах едва пробивался легкий розовый румянец, а рука, которая покоилась в моей ладони, даже не пыталась сжаться и удержать. Ребенок отгородился от всего происходящего и плыл в своем закрытом мире. Я часто видел такое у нее состояние, словно душа уходила в другое место, оставляя оболочку в положенном пространстве. И меня это не пугало, я много лет следил за ней, и точно уверен, что скоро она вынырнет на поверхность, но все же оборачивался чуть чаще, следя и принюхиваясь к ней.

Дорога быстро привела нас на стоянку к моей машине, я отпустил уже заметно нагретую ладошку, отключил сигнализацию и направился к водительскому месту. Ангелок не поднимал глаз, и вообще не реагировал на окружающее, но стоило мне открыть двери, как темная головка медленно стала подниматься, скользя расфокусированным взглядом по всему, что было перед ее взором, проскользнула мимо меня и подняла личико к солнцу, чуть прищурила глаза и немного улыбнулась, вот только улыбка вышла грустной.

— Прощаешься? — хрипло процедил я сквозь сжатые зубы.

— Нет, пытаюсь вспомнить. — пояснила, не отпуская лицо. Странный ответ.

— Что? — моя безжалостность давно заняла первое место среди моих пороков, но иногда любопытство вспыхивало не привычной, яркой стрелой сквозь серый туман в воспалённом сознании.

— Когда в последний раз смотрела на солнце. — странный ответ, но уже более предсказуемый.

С каждым прожитым днем, месяцем, годом, мы пресыщаемся тем, что видим ежедневно, а позже и вообще перестаем замечать примелькавшиеся картинки, вещи, людей — до момента их утери.

Ничего другого мне не оставалось, как зло ухмыльнуться и попытаться затолкнуть подальше свое высокомерие. Да, высокомерие, да, превосходство. СМЕРТЬ — злобная старуха, неспособная заточить свою косу на бессмертное существо. Еще одна беспомощная тварь, которая непременно ошивается где-то рядом и злобно пережевывает свою не состоятельность. У меня есть время на воспоминания, и есть время заново ощутить все краски мира.

— Садись! — зло выдохнул, сквозь сведенные скулы. Девушка вздрогнула, опустила голову, неловко шагнула к двери под моим неусыпным взором.

Проскользнув в салон, по достоинству оценил покорную позу девчонки с опущенной головой, завел движок и мягко тронулся с места навстречу веселью.

Двенадцать часов прошли быстро, а самое главное — очень спокойно, я рефлексировал, захлебываясь ароматом и восторгом от предстоящей игры. Ночь быстро завладела тихими сумерками, серая дорога очень быстро сменилась на проселочную, а пейзаж разбавился плотными стволами темных деревьев, еще больше нагнетая обстановку в машине, отмечаю, как худые пальцы сжались в маленькие кулачки, быстрый взгляд в сторону бокового окна и аромат страха разбавляется ощутимой долей паники. Еще немного, и мы дома. Игра началась…

========== 3 глава ==========

POV… Виктория.

Трудно вздохнуть. Мелкая дрожь острыми пузырьками страха проноситься по венам, все ближе и ближе к сердцу, которое стучит в висках, заглушая все остальные звуки, но это не мешает моему бедному органу все больше разгоняться и перекачивать чистую, концентрированную панику по организму, сковывая конечности и перехватывая дыхание.

Заведенная кукла. Все, что я сейчас могу — только механически переставлять ноги по гладкому черному полу вслед за черной подошвой впереди идущих ног. Пальцы покалывает, нутро скручивает в спазмах ужаса, а в голове полный и беспросветный беспорядок, в котором то и дело пытается пробиться одна здравая мысль: «ЭТО СОН». Эта мысль не может упорядочить панику, властвующую над сознанием, растворяется под градом других, основной из которых является «НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО — Я ХОЧУ ЖИТЬ».

Темный, пустой коридор давно пройден и забыт, сейчас я опять сижу на широком подоконнике и провожу пальцем по стеклу. Живая тоска. Я хорошо изучила это состояние, как и все остальные эмоции, которые дарит существо, которое привезло меня в это место.

— Мне бы крылья, чтобы укрыть тебя…. — шепчу ночному небу, вспоминая красивую колыбельную из прошлой жизни. — Мне бы вьюгу, чтоб убаюкала… — голос твердеет и начинает наливаться силой моей тоски по свободе, которая так манит своим черным небом и россыпью звезд. Шумом листвы и мелких насекомых, которые так опрометчиво и без страха могут приблизиться к месту моего заточения.

— Мне бы звезды, чтоб осветить твой … путь… — заканчиваю с некоторой заминкой, понимая, что мое уединение прервано. Подбородок опускается с последним выдохом, как и руки, безвольными плетями опадают на колени. Мой кошмар рядом. Я чувствую его кожей, ощущаю, насколько сильно его яд просочился в меня через поры и там уже медленно убивает, душит, и разрывает. Мне только остается, молиться любому, кто способен услышать меня и прекратить мои мучения.

— Продолжай. — милостиво разрешает, но меня не так просто обмануть — он зол. Непроизвольно мое тело пытается сжаться еще больше, стать незаметной, просочиться в маленькую щель оконных рам и раствориться в воздухе, и я знаю, что этим разозлю его еще больше. Понятие не имею, от чего его голос может быть настолько острым. Я скорей по привычке, слушаюсь его команды.

— Мне б увидеть, сон твой когда-нибудь… — шепот срывается с моих губ, дыхание ласковым теплом касается холодных губ. Шепот спокойный, немного лениво-усталый, такой отличный от смерча страха, сжимающего все внутренности в тугой узел. Сердце начинает частить и набатом стучать в ушах. Дальше свою тоску просто не смогу обличить в нежной колыбельной. Боюсь, что голос сорвется и испортит красивые слова колыбельной, поэтому замолкаю.

— Это все? — звучит как вопрос, но ответ ему не нужен и он продолжает… — Как всегда, всего лишь крохи. У меня праздник, поздравь меня.

Не знаю с чем, да и он не рассчитывает на мои поздравления. Его слова интерпретирую по-другому, мои руки немного вздрагивают, словно чувствуя всю резь от его завуалированного тона. За два месяца я научилась понимать все оттенки интонаций его голоса и сейчас понимаю, что не радость от праздника заполняет оболочку этого существа.